Вера Петровна никогда не думала, что ее сын Антон может так измениться. Еще вчера он был милым мальчиком, который приносил ей чай в постель по утрам, а сегодня стоит перед ней с каменным лицом и говорит странные вещи.
— Мам, нам надо серьезно поговорить, — Антон сел напротив и сложил руки на коленях, как делал в детстве, когда собирался признаться в разбитой вазе.
— Что случилось, сынок? — Вера Петровна отложила вязание и внимательно посмотрела на сына.
— Я хочу знать, какая часть квартиры принадлежит мне, — он произнес это так буднично, будто спрашивал, что на ужин.
Вера Петровна несколько раз моргнула, пытаясь осознать вопрос.
— В каком смысле, Антоша?
— В прямом. Мне двадцать три года. Я собираюсь жениться на Кристине. Мы хотим понимать, на что можем рассчитывать.
Вера Петровна ощутила внутри холод, словно проглотила кусочек льда. Кристина. Конечно же. Эта девочка с идеальным маникюром и взглядом бухгалтера, оценивающего имущество должника.
— Антон, эту квартиру мы с папой купили сами. Тебе было пять лет. Какая часть может тебе принадлежать?
Антон поджал губы.
— Отдайте моё. По закону я имею право на долю, мам. Я тут вырос.
— По закону? — голос Веры Петровны дрогнул. — Ты сейчас серьезно говоришь со мной о законе?
В комнату вошел Николай Иванович, муж Веры Петровны. Он сразу почувствовал напряжение.
— Что происходит?
— Папа, я спрашиваю у мамы про мою долю в квартире, а она начинает истерику, — Антон развел руками.
— Какую долю? — Николай Иванович сел рядом с женой.
— Мою законную долю! Кристина говорит…
— А, Кристина, — протянул отец. — Теперь понятно.
— Что тебе понятно? — Антон вскочил. — Вы всегда так! Стоит упомянуть Кристину, и вы сразу меняетесь в лице!
— Потому что твоя Кристина смотрит на нас как хищник! — не выдержала Вера Петровна.
— Неправда! Она просто заботится о нашем будущем!
— О вашем будущем или о своём? — Николай Иванович скрестил руки на груди.
— Знаешь, сколько стоит сейчас жильё? Мы с Кристиной никогда не накопим на свою квартиру! А вы сидите на трёх комнатах вдвоём!
Вера Петровна почувствовала, как перехватывает горло. Пять лет назад они с мужем отдали все сбережения, чтобы Антон мог получить образование в престижном вузе. Два года подряд отказывали себе в отпуске, чтобы сын мог поехать на стажировку за границу. А теперь он стоит перед ними и говорит такое. А ведь, когда-то они решали, что лучше: купить квартиру сыну или оплатить образование и вот.
— Антон, — тихо произнесла она. — Мы всегда тебе помогали. Всегда. Но квартира — это наше единственное имущество. Мы с отцом работали всю жизнь, чтобы её купить.
— И что? Я должен жить в съёмной квартире, пока вы держитесь за лишние метры?
Лицо Николая Ивановича залило краской.
— Лишние метры? Ты считаешь, что комната, где стоит мой рабочий стол, — это лишние метры? Или гостиная, где мы принимаем гостей, — тоже лишняя?
— Папа, не передёргивай! Кристина говорит…
— Да что ты заладил — Кристина, Кристина! — Вера Петровна всплеснула руками. — Ты сам-то что думаешь?
Антон замолчал, и в его глазах мелькнуло что-то похожее на смущение. Но оно быстро исчезло.
— Я думаю, что имею право на свою долю. И хочу знать, сколько это в деньгах.
Вера Петровна встала и подошла к окну. За стеклом виднелся двор, где маленький Антон когда-то катался на велосипеде. Где он падал и плакал, а она целовала его разбитые коленки. Где он впервые признался, что влюбился в девочку из параллельного класса.
— Знаешь, Антон, — сказала она, не оборачиваясь. — Когда-то давно моя мама сказала мне: «Вырастишь детей — поймёшь, что самое страшное не когда они болеют или попадают в неприятности. Самое страшное — когда они вырастают и становятся чужими».
— Мам, перестань драматизировать. Это просто деловой разговор.
— Деловой разговор? — Николай Иванович хлопнул ладонью по столу. — С каких пор разговоры с родителями стали для тебя деловыми?
— С тех пор, как я вырос и хочу строить свою жизнь! — огрызнулся Антон.
— И строить её ты собираешься на наши деньги? — спросил отец.
— Не на ваши, а на мои! Это моя доля!
Вера Петровна повернулась к сыну.
— Антон, послушай. Мы с папой не против помочь вам с Кристиной. Но не так. Не через претензии и требования.
