Сумерки сгустились, а муж с сыном всё не возвращались. Вероника стояла у окна, всматриваясь в темноту, надеясь различить две знакомые фигуры. Она снова и снова набирала номер мужа, но телефон молчал. Женщина уже жалела, что настояла на том, чтобы Николай забрал ребёнка из сада. Они даже поссорились — он говорил, что не сможет сегодня, а она…
— Тебе, видимо, хорошо целыми днями лежать на диване? А я, между прочим, после работы бегу в сад, потом наскоро готовлю ужин! Прекрасно ты устроился: ни работы, ни помощи по дому. Заберёшь сегодня сына, и мне плевать, что у тебя голова болит или встреча с другом! Пора бы подумать о семье, если ты ещё хочешь быть её частью!
Теперь эти слова казались слишком резкими. Может, стоило быть мягче? Но с другой стороны, как долго она ещё должна была терпеть? Пока сама работала, крутилась по дому, муж валялся на диване, иногда что-то делал в ноутбуке и жаловался, что работу найти не может. А её усталость? Её чувства? Казалось, ему это вообще безразлично. В последнее время Вероника чувствовала себя тягловой лошадью, запертой в бесконечной рутине.
Когда ключ заскрежетал в замке, она вздрогнула. Не заметила, как они вошли в подъезд? Женщина поспешила встретить их и сразу обняла сына. Сердце колотилось как сумасшедшее.
— Почему так долго? И почему не отвечал на звонки? Я места себе не находила! Думала, случилось что-то по дороге, — начала она.
Николай выглядел измождённым, бледным. Он попытался улыбнуться и покачал головой. Сын радостно улыбался, его щёки были холодными от мороза. Вероника помогла Степашке раздеться и отправила мыть руки.
— И за стол сразу. Я приготовила суп и макароны с котлетами.
— Какая ты заботливая хозяйка, — произнёс Николай, чмокнув её в макушку. От него исходил странный запах — знакомый, но в то же время непонятный.
«Может, на улице проходили мимо чего-то ароматного? Или кто-то в автобусе сильно надушился?» — подумала Вероника, но решила не спрашивать. Она поспешила накрыть на стол. Волнение немного отступило. Главное — они дома, вместе.
— Мама, а ты можешь испечь такие вкусные булочки с кремом внутри? Мне они так понравились! — заговорил Степашка.
— Вас в саду сегодня булочками угощали? — улыбнулась Вероника.
— Нет. Не в саду. Мы с папой после сада ходили к одной тётеньке. Она меня угостила булочками и чаем со смородиной, пока они с папой в другой комнате разговаривали.
Глаза Вероники округлились от шока. Она перевела взгляд на побледневшего мужа. Так вот почему они задержались! Вот какое «неотложное дело» у него было! Виски закололо. Женщина едва могла пошевелиться. Горло сжал ком.
— Мам, ну ты испечёшь такие же булочки? — продолжал сын.
— Да, малыш. Я испеку тебе булочки… ещё вкуснее, — выдавила Вероника отрешённым голосом.
— Ник, это не то, что я думаю?..
— Убирайся из моей квартиры! — закричала Вероника, больше не в силах сдерживаться. Как он посмел сидеть с ней за одним столом? Как мог смотреть ей в глаза после этого? — Вот почему ты не мог забрать сына! Встреча с ней была важнее, да? Ещё и закрылись в другой комнате! Прекрасно! Хоть не там остались! Как тебе не стыдно? Ты хоть о ребёнке подумал? Видеть тебя не хочу! Уходи сейчас же! Булочками отвлекали ребёнка, чтобы сами… Я тебя ненавижу! Ненавижу!
— Вероник, пожалуйста…
Николай попытался успокоить её, но куда там? Вероника была вне себя. Казалось, она готова ударить его чем-нибудь тяжёлым, если он не исчезнет немедленно. Её трясло так сильно, что невозможно было сдержаться.
