Когда терпение заканчивается
Марина сидела на кухне, грея в руках чашку ромашкового чая. На носу были роды, каждая мышца тела ныла, как после тяжёлой тренировки, и любое слово могло ранить сильнее ножа. Последние месяцы она, как могла, сохраняла спокойствие. Но сегодня… Сегодня, кажется, терпению пришёл конец.
В дверях появился Дмитрий. Вид у него был такой, как будто он сейчас войдёт с повинной. Что, собственно, и случилось.
— Мариш, ну ты только не нервничай, ладно? — сразу поднял он руки, словно сдаваясь без боя.
— Уже поздно, — сухо отозвалась она, отпивая чай. — Что опять натворил?
Он помялся, почесал затылок и выдал:
— Алина с Егором… Они пока поживут у нас. Совсем ненадолго! — быстро добавил он, видя, как напряглось её лицо.
Марина медленно поставила чашку на стол и прикрыла глаза.
— Ты совсем с ума сошёл? — голос был низкий, угрожающе спокойный. — На каком, скажи мне, месяце беременности женщина мечтает о том, чтобы в её доме поселились эти два паразита?
— Ну что ты так сразу… — попытался оправдаться он. — У них просто… беда. Квартиру съёмную продали, выселили почти на улицу.
— И это мои проблемы? — перебила его Марина, сжав кулаки так, что костяшки побелели. — Или твоё великое мужское благородство опять за счёт моей шеи проявляется?
Дмитрий молчал. Привычно молчал. Именно в такие моменты Марина чувствовала себя не беременной женщиной, а загнанной лошадью.
— Я вообще-то рожаю через три недели, если ты забыл, — язвительно добавила она. — Хочешь, чтобы я ещё на роды по скорой из-за твоей дурной сестрички уехала?
— Марин, — вздохнул он, — ну пойми, это ненадолго. Они найдут жильё.
— Нашли уже! — резко ответила она. — Где-то там, но не в моей квартире.
Марина вскочила со стула. Стул с грохотом отлетел назад. В животе неприятно потянуло, но злость пересиливала страх.
— Они что, уже едут? — подозрительно сузив глаза, спросила она.
Дмитрий не выдержал её взгляда и отвёл глаза.
— Приехали, — пробубнил он в грудь.
Марина обессилено опустилась обратно на стул. Сердце стучало, в голове гудело. Всё. Приехали.
И действительно, через пару минут в коридоре раздался звонкий смех Алины и глухие хлопки — это Егор тащил в дом их драгоценные чемоданы.
Марина услышала, как Алина пронзительно крикнула:
— Ой, как тут у вас миленько! Ничего, мы тут уютно устроимся!
Дмитрий метался по кухне, как загнанная мышь.
— Я с ними поговорю, обещаю, — шептал он. — Я всё улажу. Ты только не волнуйся.
Марина смотрела на него долгим тяжёлым взглядом.
— Поздно пить Боржоми, Дима, — холодно сказала она. — Ты уже продал нашу спокойную жизнь за крикливую неблагодарность.
Вышла из кухни медленно, грузно, чувствуя, как за ней тянется невидимый шлейф обиды.
Коридор был завален коробками, сумками, парой каких-то допотопных ковриков.
Алина прыгала вокруг, как школьница на перемене, вцепившись в руку Егора.
— Сестричка, ну ты же понимаешь, мы буквально на недельку! — защебетала она, едва завидев Марину.
Марина смерила её таким взглядом, что если бы можно было, Алина мгновенно превратилась бы в лужицу.
— Нет, не понимаю, — отрезала Марина.
Егор за её спиной нервно шмыгнул носом и сделал шаг назад.
Дмитрий выбежал из кухни.
— Всё, всё, Мариш, я договорюсь! Они будут вести себя тихо, никого не будут тревожить.
Марина повернулась к нему.
— Ты им ящик в подвале обустроил? Или они у нас на кухне жить собираются?
Алина фыркнула.
— Мы вообще-то семья! Или ты забыла?
Марина сделала шаг вперёд.
— Ты, Алина, для меня — посторонний человек. И веди себя как гостья. Если останешься.