— Какие претензии? Я просто хочу знать, что мне положено!
— Тебе положено уважать родителей, — тихо сказал Николай Иванович. — Это точно положено.
Антон фыркнул.
— Уважение к родителям не оплатит нам квартиру.
Вера Петровна ощутила внутри пустоту, словно кто-то вынул часть её души. Это был уже не её мальчик. Это был чужой человек с лицом её сына.
— Знаешь что, — сказала она, стараясь, чтобы голос звучал твёрдо. — Давай сделаем так. Мы с папой подумаем над твоим вопросом. А ты пока тоже подумай. И приходи через неделю. Без Кристины.
— Почему без неё? Она моя невеста!
— Потому что это семейный разговор, — отрезал Николай Иванович. — А она пока не семья.
Антон хотел возразить, но передумал.
— Хорошо. Через неделю.
Когда за сыном закрылась дверь, Вера Петровна опустилась на диван и закрыла лицо руками.
— Коля, что с ним случилось? Это же не наш Антошка.
Николай Иванович сел рядом и обнял жену за плечи.
— Это всё эта девица. Она ему голову заморочила.
— Но почему он так легко поддался? Мы же его не так воспитывали.
— Любовь, Вера. Первая серьёзная любовь. Она часто затмевает разум.
Вера Петровна вздохнула.
— И что будем делать?
— Не знаю. Но квартиру делить не будем точно.
Неделя прошла в тягостном ожидании. Вера Петровна несколько раз звонила сыну, но он отвечал односложно и быстро заканчивал разговор. В назначенный день Антон пришёл ровно в шесть вечера. Один, как и просили родители.
— Ну что, вы подумали? — спросил он с порога.
Вера Петровна и Николай Иванович переглянулись.
— Да, подумали, — ответил отец. — Садись, поговорим.
Они сели за кухонный стол, где когда-то вместе пили чай с вареньем и смеялись над шутками друг друга.
— Антон, мы решили, что не будем делить квартиру, — спокойно сказал Николай Иванович.
— Что? Но почему? Это нечестно!
— Потому что это наша квартира. Мы её купили. Мы за неё платили. Заметь без всяких там, как теперь материнских капиталов, субсидий и прочих подачек. И мы в ней живём.
— Но я тоже здесь живу!
— Жил, — поправила Вера Петровна. – Прописан, да. Но теперь ты хочешь жить отдельно. И мы готовы тебе помочь. Но не так.
— Как тогда? — Антон скрестил руки на груди.
— Мы можем помогать вам оплачивать съёмную квартиру. Или добавить вам денег на первый взнос по ипотеке. Но не отдавать часть нашего жилья.
— То есть вы предлагаете мне крохи вместо того, что мне положена треть?
Вера Петровна почувствовала, как внутри поднимается волна гнева.
— Антон, ты сейчас говоришь как чужой человек. Как будто мы тебе что-то должны.
— А разве нет? Вы мои родители!
— И что это значит? Что мы обязаны отдать тебе всё, что у нас есть?
— Не всё! Только мою долю!
Николай Иванович покачал головой.
— Сынок, у тебя нет доли. Юридически — нет. Мы купили эту квартиру до твоего совершеннолетия, полностью на свои деньги. Ты не вложил в неё ни копейки.
— Но я ваш сын! Я имею право!
— На что? — тихо спросила Вера Петровна. — На нашу любовь — да. На нашу поддержку — да. Но не на наше имущество.
Антон вскочил со стула.
— Я так и знал! Кристина была права! Вы никогда не думали о моём будущем!
— Мы только о нём и думали последние двадцать три года, — горько усмехнулся Николай Иванович. — А вот ты о нашем будущем подумал? О том, что будет с нами, если мы отдадим тебе часть квартиры?
— Вы и дальше будете здесь жить! Просто продадите квартиру, отдадите мне мою часть, а на остальное купите что-то поменьше!
Вера Петровна сжала губы, сдерживая рвущиеся наружу слова.
— То есть ты предлагаешь нам в шестьдесят лет переезжать из квартиры, где мы прожили почти двадцать лет? Искать новое жильё? Привыкать к новому району? И всё это ради того, чтобы ты мог въехать в новую квартиру со своей Кристиной?
— Да не обязательно переезжать! Можно просто выплатить мне деньгами!
— Какими деньгами, Антон? — устало спросил Николай Иванович. — У нас нет таких денег. Всё, что мы зарабатывали, мы тратили на тебя и на эту квартиру.
Антон опустил глаза.
— Значит, вы отказываетесь мне помогать?
— Нет, — покачала головой Вера Петровна. — Мы отказываемся делать то, что хочет Кристина. Но мы готовы помогать тебе так, как считаем правильным.
