— Пешком, — спокойно ответила она, застегивая молнию. — Деньги лучше на макароны отложу.
Они обе улыбнулись, но только Ксения знала, каково это — считать каждую копейку. Родителей не стало меньше года назад. Пока остальные обсуждали вечеринки, она думала о том, как оплатить следующий семестр. Подработка в кафе, ночные смены на заправке — все ради стипендии и крыши над головой.
Четыре года пролетели незаметно. Ксения окончила университет. Устроилась бухгалтером в небольшую фирму. Зарплата была скромная. Но деньги приходили вовремя. А это уже было чем-то значимым.
— Если хочешь стабильности, учись считать чужие деньги, — говорила Ксения себе по утрам, вставая с постели.
Она считала. Считала чужие бюджеты на работе и собственные траты дома. Первым делом начала ремонт в старой квартире родителей.
— Это для себя, Ксюша, только для себя, — повторяла она, отбивая молотком старую плитку в ванной.
Краску для стен выбирала вечерами после работы, обои клеила сама. Паркет нанимала класть мастера, но обязательно стояла рядом, контролировала каждый шаг.
— Ты когда отдыхать-то начнешь? — спрашивала подруга Света по телефону.
— Когда закончу все, что задумала, — отвечала Ксения, держа в одной руке трубку, а в другой рулетку.
Через полгода, когда последний короб с инструментами был убран в шкаф, Ксения села на новый диван. Посмотрела на светлые стены и впервые почувствовала себя дома.
Привычка рассчитывать только на себя осталась навсегда. Она никого не звала на помощь, не жаловалась на усталость, не рассказывала о тяжелых днях. Все, что у нее было, она сделала сама.
Сергей появился внезапно. Познакомились на корпоративе, где Ксения оказалась почти случайно.
— Помочь донести? — спросил он тогда, указывая на папки в ее руках.
— Спасибо, сама справлюсь, — ответила она, но Сергей все равно взял часть бумаг и пошел рядом.
Разговоры начинались легко, почти непринужденно. Сергей никогда не задавал лишних вопросов, не пытался влезть в личное пространство.
— Ты сама все делаешь? — однажды удивился он, замечая, как она сама подкручивает ножку стула.
— Если я не сделаю, кто сделает? — пожала плечами Ксения, но он, ничего не говоря, забрал у нее отвертку и довел дело до конца.
Эта его забота сначала настораживала. Потом удивляла. А еще позже стала привычной.
Через четыре месяца Сергей предложил:
— Может, попробуем жить вместе?
Ксения задумалась, но через неделю сказала тихое:
— Попробуем.
Он переехал к ней. Вместе выбирали полки в коридор, перекладывали книги, обсуждали, как лучше расставить мебель. Сергей взял на себя мелкие хлопоты — подкрутить, прибить, починить. Ксения занималась тем, что знала. Считала расходы, планировала, составляла список покупок.
— Ты не устаешь все держать под контролем?
— Нет, — ответила она, — так спокойнее.
Через два месяца они поженились. Свадьба была скромная. Только друзья, пара родственников. После ЗАГСа заехали в небольшое кафе, заказали ужин и посмеялись над тем, что у них нет свадебного фотографа.
— Ничего, я нас на телефон щелкну, — сказал Сергей и сделал несколько снимков на старенький смартфон.
— Вдруг когда-нибудь покажем детям, — добавила Ксения и впервые за долгое время поверила, что будущее действительно может быть спокойным.
И все тогда казалось простым.
Казалось, что жизнь наконец-то наладилась. Дом стал уютным, спокойным. Сергей всегда рядом, заботливый, надежный. В выходные они вместе ездили за город. Гуляли по набережной. Обсуждали, где лучше купить кресло-качалку. Сергей слушал ее идеи, соглашался. Иногда спорил, но всегда оставался на стороне Ксюши. После долгих лет одиночества, после потерь и борьбы за собственное место в жизни Ксения наконец позволила себе расслабиться.
