Анна замерла, не понимая, почему свекровь берет ручку. Они с Павлом три года копили на первоначальный взнос, каждый месяц откладывая почти половину зарплаты. Считали каждую копейку, отказывали себе во всем. Даже отпуск проводили на даче у родителей Анны, помогая с огородом. И вот теперь…
— Подождите, — Анна растерянно посмотрела на мужа. — Паш, почему документы оформляют на твою маму?
Павел как-то странно заерзал на стуле, избегая смотреть жене в глаза: — Мама решила, что нашу квартиру лучше оформить на нее, ей будет спокойнее, — заявил муж. — Она добавит пятьсот тысяч к первоначальному взносу, чтобы платеж по ипотеке был меньше.
— Спокойнее? — Анна почувствовала, как к горлу подступает ком. — А мне как быть спокойной? Мы же вместе копили…
— Аннушка, — Галина Петровна произнесла это таким тоном, словно разговаривала с маленьким ребенком. — Ты же понимаешь, я делаю это для вашего блага. У меня больше опыта в таких делах. Я же мать, я должна позаботиться о сыне.
— А как же я? — тихо спросила Анна. — Я ведь тоже вложила все свои сбережения.
— Вот именно поэтому я и настояла, чтобы квартира была оформлена на меня, — голос Галины Петровны стал жестче. — Чтобы защитить наши вложения. Ты молодая, мало ли что может случиться…
Анна почувствовала, как земля уходит из-под ног. Три года совместной жизни с Павлом, тысячи разговоров о будущем, планы на семью – все это внезапно оказалось под угрозой из-за одного росчерка пера.
— Давайте не будем задерживать очередь, — вмешалась менеджер по ипотеке. — Нам нужно завершить оформление документов.
Павел положил руку на плечо жены: — Ань, ну что ты так переживаешь? Это же формальность. Главное, что у нас будет своя квартира.
— Не у нас, а у твоей мамы, — Анна встала. — Я… мне нужно подышать воздухом.
Она вышла из офиса банка, чувствуя, как предательски дрожат колени. Села на скамейку у входа и достала телефон. Три года назад они с Павлом познакомились на работе – она работала продавцом в магазине одежды, он занимался продажами в строительном магазине неподалеку. Начали встречаться, потом съехались, снимали однушку на окраине города. Каждый вечер обсуждали, как накопить на свое жилье…
Телефон завибрировал – сообщение от подруги Маши: «Как прошло оформление? Уже с квартирой?»
Анна не смогла сдержать слез. Месяц назад они с Павлом нашли идеальный вариант – двухкомнатная квартира в новостройке, дом сдается через восемь месяцев. Светлая, просторная, с большой кухней. Они уже планировали, где поставят диван, как оборудуют детскую…
— Анечка, — голос Галины Петровны вырвал ее из воспоминаний. — Не стоит так расстраиваться. Я же не чужой человек. Просто хочу обезопасить вложения семьи.
— Семьи? — Анна вытерла слезы. — А я, получается, не семья?
— Ну что ты такое говоришь, — Галина Петровна присела рядом. — Конечно, семья. Но ты должна понять – это забота о будущем. Вот у Паши старший брат…
Анна напряглась. О старшем брате мужа она знала немного – он жил в другом городе, они виделись только на семейных праздниках.
— …десять лет назад развелся. Хорошо, что квартира была оформлена на меня. А то пришлось бы делить. А так – все осталось в семье.
Анна почувствовала, как по спине пробежал холодок. Вот оно что. История повторяется.
В офис банка она так и не вернулась. Павел позвонил через час: — Ань, ты где? Мы все подписали. Вечером отметим?
— Что отметим, Паш? То, что твоя мама теперь хозяйка нашей квартиры?
— Перестань драматизировать. Мама просто хочет помочь.
Вечером они встретились дома. Павел принес бутылку шампанского: — За новую квартиру!
— За мамину квартиру, — тихо поправила Анна.
— Ну сколько можно? — Павел поставил бутылку на стол. — Что изменилось-то? Мы же все равно будем там жить.
— Изменилось все, Паш. Я вложила все свои сбережения в квартиру, на которую у меня нет никаких прав. Я даже не созаемщик по ипотеке.
