Мама решила, что нашу квартиру лучше оформить на нее, ей будет спокойнее — заявил муж

Анна замерла, не понимая, почему свекровь берет ручку. Они с Павлом три года копили на первоначальный взнос, каждый месяц откладывая почти половину зарплаты. Считали каждую копейку, отказывали себе во всем. Даже отпуск проводили на даче у родителей Анны, помогая с огородом. И вот теперь…

— Подождите, — Анна растерянно посмотрела на мужа. — Паш, почему документы оформляют на твою маму?

Павел как-то странно заерзал на стуле, избегая смотреть жене в глаза: — Мама решила, что нашу квартиру лучше оформить на нее, ей будет спокойнее, — заявил муж. — Она добавит пятьсот тысяч к первоначальному взносу, чтобы платеж по ипотеке был меньше.

— Спокойнее? — Анна почувствовала, как к горлу подступает ком. — А мне как быть спокойной? Мы же вместе копили…

— Аннушка, — Галина Петровна произнесла это таким тоном, словно разговаривала с маленьким ребенком. — Ты же понимаешь, я делаю это для вашего блага. У меня больше опыта в таких делах. Я же мать, я должна позаботиться о сыне.

— А как же я? — тихо спросила Анна. — Я ведь тоже вложила все свои сбережения.

— Вот именно поэтому я и настояла, чтобы квартира была оформлена на меня, — голос Галины Петровны стал жестче. — Чтобы защитить наши вложения. Ты молодая, мало ли что может случиться…

Анна почувствовала, как земля уходит из-под ног. Три года совместной жизни с Павлом, тысячи разговоров о будущем, планы на семью – все это внезапно оказалось под угрозой из-за одного росчерка пера.

— Давайте не будем задерживать очередь, — вмешалась менеджер по ипотеке. — Нам нужно завершить оформление документов.

Павел положил руку на плечо жены: — Ань, ну что ты так переживаешь? Это же формальность. Главное, что у нас будет своя квартира.

— Не у нас, а у твоей мамы, — Анна встала. — Я… мне нужно подышать воздухом.

Она вышла из офиса банка, чувствуя, как предательски дрожат колени. Села на скамейку у входа и достала телефон. Три года назад они с Павлом познакомились на работе – она работала продавцом в магазине одежды, он занимался продажами в строительном магазине неподалеку. Начали встречаться, потом съехались, снимали однушку на окраине города. Каждый вечер обсуждали, как накопить на свое жилье…

Телефон завибрировал – сообщение от подруги Маши: «Как прошло оформление? Уже с квартирой?»

Анна не смогла сдержать слез. Месяц назад они с Павлом нашли идеальный вариант – двухкомнатная квартира в новостройке, дом сдается через восемь месяцев. Светлая, просторная, с большой кухней. Они уже планировали, где поставят диван, как оборудуют детскую…

— Анечка, — голос Галины Петровны вырвал ее из воспоминаний. — Не стоит так расстраиваться. Я же не чужой человек. Просто хочу обезопасить вложения семьи.

— Семьи? — Анна вытерла слезы. — А я, получается, не семья?

— Ну что ты такое говоришь, — Галина Петровна присела рядом. — Конечно, семья. Но ты должна понять – это забота о будущем. Вот у Паши старший брат…

Анна напряглась. О старшем брате мужа она знала немного – он жил в другом городе, они виделись только на семейных праздниках.

— …десять лет назад развелся. Хорошо, что квартира была оформлена на меня. А то пришлось бы делить. А так – все осталось в семье.

Анна почувствовала, как по спине пробежал холодок. Вот оно что. История повторяется.

В офис банка она так и не вернулась. Павел позвонил через час: — Ань, ты где? Мы все подписали. Вечером отметим?

— Что отметим, Паш? То, что твоя мама теперь хозяйка нашей квартиры?

— Перестань драматизировать. Мама просто хочет помочь.

Вечером они встретились дома. Павел принес бутылку шампанского: — За новую квартиру!

— За мамину квартиру, — тихо поправила Анна.

— Ну сколько можно? — Павел поставил бутылку на стол. — Что изменилось-то? Мы же все равно будем там жить.