Но вместе с Сергеем в ее жизнь вошла его мать — Антонина Васильевна. Женщина властная, строгая, с прямым взглядом и непреклонным характером. Поначалу свекровь появлялась редко. Приходила по выходным, приносила домашние печение, хлопотала на кухне, а потом молча уходила. Ксения не возражала, думала: пусть. Маме важно видеть сына, ничего страшного. Она держалась вежливо, приветливо, иногда даже ловила на себе одобрительный взгляд Сергея.
Но прошло совсем немного времени, и визиты стали чаще. Свекровь начала приходить без предупреждения. То утром, когда Ксения еще в халате за ноутбуком работала, то вечером, когда они с Сергеем планировали провести время вдвоем.
— Ой, вы заняты? — невинно спрашивала Антонина Васильевна, проходя внутрь, как будто в свою квартиру.
Она осматривалась, оценивающе хмурилась, трогала шторы, открывала дверцы шкафов, как будто проверяла, на месте ли все.
— Ксюша, шторы дорогие, да? А чего пустые окна? Неприлично как-то… — бросала свекровь, поглядывая на Сергея.
Он отмахивался:
— Мама, у нас жалюзи. Это Ксенино решение.
— Ну да, на все теперь Ксенино решение… — усмехалась она в ответ.
Ксения сначала молчала. Она привыкла не обращать внимания на мелкие уколы. Но чем дальше, тем язвительнее становились замечания.
— Сергей, вот теперь ты живешь на всем готовом! Раньше бедно, но свое, а теперь все, как на витрине, — кивала Антонина Васильевна на мебель и стены, которые Ксения сама ремонтировала.
Однажды, когда Ксения убиралась после визита свекрови, Сергей подошел, обнял за плечи и сказал:
— Она привыкнет. Дай ей время.
Ксения вздохнула.
— Привыкнет — не значит примет.
Сергей молчал.
Вскоре Ксения перешла на удаленную работу. Фирма предложила выгодные условия, и она согласилась, понимая, что так будет удобнее. Она работала с утра до вечера, вела отчеты, следила за платежами.
Антонина Васильевна этого будто не замечала. Каждый раз при встрече бросала фразу:
— Ну, сидишь дома, Ксюшенька? На шее у моего сына?
— Я работаю, Антонина Васильевна, — спокойно отвечала Ксения. — Плачу за коммунальные, покупаю продукты. Мы с Сергеем ведем хозяйство вместе.
— Конечно, вместе, — усмехалась та, глядя на сковороду. — Но мужик ведь добытчик, а жена, значит, при нем. Как бы он там ни говорил.
Ксения пыталась объяснять. Разговаривать. Однажды даже села напротив свекрови за кухонный стол, положила перед собой распечатку из банка и спокойно показала расходы, которые она покрывает сама.
Антонина Васильевна хмыкнула, скользнула взглядом по бумаге, как по ненужной брошюре, и сказала:
— Бумажки… Мало ли что на бумажке. Главное, кто в доме хозяин.
После таких разговоров оставался осадок, с которым Ксения не знала, что делать. Сергей советовал не обращать внимания.
— Она всегда такая была, — говорил он. — Пройдет время, и она привыкнет.
Но однажды Сергей вернулся с работы с новой новостью.
— Меня переводят, — сказал он. — В другой город. Должность выше, зарплата больше. Хочешь, посмотри условия…
Он передал Ксении ноутбук с описанием условий. Она внимательно прочитала, посмотрела на его лицо. Сергей светился от радости. Ему действительно было важно это предложение.
— Я согласна, — сказала она. — Это отличная возможность.
Они начали собирать вещи. Перебирали коробки, нашли арендаторов на квартиру. Ксения занималась организацией, Сергей — документами.
Оставалось три дня до отъезда. Вечером, когда Ксения укладывала в ящик стопку чистых полотенец, раздался звонок в дверь.
На пороге стояла Антонина Васильевна. Без улыбки. Без привета. Молча прошла на кухню, поставила сумку на пол и села, сложив руки на груди.
— Ты специально увозишь моего сына подальше от семьи! — произнесла она твердо. — Неблагодарная!
Ксения поставила полотенца на стол, выдохнула и посмотрела ей прямо в глаза.
