— Познакомьтесь, это Алена, — сказал Илья, и его лицо осветилось изнутри. В глазах сына плескалось такое счастье, что сердце моё дрогнуло. Отцу не нужны слова, чтобы почувствовать — сын влюблен.
Девушка стояла, чуть выдвинув вперед подбородок — яркая, с рыжими волосами, непокорными даже в аккуратной прическе.
Она протянула мне руку — загорелую, с сильными пальцами. Рука человека, знакомого с работой.
— Рада наконец встретиться, — произнесла она с интонацией, от которой у меня вдруг защемило внутри. — Илья столько рассказывал о вас, Николай Иванович.
В её голосе звучали командные нотки. Странно для первой встречи.
Впрочем, я тут же усмехнулся своим мыслям. В моем возрасте легко превратиться в брюзгу, везде ищущего подвох.
— И нам очень приятно, — Мария коснулась рукой моего плеча и мягко улыбнулась гостям. — Проходите к столу, не стойте на пороге.
Алена оглядела нашу квартиру оценивающим взглядом.
На секунду её глаза задержались на серванте, где стояли хрустальные фужеры — наша семейная реликвия. Потом она быстро осмотрела книжные полки, телевизор, мебель. Что-то в этом взгляде напомнило мне оценщика на аукционе.
— Красиво у вас, — сказала она наконец. — Просторно. Не то что в наших деревенских избах.
Хотя, знаете, в городе душно. Вы в своих муравейниках сидите, а у нас простор, воздух!
Моя жена — Мария слегка напряглась, но вежливо кивнула:
— Да, природа — это прекрасно.
За столом Алена держалась, как хозяйка большого приема.
Громко смеялась, подшучивала над Ильей, не стесняясь нас. А в какой-то момент она бесцеремонно прервала его рассказ о работе:
— Ой, Илья, хватит про твои компьютеры! Никому не интересно.
Сын осекся и почему-то виновато улыбнулся. Я никогда не видел, чтобы он так быстро отступал.
Илья всегда был упрямым, с детства отстаивал свою точку зрения. А сейчас он словно растворился рядом с этой шумной девушкой.
— А как вы познакомились? — спросила Мария, ловко меняя тему.
— О, это судьба! — Алена взмахнула руками. — Я приехала в город документы оформлять на землю, а он в этой конторе работал. Как увидела — сразу поняла, что мой будет.
Илья смущенно улыбнулся:
— Она меня с первой встречи покорила.
— Конечно, покорила! — Алена потрепала его по щеке, как ребенка. — Я когда чего хочу, своего добиваюсь.
В её голосе прозвучало нечто, от чего по моей спине пробежал неприятный холодок. Словно услышал не признание в любви, а заявление о победе.
— Илья, не так сиди, сутулишься опять, — резко скомандовала она. — Сколько раз говорить!
И сын послушно выпрямил спину. Жена бросила на меня обеспокоенный взгляд.
После ужина, когда молодые собирались уходить, Алена вдруг обняла Свекровь с неожиданной фамильярностью:
— Спасибо за вечер, мамочка! Можно я вас так называть? Мы же теперь семья!
И, не дожидаясь ответа, повернулась ко мне:
— А у вас какая зарплата, Николай Иванович? Хорошая? На квартиру хватает?
Моя жена застыла с приоткрытым ртом. Я только и смог, что пробормотать:
— Вполне достаточная…
— Это хорошо, — кивнула Алена с таким видом, будто поставила галочку в невидимом списке. — Очень хорошо.
Когда за ними закрылась дверь, мы с женой долго молчали. Наконец она тихо произнесла:
— Коля, мне кажется, или…
— Давай не будем делать поспешных выводов, — мягко перебил я. — Илья счастлив. А первое впечатление может быть обманчивым.
Но внутри меня зародилось беспокойство — тихое, но настойчивое, как предчувствие приближающейся грозы.
Что-то в этой девушке настораживало. То ли властность, с которой она обращалась с нашим сыном, то ли оценивающий взгляд, которым она окинула нашу квартиру.
— Время покажет, — сказал я больше себе, чем жене.
Я не знал тогда, как скоро оно покажет и какую высокую цену нам придется заплатить за эту свадьбу.
Прошло три месяца. Свадьбу сыграли скромно, без лишнего шума – Алена удивила нас, сказав, что предпочитает отложить деньги на «что-то более полезное, чем банкет».
Мария восприняла это как добрый знак: может, девушка не так уж и расточительна?
В первый же месяц после свадьбы молодые перебрались в деревню – в дом, доставшийся Алене от бабушки.