— Изменилось все, Паш. Я вложила все свои сбережения в квартиру, на которую у меня нет никаких прав. Я даже не созаемщик по ипотеке.

— Зато платеж меньше будет! Мама же добавила…

— Пятьсот тысяч. А мы внесли два миллиона. И будем платить ипотеку пятнадцать лет.

Павел сел рядом: — Ань, ну пойми – маме так спокойнее. Она же о нас заботится.

— О тебе, — поправила Анна. — Она заботится о тебе. А я так, приложение к сыну.

Следующие недели превратились в кошмар. Галина Петровна, чувствуя себя полноправной хозяйкой, начала активно участвовать в выборе отделки для квартиры. Она появлялась на стройке без предупреждения, общалась с прорабами, выбирала материалы.

— Здесь поставим стенку, — решительно заявила она, когда они втроем приехали на очередной осмотр квартиры. — У меня есть отличный вариант, дубовая…

— Мам, мы хотели минималистичный интерьер, — попытался возразить Павел.

— Глупости! Какой минимализм? Это же не гостиница. Должно быть уютно, по-домашнему.

Анна молча стояла у окна. Она уже поняла – спорить бесполезно. Это не их квартира. Это квартира Галины Петровны, в которой они будут жить. Если будут…

Вечером того же дня она открыла сайт с вакансиями. Нужно искать работу с более высокой зарплатой. И копить. Копить тайно, чтобы в случае чего было куда уйти.

Через неделю Анна задержалась в ванной дольше обычного. Два розовых полоски на тесте заставили ее замереть. Беременна. Они с Павлом хотели детей, часто говорили об этом. Но сейчас…

— Ань, ты скоро? — голос мужа за дверью вернул ее к реальности.

— Да, минутку.

Она спрятала тест в карман и вышла. Нужно время. Время, чтобы решить, как быть дальше.

Вечером позвонила Галина Петровна: — Аннушка, мы с девочками обсуждали планировку детской…

— Какой детской?

— Ну как какой? Вторую комнату же под детскую планировали. Я присмотрела отличный гарнитур…

— Галина Петровна, — Анна почувствовала, как внутри все сжимается, — мы сами решим, как обставить квартиру.

— Милая моя, — в голосе свекрови появились стальные нотки, — я же собственник. И я хочу, чтобы все было сделано правильно. У меня опыт…

Анна положила трубку. Впервые за все время она сделала это – просто нажала «отбой» на середине монолога свекрови.

Павел вернулся поздно: — Представляешь, мама звонила. Говорит, ты ее оборвала на полуслове. Что случилось?

— Случилось? — Анна посмотрела на мужа. — Случилось то, что твоя мама распоряжается нашей жизнью. Нашими деньгами. Нашим будущим. Как тогда с Костей.

— При чем тут Костя?

— А ты не знаешь? Мне твоя тетя Света рассказала. Как твоя мама и с его квартирой поступила. Точно так же.

— Да брось ты, там другая ситуация была…

— Правда? А по-моему, один в один. Тоже сначала «помогла» с квартирой, а потом…

— Ты не понимаешь! Костя тогда совсем молодой был, неопытный. И Марина эта…

— Что Марина? Десять лет жили вместе, двоих детей вырастили. А потом твоя мама…

— Да какими нашими деньгами? Мама же помогла! И вообще, это все в прошлом.

— Пятьюстами тысячами против наших двух миллионов? И теперь имеет право указывать, как нам жить?

— А что такого? Мама плохого не посоветует.

Анна молчала. Где-то в глубине души она понимала – это конец. Конец той семьи, о которой они мечтали. Той независимой жизни, которую планировали.

— Я беременна, — тихо сказала она.

Павел замер: — Что? Правда? Это же… это же замечательно! Надо маме сказать!

— Нет.

— Что значит «нет»? Она же бабушкой будет!

— Вот именно. Бабушкой. Не хозяйкой моего ребенка, не распорядительницей его судьбы. Бабушкой.

— Ань, ну что ты опять начинаешь? — Павел устало откинулся на спинку дивана. — Все же хорошо складывается. Квартира есть, ребенок будет…

— Квартира есть у твоей мамы. А у нас… у нас ничего нет, Паш. Ни своего угла, ни своего решения, ни своей жизни.