Алина надула губы.
— Да мы тебе даже мешать не будем! — с энтузиазмом воскликнула она, подталкивая Егора к дальней комнате.
Марина смотрела им вслед и ощущала, как внутри нее медленно, но верно закипает вулкан.
Дмитрий взял её за руку.
— Марин, я всё улажу, честно.
Она выдернула руку.
— Лучше бы ты мужем был, а не дипломатом на чужой свадьбе.
Марина медленно побрела в спальню. Плакать уже не хотелось. Хотелось одного: чтобы эти двое исчезли из её жизни. Навсегда.
Никто никому ничего не должен
Следующие дни были похожи на дурной сон. Алина с утра устраивала концерты по поводу выбора цвета лака для ногтей. Егор занимал единственную ванную часами, готовясь к неведомым важным встречам. С кухни доносился нескончаемый стук кастрюль, громкий смех, запахи пережаренного лука.
Марина жила как на минном поле. Её настроение менялось каждую минуту: от дикого гнева до обречённого равнодушия.
В один из вечеров, когда Егор устроил в гостиной «маленькую вечеринку» для своих друзей, Марина окончательно сломалась.
Она стояла на пороге кухни, скрестив руки на груди. Дмитрий сидел за столом с банкой пива и выглядел так, будто его жизнь тоже дала трещину.
— Ну и? — тихо спросила Марина. — Это ты улаживаешь ситуацию?
Дмитрий поднял глаза.
— Я им сказал, чтобы они потише.
— Потише? — переспросила она с горькой усмешкой. — Ты им ещё пульт от телевизора подай, чтобы громкость регулировали.
Дмитрий вздохнул и поднялся.
— Хорошо, я скажу им уехать.
Марина покачала головой.
— Слабак, Дима. Ты всегда был слабаком, только я раньше этого не замечала.
Он подошёл к ней вплотную.
— Хватит, Марина, — сказал он грубо. — Ты злая. Ты думаешь только о себе.
Она посмотрела на него сверху вниз — трудно было выглядеть иначе, когда за спиной у тебя почти восемь килограммов будущего потомства.
— Нет, Дима. Я думаю о нашей семье. О ребёнке, который родится совсем скоро. А ты думаешь о своей маленькой истеричке-сестричке.
Из гостиной донеслись визги Алины и заливистый смех Егора.
Марина вздрогнула от злости. На глазах выступили слёзы.
— Я хочу, чтобы они ушли, — процедила она.
Дмитрий вытер лицо ладонями.
— Дай мне ночь. Я всё улажу.
Марина ничего не ответила. Она развернулась и медленно пошла в спальню, ощущая, как за спиной хлопнула дверь кухни.
Ночь была долгой. Марина почти не сомкнула глаз, ворочаясь с боку на бок. Утром, задыхаясь от обиды и бессилия, она приняла решение.
Либо они уйдут — либо она сама уйдёт.
В конце концов, здоровье важнее. Её ребёнок важнее. А о Диме… О Диме она ещё подумает.
Когда слишком поздно
Утро выдалось серым и душным, хотя на дворе стояла середина апреля. Всё в этот день раздражало Марину: спертый воздух, тяжесть в теле, и особенно — голос Алины, раздающийся из кухни.
— Ну, Дим! Ты же сам сказал, что всё норм! — вопила Алина, швыряя в мойку какие-то тарелки. — Чё теперь начинаешь?!
Марина сидела на краю кровати, натягивая старую, растянутую кофту через живот. Всё внутри неё было холодным и твёрдым, как замёрзший цемент.
Это конец, — подумала она почти без эмоций. — Что-то сломалось, и я не хочу его чинить.
В спальню заглянул Дмитрий. Вид у него был несчастный, как у кота, которого накормили ботинком.
— Марина, мне нужно с тобой поговорить, — с кривой усмешкой сказал он.
— С тобой уже нечего обсуждать, Дима, — спокойно ответила она. — Делай, что хочешь.
Он сжал кулаки, обиженно замотал головой и вышел, хлопнув дверью.
Через минуту Марина услышала его голос. Нервный, резкий, такой, каким он был в самом начале их отношений, когда она ещё думала, что у него «сложный характер», а не банальная слабость.
