Вера стояла на кухне, не спеша нарезая морковь тонкими ломтиками. Нож скользил по дощечке, будто танцуя. Из открытого окна доносился запах весенней сырости и табачный дым от соседского балкона. Она скривилась, поймав этот ядовитый аромат, и машинально стряхнула воображаемую пыль с плеча.
На плите закипал чайник. Вере казалось, что он вот-вот заорет, как Андрей, когда у него что-то не по плану. Эта мысль вызвала сухую улыбку.
Раздался знакомый скрип двери — тот самый скрип, от которого по спине бежали мурашки, потому что ничего хорошего он не сулил. Вслед за дверью в кухню ввалился Андрей — лоб нахмурен, губы тонкой ниткой. За ним, по пятам, шла Ирина: вся в белом, как будто на свадьбу собралась, только вот лицо скукоженное, как тряпка для мытья полов.
Андрей уселся на табурет, постукивая пальцами по столешнице.
— Надо поговорить, — начал он с таким видом, будто Вера задолжала ему квартиру в центре Москвы.
Вера молча налила чай, поставила перед ним чашку.
— Пей, пока тёплый. Может, и голос потеплеет, — с усмешкой сказала она, присаживаясь напротив.
Ирина состроила мину, будто ей сунули под нос тухлое яйцо.
— Мы долго думали… — начала она, обхватив кружку руками, как замерзающий воробей.
— Ой, Ира, не томи. Долго вы никогда думать не умели, — перебила Вера, лениво облокотившись на стол.
Андрей резко дернул плечом.
— Мы решили продать дачу. Мамы и папы больше нет. Держать там пустое место смысла нет.
Вера положила нож на доску. Пальцы дрогнули, но голос остался ровным.
— А ничего, что это «пустое место» вы не видели три года? Ни на праздники, ни на похороны друзей их не приезжали. Только я и была рядом.
Ирина закатила глаза.
— Ой, Вера, не надо спектаклей. Мы все понимаем. Ты им помогала — за это спасибо. Но дача — это семейная собственность.
Андрей кивнул, словно мудрец.
— И разделить её надо по-честному.
Вера посмотрела на него так, что любой другой на его месте съежился бы.
— По-честному? — медленно переспросила она. — Андрей, ты о какой честности говоришь? О той, где ты последние три года шлёпал деньги за границу и даже не знал, что у отца был инсульт?
Ирина вспыхнула.
— Не твое дело, кто и что делал!
Вера рассмеялась коротким, горьким смехом.
— Конечно, не моё. Моё дело было сидеть у кровати, менять памперсы и слушать, как мама ночью плачет, чтобы никто не слышал.
Тишина повисла густая, как сироп.
Андрей посмотрел на неё сверху вниз, словно директор на лентяйку-уборщицу.
— Вера. Ты должна понимать: мы семья. И мы решили.
Вера прищурилась.
— А я, выходит, так… приживалка?
Ирина быстро подхватила:
— Ты сама выбрала заботиться о них. Никто тебя не заставлял.
Вера усмехнулась.
— Точно. Никто. Только совесть. Вам, наверное, это слово давно неизвестно.
Ирина вскочила с места, стукнув кружкой по столу.
— Всё! Мы предупредили. Ты не хозяйка. Завтра придёт агент, будет осматривать дом.
Вера не ответила. Она только смотрела на них — этих двух чужих людей, которые когда-то назывались её семьёй.
Чайник взвизгнул, точно подпевая нарастающему напряжению.
Следующее утро началось с дождя. Он лил как из ведра, как будто сам небесный дворник решил промыть этот город от грязи, сплетен и лицемерия.
Вера стояла у окна и смотрела, как редкие прохожие кутались в куртки, спасаясь от потоков воды.
— Зато всё честно, — тихо сказала она сама себе, горько улыбаясь.
Ровно в десять в дверь позвонили. На пороге стоял молодой человек в модном плаще, с планшетом под мышкой.
— Агент по недвижимости, — весело сообщил он, явно не подозревая, в какую паутину вляпался.
Вера пропустила его молча. Пусть смотрит.
Агент ходил по комнатам, что-то щёлкал на планшете, ахал:
— Ой, какая атмосфера! Всё такое… аутентичное!
На слове «аутентичное» Вера едва не рассмеялась вслух. Да-да, атмосфера. Особенно в той комнате, где стояла инвалидная коляска и кислородный баллон.
— Вот тут родители умерли, — беззлобно пояснила она, глядя прямо в глаза агенту.
Тот нервно закашлялся.
— Ну… э-э… всё равно потенциал у объекта огромный!
Он быстро ретировался, оставив Вере на столе рекламные проспекты.
Андрей приехал через полчаса, насквозь мокрый, без настроения. Швырнул зонт в угол, как ненужную вещь.
— Чего выдумываешь, Вера? — мрачно сказал он. — Надо просто всё уладить по-человечески.
Она подняла на него глаза.
— По-человечески? Тогда по-человечески скажи: где ты был, когда мама сломала бедро? Когда папа потерял речь? Я тебя по больницам искала, как дура.
Андрей тяжело выдохнул, опустив плечи.
— Мне было трудно… — пробормотал он.
Вера резко встала.
— Тебе было трудно?! А мне, значит, — весело? Тебе трудно было бросить свою любовницу в Турции и приехать к матери, которая умирала!
Андрей вздрогнул, словно пощёчину получил.