— Антонина Васильевна, решение о переезде принял Сергей. Он сам этого хотел. Я лишь поддержала его выбор.
Ответа не последовало сразу. Только тяжелый взгляд, будто приговор уже был вынесен.
Антонина Васильевна не слушала. Ксения это поняла сразу. Слова не доходили, словно ее голос тонул в плотной стене обид и подозрений. Свекровь была уверена: именно Ксения тянет Сергея за собой, уводит подальше от семьи, делает его чужим. Все, что происходило, в ее голове складывалось в одну схему — виновата она. Только она.
— Ты все это спланировала, Ксения. С самого начала думала, как его увезти, — губы Антонины Васильевны дрожали, но голос был твердым, резким. — Он же был нормальным парнем. Пока тебя не встретил. А теперь — не звонит, не навещает. Я ему больше не нужна!
Ксения молчала. Смотрела, как дрожат пальцы свекрови на столешнице, как она сжимает в кулак край своей сумки. Было ощущение, что та не сможет иначе. Иначе жить, иначе говорить. Только обвиняя.
Тишина в кухне становилась тяжелее с каждой секундой. Но не злость подступала к горлу Ксении. И даже не обида. Только ровная, глухая усталость. Тяжелая, как бетонная плита, под которой ничего не шевелится.
Ксения взяла себя в руки. Медленно подошла к двери, открыла ее настежь.
— Антонина Васильевна, вам пора.
Свекровь подняла голову, сжав губы. Несколько секунд смотрела на Ксению так, будто видела перед собой пустое место. Но молчала. Затем встала, поправила ремешок сумки, прошла к двери и, не оборачиваясь, вышла в коридор.
Ксения закрыла дверь. Спокойно. Плавно повернула ключ в замке.
Через несколько минут она взяла телефон и набрала Сергея. Он ответил сразу.
— Да, Ксюш. Все хорошо?
— Сергей, — голос был ровным, спокойным, даже слишком. — Так больше не может продолжаться.
Он замолчал.
— Ты должен решить этот вопрос. Или ты объясняешь своей матери, что у нас своя жизнь, и она должна ее принять. Или я сама расставлю все точки. Если ты выбираешь ее — я бороться не стану.
— Ксюш, подожди…
— Нет, Сергей. Я устала.
Она отключила звонок. Положила телефон на стол и села на диван. Спина оперлась о мягкую подушку, глаза закрылись сами собой. В комнате стояла тишина. Раньше эта тишина была уютной. Сейчас — давящей.
Прошло три часа.
Ключ повернулся в замке. Сергей вошел медленно, будто что-то тяжелое держал на плечах. Куртка в руке, чемодан с документами под мышкой. Он стоял в коридоре и молчал. Потом сел на стул возле двери, посмотрел в пол.
— Я не могу оставить ее одну, Ксюша. Это моя мать. Я осознал, что уезжая, совершаю ошибку.
Ксения не удивилась.
— Ты остаешься, — просто констатировала она.
Сергей кивнул.
— Я остаюсь.
Она встала. Выкатила его чемоданы. Поставила их у двери. Потом открыла дверь.
— Твои вещи готовы, Сергей. Мы удачно все собрали. Можешь идти.
Он долго смотрел на жену. Будто хотел что-то сказать. Но не нашел слов. Потом молча взял чемодан. Натянул куртку и шагнул за порог.
Ксения закрыла за ним дверь. Повернула ключ. Прислонилась спиной к гладкой прохладной поверхности и выдохнула. Медленно и глубоко.
Слез не было. Обида ушла. Осталась только тишина.
Переезд отменился. Вместо новых планов и других городов началось оформление развода. Все шло спокойно, без скандалов, как будто все уже давно решено.
Квартира снова стала только ее. Стены больше никто не оценивал, шторы никто не трогал. Тишина больше не пугала. Ксения знала — она снова сама по себе. И это было даже хорошо. Она умела жить так.
Теперь она поняла главное: сильный человек — не значит надежный. А надежный дом — это не стены и мебель. Это ее собственное спокойствие и свобода.
«За рулем» назвал самый продвинутый двигатель СССР круче BMW