— Зато платеж меньше будет! Мама же добавила…
— Пятьсот тысяч. А мы внесли два миллиона. И будем платить ипотеку пятнадцать лет.
Павел сел рядом: — Ань, ну пойми – маме так спокойнее. Она же о нас заботится.
— О тебе, — поправила Анна. — Она заботится о тебе. А я так, приложение к сыну.
Следующие недели превратились в кошмар. Галина Петровна, чувствуя себя полноправной хозяйкой, начала активно участвовать в выборе отделки для квартиры. Она появлялась на стройке без предупреждения, общалась с прорабами, выбирала материалы.
— Здесь поставим стенку, — решительно заявила она, когда они втроем приехали на очередной осмотр квартиры. — У меня есть отличный вариант, дубовая…
— Мам, мы хотели минималистичный интерьер, — попытался возразить Павел.
— Глупости! Какой минимализм? Это же не гостиница. Должно быть уютно, по-домашнему.
Анна молча стояла у окна. Она уже поняла – спорить бесполезно. Это не их квартира. Это квартира Галины Петровны, в которой они будут жить. Если будут…
Вечером того же дня она открыла сайт с вакансиями. Нужно искать работу с более высокой зарплатой. И копить. Копить тайно, чтобы в случае чего было куда уйти.
Через неделю Анна задержалась в ванной дольше обычного. Два розовых полоски на тесте заставили ее замереть. Беременна. Они с Павлом хотели детей, часто говорили об этом. Но сейчас…
— Ань, ты скоро? — голос мужа за дверью вернул ее к реальности.
— Да, минутку.
Она спрятала тест в карман и вышла. Нужно время. Время, чтобы решить, как быть дальше.
Вечером позвонила Галина Петровна: — Аннушка, мы с девочками обсуждали планировку детской…
— Какой детской?
— Ну как какой? Вторую комнату же под детскую планировали. Я присмотрела отличный гарнитур…
— Галина Петровна, — Анна почувствовала, как внутри все сжимается, — мы сами решим, как обставить квартиру.
— Милая моя, — в голосе свекрови появились стальные нотки, — я же собственник. И я хочу, чтобы все было сделано правильно. У меня опыт…
Анна положила трубку. Впервые за все время она сделала это – просто нажала «отбой» на середине монолога свекрови.
Павел вернулся поздно: — Представляешь, мама звонила. Говорит, ты ее оборвала на полуслове. Что случилось?
— Случилось? — Анна посмотрела на мужа. — Случилось то, что твоя мама распоряжается нашей жизнью. Нашими деньгами. Нашим будущим. Как тогда с Костей.
— При чем тут Костя?
— А ты не знаешь? Мне твоя тетя Света рассказала. Как твоя мама и с его квартирой поступила. Точно так же.
— Да брось ты, там другая ситуация была…
— Правда? А по-моему, один в один. Тоже сначала «помогла» с квартирой, а потом…
— Ты не понимаешь! Костя тогда совсем молодой был, неопытный. И Марина эта…
— Что Марина? Десять лет жили вместе, двоих детей вырастили. А потом твоя мама…
— Да какими нашими деньгами? Мама же помогла! И вообще, это все в прошлом.
— Пятьюстами тысячами против наших двух миллионов? И теперь имеет право указывать, как нам жить?
— А что такого? Мама плохого не посоветует.
Анна молчала. Где-то в глубине души она понимала – это конец. Конец той семьи, о которой они мечтали. Той независимой жизни, которую планировали.
— Я беременна, — тихо сказала она.
Павел замер: — Что? Правда? Это же… это же замечательно! Надо маме сказать!
— Нет.
— Что значит «нет»? Она же бабушкой будет!
— Вот именно. Бабушкой. Не хозяйкой моего ребенка, не распорядительницей его судьбы. Бабушкой.
— Ань, ну что ты опять начинаешь? — Павел устало откинулся на спинку дивана. — Все же хорошо складывается. Квартира есть, ребенок будет…
— Квартира есть у твоей мамы. А у нас… у нас ничего нет, Паш. Ни своего угла, ни своего решения, ни своей жизни.
Она встала и пошла в спальню. За спиной раздался звонок телефона – наверняка Галина Петровна. Она всегда звонила вечером, чтобы обсудить очередные планы по обустройству квартиры.