— Это не твоё дело, с кем я был, — зло процедил он.
Вера посмотрела на него с презрением, от которого мороз шёл по коже.
— Нет, конечно. Твоё дело — приехать, забрать деньги и уехать обратно к своим шуршащим подругам.
В этот момент в кухню вошла Ирина — всё такая же благоухающая духами, с ехидной улыбкой.
— Всё решили? — спросила она сладким голоском.
Вера скрестила руки на груди.
— Нет. Теперь мой ход.
И вытащила из кармана плотный, потрёпанный конверт. Старое завещание.
Андрей побледнел.
Ирина ухватилась за спинку стула, как за спасательный круг.
— Что это? — еле слышно спросил Андрей.
— Завещание, — спокойно ответила Вера. — Где написано, кому на самом деле принадлежит дача.
Тишина стояла такая, что слышно было, как тикают старые настенные часы.
Андрей вцепился в край стола так, что побелели костяшки пальцев. Вера держала завещание в руках, но по выражению лица было видно: к бою она готова.
Ирина металась по кухне, как таракан под лампой — вроде бы и хочет спрятаться, а вроде бы и боится пропустить самое интересное.
Андрей вдруг медленно выпрямился, улыбнулся… той самой своей мерзкой улыбкой, от которой Веру в лучшие времена начинало мутить.
— Ты думаешь, ты всё предусмотрела? — сладко спросил он, словно завлекал в мышеловку. — А я вот тоже кое-что припас.
Вера прищурилась.
— Не тяни сопли, Андрей. Говори уже.
Он лениво залез в карман и вытащил флешку. Маленькая, красная, дешёвая. Но в руках у него она выглядела как атомная бомба.
— Тут всё. — Он покрутил флешку на пальце. — Твои милые «подработки» в той клинике. Махинации с документами. Ты же не думала, что бухгалтерия всё сожрала без остатка?
Вера молчала, но сердце заколотилось. Старая история. Она действительно пару раз подписывала документы «как попросили», не вникая. Тогда важно было не бумаги подписывать, а спасать Михаила Петровича, которому срочно нужна была реабилитация.
— Продажа завещания обойдётся тебе дешевле, чем судимость, — продолжил Андрей. — Либо сейчас мы идём к нотариусу, и ты отказываешься от наследства. Либо завтра у тебя обыск, а потом полоскающие нервы следаки.
Ирина, стоявшая за спиной брата, кивала так энергично, что могла бы заработать себе сотрясение.
Вера медленно подошла к окну. За ним лил дождь. Капли барабанили по подоконнику, как чей-то сердитый кулак.
Она вспоминала, как сидела ночами у постели Анны Сергеевны. Как таскала Михаила Петровича на процедуры, пока тот стонал и ругался. Как они вместе пили чай на веранде… И как ни разу, НИ РАЗУ Андрей и Ирина даже не позвонили.
И вот теперь — шантаж.
И если я отступлю — я буду ничтожеством.
Вера повернулась. На её лице застыла странная улыбка: не радость, не страх — что-то другое. Спокойная решимость.
— Ты правда думаешь, что я испугаюсь? — спросила она тихо.
Андрей ухмыльнулся.
— У тебя нет вариантов.
Вера шагнула ближе. Её голос стал твёрдым, как асфальт после ливня.
— У меня есть вариант. Пойти в полицию самой. Сама принесу всё. И расскажу, кто меня заставлял подписывать липовые акты. Хочешь знать, что будет, Андрей?
Он нахмурился.
— Ты вряд ли выйдешь сухой, — добавила она. — Я была просто медсестрой. Ты — бенефициаром схемы. Помнишь своё письмо на электронку бухгалтера? «Оформить срочно. Всё согласовано с Андреем Н.»?
Ирина побледнела.
— Бред… — выдавила она.
— Ага, бред. Только у следователей очень плохое чувство юмора, когда дело касается медицинских махинаций, — язвительно заметила Вера.
Андрей молчал. Вера видела, как внутри него всё клокотало: злость, страх, растерянность.
— Так что, милый, — произнесла она, отодвигая флешку пальцем к нему на стол. — Засунь свой шантаж туда, где у тебя совесть должна была быть.
Она взяла завещание и положила его в папку.
Ирина резко подалась вперёд:
— Ты нас погубишь! Ты не понимаешь!
Вера смерила её ледяным взглядом.
— Вас погубили вы сами. Годами назад.
Она подошла к двери, обернулась и сказала уже спокойно, без эмоций:
— Ирина, Андрей. Желаю вам удачи. Она вам скоро очень понадобится.
И ушла, оставив их в полутёмной кухне, среди капающего дождя, флешек и пустых мечт о легких деньгах.
Эпилог
Через три месяца Вера жила на той самой даче. Поливала клумбы, варила кофе на старой плите и не спешила думать о будущем.
Время от времени ей снились Михаил Петрович и Анна Сергеевна — они сидели на веранде, пили чай и улыбались.
А где-то в городе начался суд по делу о медицинских махинациях. В списке обвиняемых значились: Андрей Н., Ирина Н., и ещё пара «очень уважаемых» людей.
Вера поставила чашку на стол, глубоко вдохнула свежий воздух и впервые за долгое время улыбнулась — по-настоящему.
Потому что справедливость, как ни странно, иногда всё же торжествует.
Сколько градусов в кабине тепловоза в жару и как спасается локомотивная бригада