Она встала и пошла в спальню. За спиной раздался звонок телефона – наверняка Галина Петровна. Она всегда звонила вечером, чтобы обсудить очередные планы по обустройству квартиры.

Утром Анна проснулась рано. Тихо собрала вещи и вышла из дома. Ей нужно было подумать. О себе, о ребенке, о будущем. О том, как жить дальше в квартире, которая никогда не станет их домом. О том, как растить ребенка под постоянным контролем свекрови. О том, готова ли она к этому.

Телефон снова зазвонил. На экране высветилось «Галина Петровна». Анна смотрела на экран, вспоминая, как три года назад они с Павлом мечтали о своем доме. О месте, где будут только они и их будущие дети. О свободе принимать решения.

Она нажала «отклонить» и пошла к метро. Ей нужно было многое обдумать. И решить, готова ли она жить в золотой клетке, пусть даже построенной из лучших побуждений.

А где-то в другом конце города Галина Петровна уже планировала, какие шторы повесить в детской. В своей квартире. В квартире, которую она купила для сына. Для его семьи. Для их блага.

На следующий день позвонила тетя Света: — Анечка, я все знаю. Галя мне рассказала про квартиру.

— Да, Светлана Николаевна…

— Послушай меня внимательно. Я молчала десять лет. Но сейчас не могу. Ты же знаешь, что случилось с семьей Кости?

— Немного… А что случилось?

— Точно то же самое. Галя тогда тоже «помогла» с первым взносом. Пятьсот тысяч, представляешь? Прямо как вам сейчас. И тоже настояла оформить на себя. А потом… — тетя Света тяжело вздохнула. — Марина забеременела вторым. Решили расширяться, продавать квартиру. А Галя уперлась – не позволю. Моя квартира, что хочу, то и делаю. Марина тогда на нервной почве… В общем, еле выносила. А когда малышу полгода было, Галя заявила, что Костя может жить в квартире, а Марина пусть съезжает. С детьми.

— Как съезжает? Куда?

— Куда хочет. Квартира-то не ее. Документов никаких. Только расписки о передаче денег, но Галя сказала – это был подарок молодой семье. А попробуй докажи…

— И что Марина?

— Уехала к родителям. С двумя детьми. Костя сначала к ним ездил, а потом… Галя ему быстро новую невесту нашла. Без pretензий на квартиру.

— А дети?

— Какие дети, Анечка? Десять лет прошло. Костя новую семью завел, в маминой квартире живет. А Маринины дети его почти не видят…

Анна опустилась на стул. История вдруг обрела новый смысл.

Через неделю она все же вернулась домой. Павел встретил ее настороженно: — Где ты была? Я звонил твоим подругам…

— У родителей, — коротко ответила она. — Паш, нам надо поговорить.

— О чем? О том, что ты сбежала, ничего не сказав? О том, что мама места себе не находила?

— О том, как мы будем жить дальше, — Анна села на краешек дивана. — Я много думала. О нас, о ребенке, о будущем.

Павел замер: — Ты… ты хочешь уйти?

— Я хочу жить своей жизнью, Паш. Принимать свои решения. Растить ребенка так, как мы считаем нужным. Без постоянного контроля, без указаний, без…

Звонок в дверь прервал ее. На пороге стояла Галина Петровна с пакетами: — Анечка! Наконец-то ты вернулась! А я вот решила заехать, продукты привезла. И обои для детской присмотрела, представляешь…

— Мам, — Павел попытался остановить мать, — мы тут разговариваем…

— Вот и хорошо! Вместе и обсудим. Я уже все распланировала: детскую сделаем в пастельных тонах, кроватку поставим у окна…

— Нет, — тихо, но твердо сказала Анна.

— Что «нет», милая?

— Мы сами решим, какой будет детская. И где будет стоять кроватка. И какого цвета будут обои.

Галина Петровна поджала губы: — Анна, ты что-то путаешь. Квартира оформлена на меня, и я имею полное право…

— Вот именно об этом я и говорю, — Анна повернулась к мужу. — Паш, ты понимаешь, что происходит? Мы даже детскую для нашего ребенка не можем сами обустроить!

— Но мама хочет как лучше…

— А ты? Чего хочешь ты?

Павел молчал, переводя взгляд с жены на мать.