Степашка заплакал, испугавшись гнева матери. Взглянув на сына, Николай понял, что продолжать разговор нельзя. Он молча встал из-за стола и ушёл в комнату. Вероника бросилась за ним, начав складывать его вещи в чемодан, обвиняя в каждом слове. Она высказала всё, что накопилось. Николай молчал, не желая распалять её ещё больше. Взяв чемодан, он молча ушёл, не проронив ни слова. Это задело Веронику сильнее всего. Неужели она была такой плохой женой, что он даже не попытался оправдаться? Глубоко в душе хотелось найти оправдания, но разве можно оправдать такое? Прийти с ребёнком к любовнице! Как такое вообще могло прийти в голову нормальному человеку?
Глаза щипало от слёз. Выпив два стакана воды, Вероника постаралась успокоиться и утешить перепуганного сына.
— Почему ты выгнала папу? Он ведь ничего плохого не сделал! — спросил Стёпка, глядя на мать с обидой.
— Ты ещё маленький, малыш. Когда подрастёшь, всё поймёшь. Я поступила так не просто так, поверь мне.
— Значит, сегодня я буду засыпать один!
Сын был явно расстроен. Вероника осознавала, что сорвалась и напугала ребёнка. Нужно было поговорить с мужем наедине, но в тот момент её эмоции взяли верх. Горло сжало, хотелось кричать от боли, рыдать до хрипоты, чтобы физическая боль заглушила душевную муку.
Свернувшись калачиком на кровати и уткнувшись лицом в подушку, Вероника долго плакала, пока, наконец, не провалилась в сон. Ей снились кошмары, из которых невозможно было выбраться. Казалось, будто тёмная трясина затягивает её всё глубже. Хрипло дыша, она резко проснулась. Встала, открыла окно и вдохнула морозный воздух. Её взгляд упал на наручные часы Николая, оставленные на тумбочке. Он ведь клялся: если когда-нибудь захочет изменить, то обязательно скажет ей. Говорил, что лучше развестись, чем предать. Как он мог так поступить? И ещё привести с собой сына?
Умывшись и приготовив завтрак, Вероника начала собираться на работу. Теперь ей одной придётся заботиться о сыне. Правда, по сравнению с последними месяцами мало что изменится, но эта мысль всё равно пугала. Справится ли она? Не возненавидит ли сын её за то, что прогнала отца? Ведь он пока не понимает, что такое предательство. Объяснить ему сейчас значило бы травмировать детскую психику ещё больше.
— А папа вернётся домой? — спросил Степашка, садясь за стол.
— Возможно, солнышко. Кушай. Сейчас поедем в сад. На машине покатаемся, ты же любишь!
Она не могла сказать сыну правду — что папа больше не вернётся. Вероника не собиралась позволять Николаю видеться с ребёнком. Если он решился притащить сына к любовнице, как можно доверять такому человеку? Если он попробует оспорить её решение, она сделает всё, чтобы лишить его родительских прав.
Отвезя сына в сад, Вероника отправилась на работу. День проходил на автомате, но ей удалось немного отвлечься. Однако боль от предательства любимого человека не отпускала. Она могла простить многое — даже долгие месяцы безработицы. Но измену? Никогда. Как можно закрыть глаза на то, что тебя заменили? Это невозможно.
Коллеги интересовались, всё ли у неё в порядке. Особенно любопытные расспрашивали о муже. Кто-то заметил, что она стала раздражительной. От этого Вероника злилась ещё больше. Ей казалось, что людям нужны лишь сплетни, а её чувства никого не волнуют.
Дни превратились в серую рутину. Понимая, что нуждается в отдыхе, Вероника попросила начальницу предоставить ей недельный отпуск. Денег пока хватало, были небольшие сбережения. Она хотела провести больше времени с сыном, подать на развод… При мысли о разводе по спине бежали мурашки. Она ещё не рассказала родителям о случившемся. Боялась произнести это вслух, потому что принять конец отношений и осознать рану в сердце было невыносимо трудно.