— Алина, Егор, — начал он жёстко. — Хватит. Вы здесь — гости. И вы ведёте себя как стадо свиней.
— Ого! — хмыкнул Егор где-то в коридоре. — Братец, ты чё такой дерзкий?
— А ты чего такой липкий? — отрезал Дима. — Сколько можно устраивать балаганы? Я вас попросил быть тише — вы орёте. Я просил не трогать чужие вещи — вы лапаете всё подряд.
Алина захлопала ресницами, как в дешёвой мелодраме.
— Да мы же почти семья! — взвизгнула она.
— Ты — моя сестра. И всё. Это ничего не даёт тебе права устраивать тут бардак, — повысил голос Дима. — Слушай сюда внимательно: ты собираешь манатки и сваливаешь. Немедленно.
Марина слышала, как с шумом заскользили по полу чемоданы, как Алина фыркала, как Егор пытался вякать что-то о «семейных ценностях».
— Если через час вас здесь не будет, я сам ваши вещи выкину в окно! — рявкнул Дима так, что даже Марина вздрогнула.
Алина всхлипывала, Егор ругался сквозь зубы, но спорить уже никто не решился.
Прошёл час.
Тишина в квартире была такой густой, что можно было резать ножом. Марина стояла у окна и смотрела, как Алина и Егор грузят свои вещи в потрёпанный «Форд».
Алина обернулась, вскинула голову и вскинула средний палец в сторону окна.
Марина невольно усмехнулась.
Достойное прощание, — подумала она. — В их стиле.
В дверь тихо постучали. Марина не оборачивалась.
— Они уехали, — с облегчением сказал Дмитрий. — Всё. Теперь мы можем быть только вдвоём.
Она молчала, глядя на серое небо.
— Мариш… — он подошёл ближе. — Я был идиотом. Прости меня.
Марина медленно повернулась.
— Ты не был идиотом, Дима. Ты был слабаком. А слабаков я больше не хочу видеть рядом с собой.
Он замер, как ударенный молотом.
— Но я всё ради тебя сделал! — выдохнул он.
— Слишком поздно, — пожала плечами Марина. — Ты должен был выбрать меня тогда, сразу. А не после того, как я тебе всё разжевала и на блюдце принесла.
Он нервно провёл рукой по лицу.
— Я исправлюсь! Правда! Всё будет как раньше…
Марина криво усмехнулась.
— Как раньше? Ты серьёзно? — её голос был полон горечи. — Мне обратно в тот ад, где я каждый день должна доказывать тебе свою важность? Спасибо, не надо.
Дмитрий шагнул к ней, но она отстранилась.
— Ты устал быть сильным только тогда, когда тебе припечёт, Дима. А мне нужна стена, а не тонущая лодка.
Он беззвучно шевелил губами, будто пытаясь найти нужные слова. Но было поздно. Всё, что могло быть сказано, давно сказано.
Марина взяла сумку, в которую ещё ночью собрала самые необходимые вещи, и медленно направилась к двери.
Дмитрий бросился за ней.
— Куда ты? — в отчаянии вскрикнул он.
— Домой, Дима, — тихо ответила она. — Туда, где меня любят без условий и без промедлений.
Она открыла дверь. Проходя мимо него, коротко бросила:
— Береги себя. Ты хороший человек. Но не для меня.
И ушла.
Марина шла по улице, не чувствуя тяжести живота, не замечая прохожих, не слыша шума машин. Где-то глубоко внутри неё бушевал ураган боли, обиды, злости. Но поверх всего этого было спокойствие.
Она выбрала себя.
И это было самое важное решение в её жизни.
Впереди ждало неизвестное. Новая жизнь, новые страхи, новые радости. Но она знала: что бы ни случилось, теперь она будет идти только вперёд. Без оглядки.
Где-то за спиной хлопнула дверь.
Где-то в прошлом остался мужчина, который слишком долго выбирал между ней и чужими проблемами.
А Марина шла дальше. Шла — туда, где начинается свобода.
Конец
Два года платила аренду за квартиру мужа и свекрови