— Вот и я о том же, — горько усмехнулась Анна. — Знаешь, я встречалась с юристом. Он сказал, что раз я вложила свои деньги, то могу через суд…

— Через суд? — Галина Петровна побледнела. — Ты хочешь судиться с семьей?

— Нет, Галина Петровна. Я хочу быть семьей. Настоящей семьей, а не приложением к вашим планам.

— Паша, ты слышишь, что она говорит? — Галина Петровна повысила голос. — Я для вас стараюсь, последние сбережения вложила…

— Пятьсот тысяч, мама. Против наших двух миллионов.

— Значит, и ты туда же? — Галина Петровна опустилась на стул. — Я думала, ты понимаешь… Вон, Костя после развода как хорошо устроился – квартира осталась…

— Мам, — Павел вдруг выпрямился, — а ведь Анна права. Мы не Костя. И не его бывшая жена. Мы – семья. И хотим жить своей жизнью.

— Вот как? — Галина Петровна встала. — Ну что ж, живите. Только квартира останется моей. А вы можете снова снимать свою однушку.

Она направилась к двери, но у порога обернулась: — И не забывайте – ипотеку тоже я плачу. Это мой кредит.

Дверь захлопнулась. Павел и Анна остались одни.

— Что теперь? — тихо спросил Павел.

— Теперь будем решать. Вместе. Как семья.

Он сел рядом, взял ее за руку: — Прости. Я должен был сразу понять…

— Должен. Но лучше поздно, чем никогда.

— У нас же есть сбережения? Те, что мы вложили?

— Есть документы, подтверждающие перевод. И свидетели – риелтор, менеджер банка. Юрист говорит, шансы есть. Не то что у Марины…

— У какой Марины?

— У Костиной бывшей жены. Мне тетя Света все рассказала.

Павел побледнел: — Что рассказала?

— Все, Паш. Про то, как мама тогда тоже «помогла» с квартирой. И про то, как все закончилось.

— Я… я не знал всего. Мама говорила, что Марина сама ушла. Что нашла другого…

— А ты не спрашивал? Десять лет не интересовался, что с племянниками?

— Я… — Павел опустил голову. — Мама сказала, что так лучше. Что не нужно ворошить прошлое.

— И ты поверил?

— Поверил. Как и сейчас поверил. Про заботу, про «так будет лучше»… — он поднял глаза на жену. — Прости меня.

— Значит, будем бороться?

— Будем, — Анна положила его руку себе на живот. — Теперь нас трое.

Павел притянул жену к себе: — Знаешь, я вдруг понял – неважно, где мы будем жить. Важно, что мы вместе.

— И что решения принимаем тоже вместе?

— И что мама узнает о них постфактум?

Анна улыбнулась – впервые за последние недели. Впереди их ждала непростая борьба. За квартиру, за независимость, за право быть семьей. Но теперь они были вместе. По-настоящему вместе.

А через несколько дней пришло сообщение от Галины Петровны: «Приезжайте поговорить. Без эмоций. Может быть, найдем решение.»

— Поедем? — спросил Павел.

— Знаешь, о чем я думаю? — Анна погладила живот. — О твоих племянниках. Они ведь почти не видят отца. Из-за квартиры. Из-за того, что тогда все промолчали.

Павел обнял жену: — Я уже позвонил Косте. Высказал все, что думаю. Он… он даже не знал, что мама так же поступила с нашей квартирой.

— И что он?

— Плакал, представляешь? Сказал, что десять лет не мог себе простить, что не боролся тогда. Что позволил маме все решить за него.

— А сейчас?

— Сказал, что если мы решим судиться, он будет свидетелем. Расскажет, как все было.

Анна прижалась к мужу: — Значит, поедем к маме?

— Поедем. Только теперь на равных. Никаких «мама знает лучше».

— Договорились.

И они поехали. Теперь уже не как послушный сын и бесправная невестка, а как семья. Семья, готовая отстаивать свои интересы. Семья, где решения принимаются вместе. Семья, где любовь важнее денег и контроля.

А Галина Петровна… Что ж, ей предстояло научиться быть не хозяйкой их жизни, а просто мамой и бабушкой. Если, конечно, она хотела остаться частью их семьи.