Разбирая оставшиеся вещи мужа, Вероника наткнулась на папку с его документами. Из записей выпало направление на МРТ головного мозга. Она удивилась: муж никогда не говорил, что его что-то беспокоит. Да и намёков на обследование не было. Вероника решила, что направление давали на прежней работе, где сотрудники регулярно проходили медосмотры.
Собрав вещи, она предложила сыну прогуляться. Они отправились в парк, находящийся в десяти минутах ходьбы от дома. Машина осталась во дворе — прогулка была полезной для обоих. Свежий воздух, зарядка, а если устанут, всегда можно сесть на автобус.
Крепко держа сына за руку, Вероника вспоминала их семейные прогулки втроём. Всего несколько месяцев назад они были счастливы, ни о чём не беспокоясь. Кто мог подумать, что всё закончится вот так?
— Мам, мама-а! — позвал её Стёпа. — Помнишь, ты обещала испечь булочки, как у той тёти? Ты сделаешь?
Почему он снова заговорил о них? Вероника стиснула зубы, но злиться на ребёнка не хотелось, и она улыбнулась.
— Почему ты вспомнил о них? Очень вкусные были?
— Ага! Вот сюда мы с папой ходили!
Мальчик указал на здание городской больницы. Вероника нахмурилась и внимательно посмотрела на сына. В голове всплыло направление из вещей мужа.
— Сынок, ты уверен, что вы именно сюда ходили с папой? — спросила она, стараясь скрыть волнение.
— Да. Там сильно пахло лекарствами, как у бабушки, но булочки были очень вкусные.
Сердце забилось чаще. Неужели это была не измена? Может, муж плохо себя чувствовал и проходил обследование? Но почему он ничего не сказал ей?
— А ты помнишь, где именно сидела эта тётя? Я хотела бы узнать рецепт тех булочек.
— Конечно помню! — радостно ответил Степашка.
Вероника сама не понимала, что делает, но шла за сыном. Мысли путались, пока они не оказались у кабинета участкового терапевта. Очереди не было, и она осторожно постучала.
— Войдите, — послышался усталый голос.
— Вот эта тётя дала мне вкусные булочки, — прошептал Стёпа, смущённо опустив голову.
Татьяна Васильевна улыбнулась ребёнку, а затем перевела взгляд на Веронику.
— У меня приём уже закончился… Если вам нужен рецепт, обратитесь к моей помощнице.
— Скажите, а Николай Васильев… он действительно был у вас пару недель назад со Стёпкой?
Женщина горько усмехнулась и кивнула. В её глазах читалась жалость.
— Да, был. Ему ставили капельницу, а лекарство он брал у меня, потому что оно подотчётное.
— Капельницу? Что с ним происходит?
Вероника почувствовала, как в груди поднимается волна вины. Она не выслушала мужа, погрузившись в работу и стремясь заработать больше денег. Она обвиняла его в бездействии, не задумываясь о его самочувствии. Теперь она ненавидела себя за это.
— Малыш, а ты любишь чай с булочками? — тепло улыбнулась Татьяна Васильевна. Стёпка радостно закивал, и женщина тут же усадила его за стол. — А поговорить нам лучше в процедурной. Сейчас там никого нет.
Вероника последовала за врачом, едва переставляя ноги. Неужели всё было настолько серьёзно? Но почему он ничего не сказал ей? Зачем держал всё в тайне?
— У вашего мужа обнаружили опухоль мозга. Срочно нужна операция, но очередь на бесплатную слишком длинная, а времени у него почти не осталось. Стоимость платной процедуры высока. Николай сразу отказался, сказав, что таких денег вы не потянете. Я поставила его на очередь, сделала всё возможное, ведь я знала его мать. Он умолял меня никому не рассказывать — ни вам, ни своей матери. Я врач, я обязана хранить тайну, но сейчас ситуация другая. Николай уже второй день в реанимации. Его состояние крайне тяжёлое. Возможно, у вас есть шанс попрощаться…
Ком подступил к горлу. Слёзы хлынули из глаз. Вероника застыла, парализованная ужасом. Как он мог скрывать от неё, что ему осталось жить считанные дни?