— Это не Кристина! Это я хочу знать, на что могу рассчитывать!
— На нашу любовь и поддержку, — повторил Николай Иванович. — Но не на нашу квартиру.
Антон схватил куртку и направился к выходу.
— Знаете что? Я был о вас лучшего мнения. Думал, вы действительно меня любите.
— Мы любим тебя, сынок, — тихо сказала Вера Петровна. — Просто не так, как тебе хочется.
— Нет, не любите! Если бы любили, отдали бы мне мою долю без разговоров!
Дверь за Антоном захлопнулась с такой силой, что со стены упала фотография — та самая, где маленький Антошка сидит на плечах у отца и смеётся.
Вера Петровна подняла фотографию и провела пальцем по улыбающемуся лицу сына.
— Что теперь будет, Коля?
Николай Иванович обнял жену.
— Не знаю. Может, одумается. Может, эта Кристина его бросит, когда поймёт, что денег не будет.
— А если нет? Если он так и будет считать нас врагами?
— Тогда… тогда это его выбор, Вера. Не наш.
Они сидели на кухне до поздней ночи, вспоминая, каким был их сын раньше. Как радовался новому велосипеду. Как плакал, когда разбил коленку. Как гордо показывал первую пятёрку по математике.
А в это время Антон сидел в кафе с Кристиной и рассказывал ей о разговоре с родителями.
— Я же говорила! — воскликнула она. — Они никогда не отдадут тебе твою долю добровольно. Надо подавать в суд.
— В суд? На родителей? — Антон поморщился.
— А что такого? Это твоё законное право. Они обязаны выделить тебе долю.
— Но они говорят, что юридически я не имею права на квартиру.
Кристина фыркнула.
— Как это нет доли? Конечно, они так скажут! Они просто жадные. Не хотят делиться с собственным сыном.
— Кстати, а как у тебя с жильём? — вдруг спросил Антон. — У твоих родителей есть квартира? Какая у тебя доля?
Кристина на мгновение замерла, потом отмахнулась:
— У нас другая ситуация. Мои родители всё ещё снимают. Им не повезло с жильём их родители ещё живы.
— То есть у тебя вообще нет никакой доли? — удивился Антон.
— Нет, но это не важно. У тебя-то есть! Твой отец же военный, квартиру по сертификату получил, верно? Там по закону все члены семьи имеют право на долю.
Антон нахмурился.
— С чего ты взяла, что мой отец военный? Он инженер на оборонном заводе всю жизнь проработал. Они с мамой эту квартиру сами купили, копили долго.
Кристина растерянно заморгала.
— Но ты говорил…
— Я никогда такого не говорил, — перебил её Антон. — Ты сама это додумала.
— Но если твой отец не военный и квартира не по сертификату… — Кристина прикусила губу. — Тогда действительно, по закону тебе ничего не положено. Если ты не вписан в документы собственником, то юридически это их квартира.
Антон вспомнил лицо матери, когда она говорила о переезде. Усталое, с новыми морщинками, которых он раньше не замечал.
— Значит, они правы? Я действительно не имею права требовать долю?
Кристина помолчала, потом решительно тряхнула головой.
— Ну и что? Они же твои родители! Должны помочь! Мы будем снимать квартиру, а ребёнка, когда родится, пропишем к твоим родителям. Хоть какая-то выгода будет.
— Ребёнка? — Антон удивлённо посмотрел на неё. — Какого ребёнка?
— Который у нас будет, конечно, — пожала плечами Кристина. — Не сейчас, потом. Но план нужно иметь заранее. Пропишем его у твоих, а потом он сможет претендовать на долю.
Антон вздохнул. Что-то внутри него сопротивлялось этой идее. Но Кристина была такой уверенной, такой решительной. И он так её любил.
— Хорошо, — сказал он наконец.
Кристина просияла и поцеловала его в щёку.
— Вот это правильное решение! Увидишь, всё будет хорошо. Мы поживём на съёмной, а ребёнка пропишем к твоим родителям. А твои родители пусть живут как хотят.
Антон кивнул, стараясь не думать о том, как изменилось лицо матери, когда он заговорил о продаже квартиры. И о том, что отец впервые назвал его не Антошкой, а Антоном — сухо и официально, как чужого.
«Это правильно, — убеждал он себя. — У меня есть права. И я должен их отстаивать. Даже если придётся идти против родителей».
Но почему-то от этих мыслей на душе становилось только тяжелее, словно он нёс невидимый груз, который с каждым шагом прибавлял в весе.
– Твой бизнес продадим. А сестре купим квартиру. Она одна с ребенком! – муж не замечал моего вытянувшегося лица