— Да что ж ты привязалась-то, а? — Олег в который раз попытался отогнать рыжую кошку от ребенка. — Брысь отсюда! Иди, иди.
Кошка отошла на пару шагов, села и уставилась на молодого человека немигающими зелёными глазами. В них читалось что-то укоризненное, что ли?
— Мам, да выгони ты её совсем! — Олег повернулся к стоящей на крыльце Валентине Павловне. — Третий день уже так. Как на прогулку выхожу — тут как тут. И ведь не просто ходит рядом, а прям в коляску заглядывает. Катька, та и рада — гулит, ручонками тянется. А вдруг блохи? Или ещё чего?
— А по-моему, красивая кошечка, — пожилая женщина спустилась с крыльца, присела на корточки. — Иди сюда, киса-киса.
Кошка даже ухом не повела. Так и сидела, не сводя глаз с коляски.
— Вот! — Олег всплеснул руками. — Ненормальная какая-то. Может, бешеная?
— Типун тебе на язык! — Валентина Павловна покачала головой. — Нормальная она. Просто необычная.
— В смысле?
— Да вот смотрю я на неё, — женщина задумчиво потёрла переносицу. — Помнишь, я тебе про кошку свою рассказывала? Ту, что у меня до твоего рождения жила?
— Ну?
— Так вот она точно так же себя вела, когда я беременная ходила. Всё около меня крутилась, спать рядом ложилась. А потом, — она осеклась, но Олег уже подхватила:
— А потом что?
— Потом у меня преждевременные роды начались. И знаешь, если б не кошка — неизвестно, чем бы всё закончилось. Она так кричала, так бросалась на дверь. Разбудила всех соседей. А я ведь сначала и не поняла ничего — думала, просто живот побаливает.
Олег невольно передёрнул плечами.
— Мам, ну хватит страшилки рассказывать, — она поправила одеяльце в коляске. — Я домой, кажется, капли накапать забыл.
— Да подожди ты! — Валентина Павловна удержала его за рукав. — Посмотри.
Кошка, воспользовавшись моментом, бесшумно приблизилась к коляске. Встала на задние лапы, заглянула внутрь. И вдруг замурлыкала. Но как-то странно — не обычным кошачьим мурлыканьем, а словно напевая?
Катька немедленно отозвалась радостным гулением.
— Ну всё, хватит! — Олег решительно развернул коляску. — Домой пора.
Но на полпути к крыльцу его остановил возглас матери:
— Олег! Погоди-ка.
— Что ещё?
— А ты не замечал, что она именно в те дни появляется, когда у Катюши хрипы?
Олега застыл на месте. Как-то разом вспомнилось: и правда, первый раз эта кошка объявилась три дня назад — аккурат когда у дочки снова начался влажный кашель. И вчера целый день не отходила, а ночью Катюша так сильно хрипела, что пришлось ингалятор доставать.
— Совпадение, — пробормотал он. — Просто совпадение.
— А помнишь, что доктор сказал? «Следите за дыханием». Может, она как раз и следит?
— Мам! — Олег возмущённо обернулся. — Ты что, серьёзно считаешь, что бродячая кошка…
Договорить он не успел. В коляске вдруг раздался резкий, лающий кашель. Катька закашлялась, закрутилась, личико покраснело.
А кошка — Олег готов был поклясться, что это невозможно! — вдруг встала на задние лапы, упершись передними в бортик коляски, и начала мурлыкать — громко, ритмично, словно отбивая такт.
И что самое удивительное — Катька почти сразу успокоилась. Кашель стал реже, дыхание выровнялось.
— Чудеса, — прошептала Валентина Павловна.
Олег молчал, глядя на эту удивительную сцену. В голове вихрем проносились воспоминания последних двух лет.
Жена Аня носится по квартире, планируя, где поставить детскую кроватку. Они тогда только-только переехали в этот дом на окраине — старенький, требующий ремонта, зато свой. Взяли ипотеку, влезли в долги, но были так счастливы.
А потом всё пошло наперекосяк. На седьмом месяце начались осложнения. Олег, вечно пропадавший на работе (надо же было платить кредит!), однажды не выдержал бесконечных тревог и истерик:
— Я так больше не могу! Ты только о плохом думаешь!
Валентина Павловна тогда бросила свой уютный дом в соседнем городке и переехала к сыну. «Я с тобой, сынок».
Роды у Анны начались раньше срока. «Угроза жизни матери и ребёнка», «экстренное кесарево», «недоношенность». Катюшу сразу забрали в реанимацию. Две недели Аня приходила к больничному окошку, смотрела на крошечное тельце, опутанное проводами, и молилась. Просто молилась — хотя никогда не была особо религиозной.
