— Подпиши! — резко бросил Артём, швыряя на стол пухлый конверт. — Просто распишись и не задавай глупых вопросов.
— А что это?
— Брачный договор. Чисто формальность. У всех нормальных людей так. На случай развода — чтобы без истерик. Всё, что моё, останется моим. Тебе — дети, алименты и свобода.
Аня взяла бумаги и, не читая, расписалась в нужных местах. Тогда, пять лет назад, она ещё верила, что делает это ради любви. Ради спокойствия мужа. Ради семьи.
Познакомились они на корпоративе. Она — копирайтер из агентства, он — владелец крупного мебельного бизнеса. Был красив, харизматичен, обходителен, дарил цветы, водил в рестораны, вёл себя как герой из кино. Через месяц предложил пожить вместе, через три — жениться. Он настоял, чтобы они взяли её фамилию: «Так документы проще оформлять, и звучит мягче». Казалось забавным.
Сразу после свадьбы он предложил ей уволиться.
***
— Твоя работа копейки приносит. А я могу всё обеспечить. Хочешь — займись собой. Хочешь — заведём детей.
Он хотел детей. Аня хотела верить, что любима. Через год родилась дочка, через два — сын.
Но в семье стало тесно. Артём оказался ревнив до абсурда. Он устанавливал приложения для слежки, подключил камеры к дому, проверял её переписки, запрещал встречаться с подругами.
— У тебя слишком много свободного времени. Начинаешь сочинять ерунду и верить подругам. У них у всех мужья гуляют, вот и завидуют тебе, — сказал он однажды.
Она сначала спорила. Потом — замолчала. Потом — привыкла. Она же мама. Она нужна детям. Он не пьёт, не бьёт, деньги даёт. Можно потерпеть. Можно быть умной и спокойной. Пока…
Иногда она вставала среди ночи, смотрела на мужа, спящего рядом, и думала: «Я как будто сижу в чужом теле. В чужой жизни. Я ведь вообще не такая».
— У нас годовщина, — сказал Артём, не отрываясь от экрана ноутбука. — Я заказал нам отпуск. Только на двоих.
— А дети?
— Справишься. Уедем на десять дней, мать твоя с ними посидит.
— А если я не хочу?
— Кто тебя спрашивает? Я для тебя стараюсь. Хочешь — откажусь. Хочешь — заберу путёвки себе. Полечу с кем-то, кто будет благодарен.
Он говорил это спокойно, без агрессии, почти лениво, как будто речь шла не о её жизни, а о неисправном принтере. Аня кивнула.
— Я подумаю.
Через день, когда дети ушли в школу, она выложила перед ним конверт.
— Это тебе.
— Подарок? — усмехнулся он. — Надеюсь, не носки?
— Это повестка в суд. Я подала на развод.
Он замер. Потом рассмеялся.
— Ты серьёзно? У тебя что, гормоны шалят? Дура, у нас же контракт. Ты без меня — никто. Даже фамилия у тебя теперь моя, по закону.
— Всё по закону, — ответила Аня спокойно. — Ты сам подписал.
На следующий день Артём явился к юристу. С улыбкой, с уверенностью в голосе.
— Пять лет назад подписали контракт. У меня — бизнес, квартира, машина, яхта. У неё — ничего. Увольняла я её из жизни сама, своими руками. Там всё железобетонно.
Юрист пролистал документы. Нахмурился.
— Стоп. А почему имущество оформлено на неё?
— Что?
— Дарственные. Переводы. Твоя подпись везде. Она не работает, но владеет квартирой. И долей в бизнесе — небольшой, но есть.
— Я ничего такого не подписывал!
— Вы подписывали генеральную доверенность. Три года назад. Помнишь?
Артём вспомнил. Тогда дочь болела, Аня просила съездить за справкой, оформляли какие-то документы для выезда ребёнка за границу. Он подписал всё, чтобы она «отстала и не пилила». В том числе — доверенность.
Он побледнел.
— Но фамилия-то её моя. Контракт на неё, а у неё теперь другая фамилия!
— Тогда вы вообще не женаты, юридически. Формально — вы Артём Новожилов, она — снова Анна Лебедева. В контракте другие данные. Юридической силы у него — ноль.
Артём вышел из офиса юриста, чувствуя, что впервые за долгие годы не контролирует ситуацию. И эта мысль по-настоящему его напугала.
Артём стоял перед дверью квартиры и ждал. Сначала просто нажимал на звонок, потом стучал кулаком. Ему не открывали.
— Аня! — кричал он. — Ты что, из ума выжила?! Я сюда по закону прийти могу! Это моё жильё!
Наконец дверь открылась. На пороге стоял человек в тёмной рубашке и спортивных штанах — высокий, крепкий, с выразительными скулами.
— Вам кого?
— Это моя квартира, — зашипел Артём. — Кто ты такой?
— Я здесь живу. И зарегистрирован.
— С Аней? Ты её кто, любовник?
— Я — отец её детей. Биологический, между прочим. Мы с Аней знакомы чуть дольше, чем вы. И вообще, вы давно тут не живёте.
Артём побелел.
— Ты гонишь. Она бы мне сказала.
— Ну, если бы вы когда-то слушали, может, и сказала бы.
Он попробовал сунуть ключ в замок. Не подошёл.
— Ты что, замки сменил?!