Илья теперь работал удаленно, приезжая в город лишь пару раз в неделю.
Мы с женой скучали по нему, но радовались его счастливому голосу в телефонной трубке.
В одну из пятниц Алена позвонила сама.
— Николай Иванович, не хотите к нам на выходные? Приезжайте с Марией Петровной, покажем наше хозяйство, — в её голосе звучала непривычная мягкость. — Автобус в шесть вечера, Илья встретит на остановке.
Я согласился, не раздумывая. Мария собрала гостинцы, я взял бутылку.
Мы оба надеялись, что то впечатление действительно оказалось обманчивым.
Деревенский дом встретил нас прохладой и запахом сырости. Несмотря на лето, внутри было неуютно.
— Извините за беспорядок, — бросила Алена, проводя нас в гостиную, где на столе громоздились немытые тарелки. — Ну не музей же! Деревня, что вы хотите!
Илья поспешно принялся убирать со стола, а моя жена тактично предложила помочь с ужином. Алена только махнула рукой:
— Сама справлюсь! Вы гости, отдыхайте.
Но через десять минут из кухни раздался её громкий голос:
— Илья! Помоги мне с картошкой! Чего расселся!
Сын вскочил, как ошпаренный, и исчез на кухне. Я заметил, как Маша стиснула губы, но промолчала.
Ужин прошел напряженно. Алена рассказывала о деревенских сплетнях, то и дело перебивая Илью, когда тот пытался вставить слово.
А когда моя жена попробовала расспросить о его новых проектах, невестка фыркнула:
— Да что там рассказывать! Сидит целыми днями, клацает по клавишам. Лучше бы хлев починил!
После ужина, когда мамаш помогала сыну мыть посуду, Алена отвела меня в сторону – на веранду, где стояла потрепанная плетеная мебель.
— Присаживайтесь, Николай Иванович, — её голос стал медовым, а глаза хитро сощурились. — Я давно хотела с вами серьезно поговорить.
Я напрягся, но послушно сел напротив.
— Знаете, мне кажется, мы могли бы договориться о кое-чем, — начала она, подаваясь вперед. — Я вот смотрю на вас с Марией Петровной и думаю: ну зачем вам такая большая городская квартира?
— Прости? — я не был уверен, что правильно её понял.
— Ну, вас же всего двое, — рассудительно продолжила она. — А там три комнаты, высокие потолки, центр города.
А мы с Ильей молодые, нам бы в городе карьеру строить, детей в хорошую школу отдавать…
Я почувствовал, как что-то холодное сворачивается внутри.
— А давайте вы будете жить в нашем деревенском доме, а мы вашу квартиру заберём себе, — нагло заявила Алена, улыбаясь так, словно предлагала выгодную сделку.
Слова повисли в воздухе. Я смотрел на неё и не верил своим ушам.
— Что ты сказала? — мой голос стал низким и тихим.
— Ну чего вы так удивляетесь? — она беспечно пожала плечами. — Подумайте сами: вам в вашем возрасте свежий воздух, природа, огород.
Для здоровья полезно! А нам квартира поможет на ноги встать. Все в выигрыше!
— Нет, — я медленно поднялся, чувствуя, как дрожат колени от едва сдерживаемого гнева. — Это не обсуждается.
— Но почему? — она вдруг стала настойчивой. — Илья же ваш сын! Разве вы не хотите ему помочь? Все родители детям квартиры дарят!
— Послушай меня внимательно, — я наклонился к ней, глядя прямо в глаза. — Мы с Марией всю жизнь работали за эту квартиру. Мы не собираемся её никому отдавать. Ни сейчас, ни потом.
— Жадничаете? — её лицо вдруг исказилось. — А я думала, вы сына любите…
Я не успел ответить. Дверь веранды распахнулась, и на пороге появилась жена. По её лицу я понял – она всё слышала.
— Что за разговоры такие? — голос жены дрожал от возмущения. — Что за наглость? Мы для тебя кто – бездомные? Старики, которых можно в деревню сослать?
Алена вскочила, мгновенно перейдя в наступление:
— Да что вы так взъелись?! Я для всех лучше хочу! Просто идея! А вы сразу в крик!
— Какая еще идея? — воскликнула Мария. — Забрать нашу квартиру – это идея?
На шум вышел Илья. Он растерянно переводил взгляд с родителей на жену.
— Что случилось?
— Твоя жена предложила нам переехать в этот сарай, чтобы вы могли забрать нашу квартиру, — отчеканила Мария. — Вот что случилось!