Валентина Павловна не отходила от Ани. Варила бульоны, заставляла есть, читала бесконечные статьи о выхаживании недоношенных детей. А по ночам тихонько плакала в подушку, вспоминая, как тридцать четыре года назад сама чуть не потеряла своего Олежку.
Катя выкарабкалась. Но с тех пор любой чих, любой кашель вызывал у Ани приступ паники. Участковый педиатр, пожилая женщина с усталыми глазами, только качала головой:
— Деточка, вы себя накручиваете. Да, у ребёнка склонность к бронхитам. Да, нужно наблюдать. Но не до такой же степени.
Вечером, укладывая Катю спать, Анна никак не могла отделаться от навязчивых мыслей. Дочка дышала тяжело, с присвистом. Ингалятор помогал ненадолго. За окном накрапывал дождь, и от этой сырости хрипы, казалось, только усиливались.
— Может, «скорую» вызвать? — Валентина Павловна стояла в дверях детской, кутаясь в шаль.
— Да что они скажут? — Анна устало потёрла глаза. — Как всегда: «Делайте ингаляции, давайте лекарства.» А толку?
В этот момент в стекло что-то мягко стукнуло. Обе женщины вздрогнули.
— Господи! — Анна подошла к окну. — Да это же…
На карнизе, вцепившись когтями в деревянную раму, сидела та самая рыжая кошка. Мокрая, взъерошенная, она настойчиво скреблась в стекло.
— Не открывай! — предупредила Валентина Павловна, но было поздно.
Створка распахнулась, и кошка одним плавным движением скользнула в комнату. Отряхнулась, забрызгав всё вокруг, и, как ни в чём не бывало, направилась к детской кроватке.
— Ну-ну, — процедила Аня. — Только попробуй туда запрыгнуть.
Но кошка и не собиралась. Она устроилась рядом с кроваткой, приняла какую-то странную позу — словно часовой на посту. И замурлыкала. Тихо-тихо, едва слышно.
Катя почти сразу затихла. Дыхание её стало ровнее.
— Вот ведь. — пробормотала Валентина Павловна. — Говорила я Олегу.
— Аня схватила Валентину Павловну за руку. — А вдруг она и правда чувствует что-то? Вдруг с Катей.
— Тш-ш-ш, — женщина успокаивающе погладила Анну по плечу. — Не накручивай себя. Но может, пусть посидит? Раз уж пришла.
Аня нерешительно кивнула. В конце концов, если что — «скорую» всегда успеет вызвать. А кошка, ну, кошка пока ничего плохого не сделала. Даже наоборот.
Ночь тянулась бесконечно. Анна задремала в кресле около трёх, убаюканная мерным мурлыканьем кошки. И вдруг.
Резкий, пронзительный кошачий крик заставил её подскочить. Сердце бешено заколотилось: что? почему?
Кошка металась у кроватки, издавая странные звуки — не мяуканье, а какой-то тревожный вой.
— Катя! — Аня бросилась к дочери.
Девочка хрипела. Не просто хрипела — задыхалась! Личико посинело, ручки судорожно цеплялись за одеяло.
— Мама! — закричала Аня. — Мама!
Дальше всё слилось в один безумный калейдоскоп: звонок в скорую, суетящаяся Валентина Павловна с ингалятором, приезд врачей… «Острый астматический приступ», «вовремя обратились», «ещё бы полчаса.»
И только когда Катю увезли в больницу, Аняа вдруг осознала: если бы не кошка. Если бы она не разбудила их своим криком.
— Где она? — Анна огляделась. — Мам, вы не видели?
Кошка обнаружилась на подоконнике. Сидела, как статуэтка, всё такая же серая и строгая. Но что-то изменилось в её облике. Может, взгляд стал мягче? Или просто сама Аня смотрела теперь по-другому?
— Иди сюда, — тихо позвала она. — Иди, не бойся.
Кошка грациозно спрыгнула с подоконника, подошла — впервые не к кроватке, а к Анне. Потёрлась о ноги, мурлыкнула.
— Спасибо, — прошептала женщина, наклоняясь погладить тёплую шерсть. — Спасибо тебе.
Валентина Павловна, наблюдавшая эту сцену, улыбнулась:
— Ну что, оставим нашу спасительницу?
— А ты ещё спрашиваешь! — Анна подхватила кошку на руки. — Будешь теперь с нами жить. Как тебя только назвать.
— Может, Анжела? — предложила Валентина Павловна. — Она ведь и правда как ангел-хранитель.
Кошка, словно соглашаясь, громко мурлыкнула. А Аня вдруг поняла, что плачет — первый раз за эту безумную ночь. Но это были другие слёзы. Слёзы благодарности, облегчения и какого-то удивительного, светлого чувства: словно в их доме и правда поселился ангел.
Пусть необычный — рыжий, мурлыкающий, с зелёными глазами. Но разве ангелы бывают обычными?
А жена как-нибудь обойдётся