Утром Анна проснулась рано. Тихо собрала вещи и вышла из дома. Ей нужно было подумать. О себе, о ребенке, о будущем. О том, как жить дальше в квартире, которая никогда не станет их домом. О том, как растить ребенка под постоянным контролем свекрови. О том, готова ли она к этому.
Телефон снова зазвонил. На экране высветилось «Галина Петровна». Анна смотрела на экран, вспоминая, как три года назад они с Павлом мечтали о своем доме. О месте, где будут только они и их будущие дети. О свободе принимать решения.
Она нажала «отклонить» и пошла к метро. Ей нужно было многое обдумать. И решить, готова ли она жить в золотой клетке, пусть даже построенной из лучших побуждений.
А где-то в другом конце города Галина Петровна уже планировала, какие шторы повесить в детской. В своей квартире. В квартире, которую она купила для сына. Для его семьи. Для их блага.
На следующий день позвонила тетя Света: — Анечка, я все знаю. Галя мне рассказала про квартиру.
— Да, Светлана Николаевна…
— Послушай меня внимательно. Я молчала десять лет. Но сейчас не могу. Ты же знаешь, что случилось с семьей Кости?
— Немного… А что случилось?
— Точно то же самое. Галя тогда тоже «помогла» с первым взносом. Пятьсот тысяч, представляешь? Прямо как вам сейчас. И тоже настояла оформить на себя. А потом… — тетя Света тяжело вздохнула. — Марина забеременела вторым. Решили расширяться, продавать квартиру. А Галя уперлась – не позволю. Моя квартира, что хочу, то и делаю. Марина тогда на нервной почве… В общем, еле выносила. А когда малышу полгода было, Галя заявила, что Костя может жить в квартире, а Марина пусть съезжает. С детьми.
— Как съезжает? Куда?
— Куда хочет. Квартира-то не ее. Документов никаких. Только расписки о передаче денег, но Галя сказала – это был подарок молодой семье. А попробуй докажи…
— И что Марина?
— Уехала к родителям. С двумя детьми. Костя сначала к ним ездил, а потом… Галя ему быстро новую невесту нашла. Без pretензий на квартиру.
— А дети?
— Какие дети, Анечка? Десять лет прошло. Костя новую семью завел, в маминой квартире живет. А Маринины дети его почти не видят…
Анна опустилась на стул. История вдруг обрела новый смысл.
Через неделю она все же вернулась домой. Павел встретил ее настороженно: — Где ты была? Я звонил твоим подругам…
— У родителей, — коротко ответила она. — Паш, нам надо поговорить.
— О чем? О том, что ты сбежала, ничего не сказав? О том, что мама места себе не находила?
— О том, как мы будем жить дальше, — Анна села на краешек дивана. — Я много думала. О нас, о ребенке, о будущем.
Павел замер: — Ты… ты хочешь уйти?
— Я хочу жить своей жизнью, Паш. Принимать свои решения. Растить ребенка так, как мы считаем нужным. Без постоянного контроля, без указаний, без…
Звонок в дверь прервал ее. На пороге стояла Галина Петровна с пакетами: — Анечка! Наконец-то ты вернулась! А я вот решила заехать, продукты привезла. И обои для детской присмотрела, представляешь…
— Мам, — Павел попытался остановить мать, — мы тут разговариваем…
— Вот и хорошо! Вместе и обсудим. Я уже все распланировала: детскую сделаем в пастельных тонах, кроватку поставим у окна…
— Нет, — тихо, но твердо сказала Анна.
— Что «нет», милая?
— Мы сами решим, какой будет детская. И где будет стоять кроватка. И какого цвета будут обои.
Галина Петровна поджала губы: — Анна, ты что-то путаешь. Квартира оформлена на меня, и я имею полное право…
— Вот именно об этом я и говорю, — Анна повернулась к мужу. — Паш, ты понимаешь, что происходит? Мы даже детскую для нашего ребенка не можем сами обустроить!
— Но мама хочет как лучше…
— А ты? Чего хочешь ты?
Павел молчал, переводя взгляд с жены на мать.