Лицо Ильи вытянулось от удивления.
— Алена, ты что, правда это предложила?
— А что такого? — она скрестила руки на груди. — Я о нашем будущем думаю! У твоих родителей квартира пустует наполовину, а мы тут мучаемся.
— Мучаетесь? — переспросила Мария. — В собственном доме?
— Потому что других вариантов не было! — огрызнулась Алена. — А вы могли бы помочь, но жадничаете!
Я видел, как Илья мучительно бледнеет. Этот конфликт разрывал его на части.
— Алена, так нельзя, — наконец произнес он. — Ты не должна была…
— А ты должен был давно поговорить с ними! — она резко повернулась к нему. — Сколько можно ютиться в деревне? Я хочу нормальную жизнь! Я хочу в город!
— Так вот в чем дело, — медленно проговорил я. — Не в заботе о нас. И не в любви к сыну. Ты просто хочешь городскую квартиру.
— И что с того? — её лицо исказилось. — Все чего-то хотят! Я имею право!
Моя жена решительно направилась к лестнице:
— Коля, мы уезжаем. Прямо сейчас. Я не останусь здесь ни на минуту.
Не говоря ни слова, я последовал за ней. Мы быстро собрали вещи под аккомпанемент криков Алены, которая теперь обвиняла нас во всех своих бедах и неудачах.
Илья метался между женой и нами, не зная, на чью сторону встать.
Когда сумки были собраны, я взял сына за локоть:
— Пойдем выйдем. Нам нужно поговорить.
Он покорно побрел за мной во двор. В сгустившихся летних сумерках его лицо выглядело осунувшимся и грустным.
Мы сели на скамейку под старой яблоней. Я не спешил начинать разговор, давая ему время собраться с мыслями. Наконец, он поднял на меня глаза:
— Папа, я не знал, что она так с вами… Она никогда раньше…
— Знал, — мягко перебил я. — Возможно, не в таком масштабе, но знал. Просто не хотел видеть.
Илья опустил голову.
— Она не всегда такая. Она умеет быть другой. Ласковой, веселой…
— Илья, — я положил руку ему на плечо. — Я хочу, чтобы ты хорошо подумал. О женщине, с которой решил связать свою жизнь.
— Да просто она яркая такая… Темпераментная, — попытался оправдать её сын.
— Нет, — моя рука на его плече стала тяжелее. — Это не горячность. Это жадность. Это неуважение.
И это не изменится со временем. Сегодня она хочет нашу квартиру, завтра — что-то еще. Она будет брать, и брать, и брать, пока не заберет всё.
— Но…
— Мы с матерью работали всю жизнь, — продолжил я, — не для того, чтобы обеспечить чьи-то амбиции.
А для того, чтобы быть спокойными в старости. Эта квартира — наша защита. Наша крепость. И тебе скоро придется строить свою.
По его лицу я видел, что мои слова находят отклик. Возможно, впервые за долгое время он смотрел на ситуацию ясным взглядом.
— Не принимай поспешных решений, — сказал я. — Просто понаблюдай за ней в ближайшие дни. За тем, как она говорит о нас. О других людях. Послушай, с какой интонацией она произносит слово «мое».
Илья сидел, глубоко задумавшись, когда из дома донесся громкий голос Алены:
— Илья! Где ты там застрял? Иди сюда!
Он вздрогнул и посмотрел на меня с каким-то новым выражением в глазах.
— Пап, мне правда нужно подумать, — сказал он тихо.
— Знаешь, сынок, — сказал я тихо, глядя на темнеющее небо, — настоящая любовь как хороший источник — дает силы жить. А то, что её только имитирует, высасывает душу по капле.
Просто прислушайся к себе — что ты чувствуешь, когда она рядом?
Мы крепко обнялись. Его плечи дрогнули. Где-то в этот момент мой мальчик снова стал тем Илюшей, которого я учил кататься на велосипеде.
У калитки нас ждала его мать, поставив сумки на землю. Она окликнула сына:
— Мы всегда будем твоей семьей, Илюш. Что бы ни случилось.
С Аленой мы не попрощались.
Мария смотрела в окно на проплывающие мимо яблоневые сады и смахивала слезы, думая, что я не замечаю.
— Как думаешь, Коля, он поймет? — её голос едва слышен.
— Уже понимает. Не может не понять. В нём наша кровь.
Илья вернулся через две недели. Просто позвонил в дверь однажды вечером — с потертым рюкзаком, гитарой и взглядом повзрослевшего человека. Ушел от горе — жены.
Кто должен уступить дорогу в такой ситуации?