— Сменили. Полгода назад. Когда суд признал, что вы тут не проживаете и прав не имеете.
— Я здесь прописан! — заорал Артём.
— Уже нет. Тебя выписали. Добровольно-принудительно, через суд. Документы можешь запросить, если не в курсе.
Артём метнулся к машине, достал из бардачка паспорт, раскрыл — и замер. В графе «место регистрации» стоял адрес его матери.
Он побежал туда.
— Мам, что за чушь? Ты знала?
— Знала, — ответила мать, не поднимая глаз от вязания. — И знаешь, Тём… Аня молодец. Сколько лет она терпела. А ты всех подряд в постель водил. Я тебе больше не помощница.
Он вышел на улицу. Позвонил Ане.
— Ты меня выписала?!
— Нет, Артём. Ты сам подписал доверенность на мои действия. Я просто ею воспользовалась. Всё в рамках закона.
— А дети?!
— У каждого из них есть папа. Они с ним.
— Я подам на опеку!
— На кого? Они не твои, Артём.
В трубке повисла пауза. Потом короткие гудки.
Он был один. Без жены. Без детей. Без квартиры. И без фамилии, которая оказалась на бумаге только временной формальностью.
Судебное заседание было назначено на 9:00. Артём пришёл заранее, в дорогом пиджаке, с портфелем, полным бумаг. Он был бледен, но сохранял остатки уверенности.
— Ваша честь, я оспариваю незаконную выписку, требую признать дарственные недействительными. И, кроме того, прошу установить отцовство. Дети жили со мной, я их растил!
Аня сидела рядом с адвокатом, в светлой рубашке и строгой юбке. Ни одного лишнего движения, ни тени эмоции. Как будто всё это её не касалось.
Судья листал документы.
— Согласно представленным материалам, доверенность подписана вами добровольно. Вашу подпись вы признаёте?
— Ну… да.
— В этом случае, оформленные по ней сделки действительны. В том числе: передача квартиры, доли в бизнесе и изменения в регистрации.
Артём сглотнул.
— Но я же не знал, что она так сделает!
— Это уже вопрос не к нам, а к вам. Если вы подписываете бумагу и не читаете её, суд не обязан вас защищать от ваших ошибок.
Судья открыл ещё одну папку.
— Переходим к вопросу об установлении отцовства. Согласно экспертизе…
Артём напрягся.
— Вы не являетесь биологическим отцом ни одного из двух детей.
Секунда тишины. Потом шёпот в зале. Кто-то сдержал смешок.
— Повторяю: оба ребёнка рождены от другого мужчины. Доказано ДНК-экспертизой, проведённой по ходатайству истицы.
— Она не имела права!
— Имеет. По статье 80 Семейного кодекса, мать может инициировать проверку, если имеются основания.
Артём рухнул на лавку. Он чувствовал, как земля уходит из-под ног. Всё, за что он держался, исчезло.
— Ваша фамилия, — вдруг добавил судья, — в официальных документах не указана, так как вы сменили её при вступлении в брак. После развода фамилия супруги восстановлена. Вы можете подать заявление о смене фамилии, если желаете. Сейчас в документах — разночтения.
— То есть… я и не Артём Смирнов?
— Формально — пока нет.
Заседание завершилось. Аня спокойно собрала бумаги, встала, кивнула судье и ушла.
Артём остался сидеть в зале один. Бывший муж, неотец, не владелец, не хозяин. И даже не Артём Смирнов. Просто человек, который однажды решил, что с ним «без него — никто».
Прошло три месяца.
Артём жил в комнате при автомойке на окраине города. Пахло резиной, соляркой и подгоревшим чебуреком. Он вставал в пять утра, мыл чужие машины, пил растворимый кофе и проклинал каждое утро. Пиджак от «Hugo Boss» висел в углу, покрытый слоем пыли и презрения. Никто здесь не знал, что он когда-то управлял сетью салонов мебели. Да и не верили бы.
Однажды, возвращаясь домой, он получил повестку в суд.
— Алименты, — сказал он себе, злорадно улыбаясь. — Сейчас она получит. Я официально нищий. Ничего не заплачу. Пусть сама крутится!
На заседании адвокат Ани спокойно передал судье заявление.
— Мы подаём иск об освобождении Артёма от алиментных обязательств. Он не является отцом детей, как уже доказано. Мы не претендуем на его средства.
Артём открыл рот, но сказать ничего не смог.
— Кроме того, — продолжил адвокат, — просим изъять у него права опекуна, так как их никогда не было оформлено. С психологической точки зрения, попытки навязать детям «отцовскую» роль не соответствуют интересам несовершеннолетних.
Судья кивнул. Всё прошло быстро. Без истерик. Без надежды.
Когда он вышел на улицу, телефон выдал уведомление: «У вас новый комментарий». Открыв Instagram, он увидел фото Ани и детей. Девочка держала грамоту «За успехи в математике». Рядом стоял тот самый мужчина с квадратной челюстью, что открывал ему дверь. Настоящий отец.
Подпись под фото:
«Семья — это когда тебя любят, а не контролируют».
Артём закрыл телефон и уронил его в лужу. Поднял. Экран треснул, но работал. Как и он. Сломанный, но рабочий.
Без имени.
Без дома.
Без прошлого.
— Продать дачу родителей? Это предательство! — воскликнула Вера, глядя на мужа и золовку. Вчера 434