— Вот и я о том же, — горько усмехнулась Анна. — Знаешь, я встречалась с юристом. Он сказал, что раз я вложила свои деньги, то могу через суд…
— Через суд? — Галина Петровна побледнела. — Ты хочешь судиться с семьей?
— Нет, Галина Петровна. Я хочу быть семьей. Настоящей семьей, а не приложением к вашим планам.
— Паша, ты слышишь, что она говорит? — Галина Петровна повысила голос. — Я для вас стараюсь, последние сбережения вложила…
— Пятьсот тысяч, мама. Против наших двух миллионов.
— Значит, и ты туда же? — Галина Петровна опустилась на стул. — Я думала, ты понимаешь… Вон, Костя после развода как хорошо устроился – квартира осталась…
— Мам, — Павел вдруг выпрямился, — а ведь Анна права. Мы не Костя. И не его бывшая жена. Мы – семья. И хотим жить своей жизнью.
— Вот как? — Галина Петровна встала. — Ну что ж, живите. Только квартира останется моей. А вы можете снова снимать свою однушку.
Она направилась к двери, но у порога обернулась: — И не забывайте – ипотеку тоже я плачу. Это мой кредит.
Дверь захлопнулась. Павел и Анна остались одни.
— Что теперь? — тихо спросил Павел.
— Теперь будем решать. Вместе. Как семья.
Он сел рядом, взял ее за руку: — Прости. Я должен был сразу понять…
— Должен. Но лучше поздно, чем никогда.
— У нас же есть сбережения? Те, что мы вложили?
— Есть документы, подтверждающие перевод. И свидетели – риелтор, менеджер банка. Юрист говорит, шансы есть. Не то что у Марины…
— У какой Марины?
— У Костиной бывшей жены. Мне тетя Света все рассказала.
Павел побледнел: — Что рассказала?
— Все, Паш. Про то, как мама тогда тоже «помогла» с квартирой. И про то, как все закончилось.
— Я… я не знал всего. Мама говорила, что Марина сама ушла. Что нашла другого…
— А ты не спрашивал? Десять лет не интересовался, что с племянниками?
— Я… — Павел опустил голову. — Мама сказала, что так лучше. Что не нужно ворошить прошлое.
— И ты поверил?
— Поверил. Как и сейчас поверил. Про заботу, про «так будет лучше»… — он поднял глаза на жену. — Прости меня.
— Значит, будем бороться?
— Будем, — Анна положила его руку себе на живот. — Теперь нас трое.
Павел притянул жену к себе: — Знаешь, я вдруг понял – неважно, где мы будем жить. Важно, что мы вместе.
— И что решения принимаем тоже вместе?
— И что мама узнает о них постфактум?
Анна улыбнулась – впервые за последние недели. Впереди их ждала непростая борьба. За квартиру, за независимость, за право быть семьей. Но теперь они были вместе. По-настоящему вместе.
А через несколько дней пришло сообщение от Галины Петровны: «Приезжайте поговорить. Без эмоций. Может быть, найдем решение.»
— Поедем? — спросил Павел.
— Знаешь, о чем я думаю? — Анна погладила живот. — О твоих племянниках. Они ведь почти не видят отца. Из-за квартиры. Из-за того, что тогда все промолчали.
Павел обнял жену: — Я уже позвонил Косте. Высказал все, что думаю. Он… он даже не знал, что мама так же поступила с нашей квартирой.
— И что он?
— Плакал, представляешь? Сказал, что десять лет не мог себе простить, что не боролся тогда. Что позволил маме все решить за него.
— А сейчас?
— Сказал, что если мы решим судиться, он будет свидетелем. Расскажет, как все было.
Анна прижалась к мужу: — Значит, поедем к маме?
— Поедем. Только теперь на равных. Никаких «мама знает лучше».
— Договорились.
И они поехали. Теперь уже не как послушный сын и бесправная невестка, а как семья. Семья, готовая отстаивать свои интересы. Семья, где решения принимаются вместе. Семья, где любовь важнее денег и контроля.
А Галина Петровна… Что ж, ей предстояло научиться быть не хозяйкой их жизни, а просто мамой и бабушкой. Если, конечно, она хотела остаться частью их семьи.
– Пусть сама разбирается, – сказала его мать, и я застыла, понимая, что он поддерживает её