— Ты… ты унаследовала всё это и молчала?

С самого начала он относился ко мне снисходительно. Я замечала это в его взгляде, в еле заметных усмешках, в интонациях, когда он говорил:

— Ты опять заказала кофе на вынос? Может, тебе лучше экономить? С твоей зарплатой — это непозволительная роскошь.

Я тогда смеялась, отмахивалась, объясняла себе его поведение усталостью или заботой. Но это повторялось снова и снова. Он работал в IT, зарплата позволяла ему еженедельно покупать рубашки в бутиках, заказывать стейки в модных ресторанах и даже брать выходные, чтобы улететь в Европу. Я же, преподаватель по образованию, читала частные уроки, едва-едва набирая на оплату квартиры.

— Ты бы хоть внешность привела в порядок, — бросал он как-то, когда я вернулась домой после восьми подряд занятий. — А то с твоими «копейками» ты и на маникюр-то не можешь себе позволить.

Я не отвечала. Мне казалось, если промолчать — пройдет. Но с каждым днем его пренебрежение становилось всё громче. Он перестал стесняться в выражениях и подколках даже при друзьях.

— Она работает по призванию, — говорил он с фальшивой улыбкой. — Деньги — это не про неё. Она же у нас “духовная”.

И все смеялись.

В какой-то момент он начал оставлять счета за продукты на мне, объясняя это тем, что «я всё равно хожу в магазин». Он перестал дарить подарки — «а зачем тебе, ты ж не меркантильная». Он упрекал, если я заказывала что-то в интернете — даже если это была самая простая вещь.

Однажды я стояла в прихожей, слушая, как он обсуждает по телефону, в какой ресторан они с коллегами пойдут.

— Да, дорогой, я тебя не жду, — сказала я, стараясь говорить ровно. — Только не забудь снять с общей карты деньги, пока я не купила себе очередную “бесполезную” книжку.

Он усмехнулся и хлопнул дверью.

А через неделю умер мой дед.

Мы были не близки, но в завещании он оставил всё мне. Всё — это четыре квартиры, загородный дом, несколько счетов, акции. На банковской встрече я несколько раз переспросила юриста. Он кивал, не улыбаясь.

Я не сказала мужу ни слова.

Наоборот, продолжила жить так, как жила. В той же одежде, с тем же телефоном, с теми же старыми кроссовками. Я всё так же шла на рынок по скидкам и не заказывала доставку, потому что «это расточительство».

Он, как обычно, смеялся, хвастался своими часами, покупал себе всё новое.

— Ты посмотри на себя, — говорил он. — Да ты без меня бы уже в долгах утонула. Хорошо хоть я рядом. Поднял тебя из нищеты.

Именно в этот момент я поняла, как сильно он меня не уважает. Не любит. И никогда не любил.

Месяц спустя я съехала.

— Ты сошла с ума? — кричал он. — Ты думаешь, найдёшь кого-то лучше меня? У тебя ни денег, ни внешности!

Я ушла молча. Не объясняя ничего. Не крича в ответ.

Он начал писать недели через две. Сначала агрессивно. Потом сдержанно. Потом — жалобно.

— Я был неправ. Я просто… ну, ты сама понимаешь, работа, нервы. Я ценю тебя. Вернись.

Через месяц — ещё один звонок.

— Нам надо встретиться. Я кое-что узнал. Почему ты мне не сказала?

Я пришла. Просто чтобы увидеть его лицо.

— Ты… ты унаследовала всё это и молчала? — Его глаза метались, руки дрожали. — Я был глуп. Я вел себя ужасно. Но я могу исправиться. Мы можем всё начать сначала.

Я улыбнулась. Легко. Спокойно.

— А я уже начала сначала. С тем, кто ценит меня, даже когда я в старых кроссовках. Кто видит во мне больше, чем банковский счёт.

Он замолчал.

Я встала и ушла, не оглядываясь.