— Сколько стоит операция? — всхлипывая, спросила она, вытирая мокрые щёки.
— Очень дорого… — Татьяна Васильевна назвала сумму. Но для Вероники это теперь не имело значения. Она боялась только одного — не успеть сказать ему, как сильно винит себя за своё поведение. — Если соберёте деньги за пару дней… Мы можем успеть.
— Должны успеть, — кивнула врач.
Медлить было нельзя. Вероника помчалась в деревню к родителям, оставив сына на их попечение. Она коротко рассказала матери о случившемся, и та лишь обняла её, пожелав сил и спокойствия.
Собрав все драгоценности, она отнесла их в скупку. Выставила дачу, доставшуюся от деда, и машину. Пришлось снижать цену ниже рыночной, но время поджимало. Покупатель на автомобиль нашёлся сразу — он даже не торговался. С дачей пришлось повозиться, но на второй день она продала и её. С деньгами в руках Вероника примчалась в больницу на такси. В реанимацию её не пустили, но после оплаты операции удалось быстро найти хирурга, готового взяться за дело.
На следующий день Николая готовили к операции. Вероника сидела в коридоре, безмолвно молясь. Она знала: как только он поправится, она обязательно «наградит» его за молчание. Но сейчас это казалось мелочью.
— Ника… Только что Танечка рассказала, что ты оплатила операцию, — рядом опустилась свекровь.
Вероника подняла на неё заплаканные глаза и кивнула.
— Никочка, если всё пройдёт хорошо, я буду отдавать тебе половину пенсии, чтобы вы смогли купить новую машину. Спасибо тебе за всё.
— Не нужно, Мария Александровна. О каких деньгах сейчас речь? Давайте вместе помолимся, чтобы всё прошло успешно.
Женщины взялись за руки и молились до тех пор, пока хирург не вышел из операционной. Он сообщил, что операция прошла успешно — опухоль удалена полностью, жизни и здоровью пациента больше ничто не угрожает.
В этот момент Вероника разрыдалась, уткнувшись в плечо свекрови. Казалось, будто огромный камень свалился с её плеч. Неужели всё обошлось?
Через три дня Николая перевели в палату. Он был ещё очень слаб, говорил с трудом, но смотрел на жену с такой теплотой и благодарностью, что сердце Вероники сжалось.
— Прости меня… Я была эгоисткой. Как могла подумать, что ты мне изменяешь? Это уму непостижимо… Но я клянусь: как только ты окрепнешь, я обязательно поколочу тебя за то, что ты скрывал правду! Почему сразу не рассказал об операции?
Позже Николай признался, что не хотел стать обузой. После потери работы из-за постоянных головных болей и проблем с концентрацией он перебивался случайными подработками, получая гроши. Жена и так обеспечивала семью, а он даже по дому толком помочь не мог — его постоянно «штормило». Он не хотел, чтобы она искала деньги ещё и на операцию.
— Мы семья, ты понимаешь это? В семье нельзя молчать о таком! Больше никаких секретов. Ты меня услышал? Иначе может повториться то, что чуть не случилось… Я тоже накручивала себя, делала неверные выводы. Страшно представить, где бы мы оказались сейчас. Мы со Степашкой очень любим тебя. Машина и дача — это всё можно нажить снова. Главное — чтобы все были живы и здоровы.
Николай крепко сжал её руку и пообещал, что, как только восстановится, они обязательно купят новую машину. И больше никогда не будет скрывать правду, ведь искренность — основа любых отношений.
Через три месяца Николай полностью выздоровел. Степашка радовался, что папа снова дома, и родители больше не ссорятся. Иногда на столе появлялись те самые булочки — Вероника узнала адрес кулинарии от Татьяны Васильевны и теперь заглядывала туда по пути из сада.
Семья стала ещё крепче. Каждый сделал выводы из произошедшего, чтобы больше не допустить подобных ошибок.
Гости на пороге, на столе пусто, в доме бардак! Что же ты за хозяйка такая? – муж и свекровь отчитывали меня перед приходом их гостей