Вишнёвый пирог

У тёти Лиды всегда стоял запасной пирог.

Неважно, был повод или нет, она пекла его по субботам — вишнёвый, с кислинкой, на творожном тесте. Ставила на верхнюю полку старого серванта, прикрывала марлей и говорила:
— На случай, если он придёт.

«Он» — это её сын. Андрей.
Когда-то — рыжий, упрямый, с шапкой на бекрень. Потом — угрюмый подросток, таскавший домой кассеты с тяжёлым роком и споривший по поводу всего на свете. Потом — взрослый мужчина, который сказал:
— Ты не понимаешь. Я живу по-другому.
И уехал.

С тех пор прошло двенадцать лет.

Сначала она писала письма — бумажные, аккуратным почерком, чуть склонённым вправо.
Потом — сообщения в мессенджере, короткие, без обид, просто:
«Как ты?»
«Скоро весна. Дождей много.»
«Я скучаю.»
Иногда он отвечал. Иногда — нет.

Она не жаловалась. Пекла пирог.

Соседи знали: в доме Лиды всегда пахнет тестом и терпением. Смеялись по-доброму, мол, «опять пирог ждёт, а он всё не идёт». Она тоже улыбалась. Но в воскресенье всё равно отрезала кусочек и оставляла на подоконнике — вдруг он ночью зайдёт, тихо, чтобы не будить.

А он не заходил.

Однажды — это было весной, когда черёмуха уже цвела, а из земли полез первый щавель — в дверь позвонили. Поздно. Лида уже сидела в кресле, дремала, телевизор тихо шептал про прогноз погоды. Звонок повторился. Она поднялась — осторожно, по привычке. Подошла. Посмотрела в глазок.

Это был не он.

На пороге стояла молодая женщина, лет тридцати. Уставшая, взволнованная. С девочкой лет семи. Девочка держала в руках плюшевого лиса.

— Простите, — сказала женщина. — Вы Лидия Павловна?

— Да, — ответила Лида, и сердце у неё как-то странно дернулось.

— Я… я жена Андрея. То есть… была. Мы развелись. Он… он умер. Год назад. А я… я нашла ваш адрес. Просто… она — это Лера. Ваша внучка. И я подумала…

Она замолчала. Девочка всё это время смотрела на Лиду. Не боялась. Просто смотрела.
Лида не плакала.
Она просто отступила в сторону и сказала:

— Заходите. У меня есть пирог.

Потом всё стало медленно, но правильно. Девочка сначала приходила по выходным, потом осталась на каникулы. Они с Лидой сажали укроп, пекли печенье, играли в «морской бой». Женщина — бывшая невестка — звонила, спрашивала, не мешает ли. Лида отвечала:
— Нет, что вы. Наоборот. Всё как надо.

И только однажды, когда Лера уснула, уткнувшись в её плечо, Лида тихо прошептала в темноту:
— Ну вот. Пришёл. Хоть так. Спасибо тебе.

Лида не спрашивала, почему он не писал, не звонил, не приезжал. В ней не было горечи — только усталое принятие, как у людей, которые прожили много и поняли: не всё можно объяснить, не всё нужно прощать словами. Иногда достаточно просто налить чаю и быть рядом.

Лера как-то принесла в школу старую фотографию: на ней юный Андрей сидел на крыше сарая с самодельной гитарой, босиком, с веснушками на щеках. Учительница спросила, кто это.
— Это мой папа, — сказала Лера. — Он был… непростой. Но бабушка говорит, он меня очень бы полюбил. Просто не успел.

А Лида в тот вечер испекла пирог — вишнёвый, как всегда. Только теперь уже не «на случай». Теперь — просто потому что в доме снова кто-то ждал.

Прошло лет пять. Дом Лиды слегка осел, вишнёвое дерево у крыльца начало клониться к забору, а сама она стала ходить медленнее — но всё ещё с прямой спиной. Лера уже училась в старших классах, собиралась поступать на дизайнера, и по вечерам они вместе перебирали альбомы, карандаши, обсуждали цвета. Иногда Лида забывала слова — возраст. Иногда ночью просыпалась от боли в ногах. Но рядом всегда был голос, шаги, смех. Когда в городе вдруг сделали новую автобусную остановку и снесли старый киоск, Лера сказала: «Пойдём, я тебе нарисую, как он раньше выглядел. Помнишь, ты там газеты покупала?» Лида улыбнулась: «Ты помнишь больше, чем я». А однажды, осенью, когда листья уже лежали по колено, Лера вернулась из школы, поставила рюкзак и тихо сказала: «Я сегодня рассказала про тебя сочинение. Сказала, что у меня есть человек, который умеет ждать. Даже когда никто не приходит. Но однажды — всё равно кто-то приходит. Главное — не убирать пирог». Лида не ответила. Просто кивнула, медленно встала и пошла на кухню. Открыла духовку. Достала тёплый вишнёвый пирог. И всё было так, как надо. Точно. По рецепту жизни.