Анна всегда старалась. За эти четыре года брака она научилась готовить десятки новых блюд, которые любил её муж Игорь. Она убирала так, чтобы в доме сиял каждый уголок, гладила его рубашки до идеальных стрелок и всегда встречала с работы с тёплой улыбкой. Только вот улыбка всё чаще становилась натянутой с тех пор, как в их жизнь плотно вошла Лариса Петровна — его мать.
Переезд свекрови “временно” случился полгода назад, когда у той начался ремонт в квартире. Временное затянулось, и теперь это было похоже на захват территории.
— Анют, приготовь борщ, как я тебе говорила, с говядинкой и чесночком, — наставляла Лариса Петровна с утра, сидя на кухне за чаем.
— Да, хорошо, — ответила Анна, сдерживая раздражение.
Её борщ и так был вкусным, но свекровь любила подчёркивать: “Ты готовишь по-своему… Мужчины не любят экспериментов”.
К вечеру Анна сервировала стол. На нём красовались тарелки с наваристым борщом, румяные пирожки и жаркое. Она вздохнула и улыбнулась мужу:
— Игорь, давай ужинать, пока горячее.
Тот оторвался от телефона и сел за стол. Лариса Петровна, как обычно, заняла место напротив Анны и уставилась на неё с оценивающим взглядом.
— Сынок, я пробовала борщ — ну, ешь, конечно… Но честно скажу: я делаю вкуснее, — внезапно вставила свекровь.
Анна замерла, держа в руках половник. Её щеки вспыхнули.
— Мама сказала, что ты плохо готовишь, теперь я есть не буду! — отрезал Игорь, отодвигая тарелку.
У Анны перехватило дыхание. Словно кто-то ударил под дых.
— Что? — тихо спросила она, пытаясь понять, правильно ли услышала.
— Ты слышала. У тебя всё… пресно. Мама права.
Лариса Петровна ехидно улыбнулась и положила салфетку на колени:
— Я ведь не со зла, Анечка. Просто хочу, чтобы сын питался хорошо.
Анна опустила половник в кастрюлю и села. Сердце бешено колотилось, в груди распирала злость.
— То есть ты, Игорь, даже не попробовав, веришь на слово маме? Я полдня возле плиты, а ты мне такое заявляешь?— спросила она, стараясь говорить спокойно.
— Мама знает, как должно быть, — пожал плечами он и снова уткнулся в телефон.
— Конечно, — вставила Лариса Петровна. — Вот я в молодости… Муж всегда хвалил мои обеды. Никогда не капризничал.
Анна смотрела на них и впервые за весь брак ощущала себя лишней в этой семье.
— Знаешь что? — сказала она тихо, снимая фартук. — Раз вам так хорошо вместе, готовьте и ешьте вдвоём.
Она встала и ушла в спальню, оставив их за столом.
Игорь приподнял брови:
— Вот ведь… обиделась.
— Не переживай, сыночек, — шепнула Лариса Петровна. — Пройдёт. Женщины любят устраивать сцены. Главное — не поддавайся.
Анна сидела на кровати в темноте. В голове крутилось одно и то же: “Я не заслужила этого. Я столько отдала этому дому, а меня выставляют никчёмной.”
Впервые она подумала: “А может, пора всё это прекратить?”
Анна почти не спала. Она лежала на боку и смотрела на спину Игоря — он уже давно вернулся в спальню, даже не удосужившись извиниться.
“Ну, хоть бы попытался поговорить… хотя бы притворился, что его волнует моё состояние”, — думала она с горечью.
Утром она решила взять себя в руки. Вышла на кухню с твёрдым намерением поговорить. Лариса Петровна уже сидела с чашкой кофе и смотрела новости на планшете.
— Доброе утро, — ровным голосом произнесла Анна.
— Угу, — ответила свекровь, даже не подняв глаз.
Анна подошла ближе:
— Лариса Петровна, давайте поговорим.
Та изогнула бровь:
— О чём тут говорить? Ты опять хочешь обижаться, как вчера?
— Нет, — Анна уселась напротив и посмотрела прямо в глаза. — Я хочу, чтобы вы перестали вставать между мной и Игорем.
Лариса ухмыльнулась:
— Девочка моя, я просто забочусь о сыне. Ты ещё слишком молода и неопытна. Мама всегда знает лучше.
— Но это наш брак. Ваш сын — мой муж. И мне неприятно, что он позволяет вам унижать меня.
— Ты преувеличиваешь, Анечка. Мужчинам нужна хорошая еда и уют, а не твои обиды.
Анна сжала кулаки под столом.
— Если вы не перестанете вмешиваться, я серьёзно задумаюсь о том, чтобы уйти.
Лариса Петровна рассмеялась:
— Смешно! Думаешь, Игорь тебя удержит? Он всегда слушал меня. И сейчас тоже.
В этот момент в кухню зашёл Игорь. Он был одет на работу, с чашкой кофе в руке.
— О чём это вы? — зевнул он.
— О твоей матери, которая считает себя хозяйкой в нашем доме, — жёстко сказала Анна.
— Анют, не начинай снова… — поморщился Игорь. — Мама временно у нас. И что такого она сказала? Правда глаза колет?
Анна вдруг почувствовала ледяное спокойствие.
— Знаешь, Игорь… Вчера я плакала. Сегодня — нет. Я поняла, что если ты даже за столом не способен встать на мою сторону, значит, я ошиблась в тебе.
— Ты о чём? — он нахмурился.
— О том, что твоя мама права. Здесь ей будет лучше без меня.
Анна встала и пошла в спальню. Игорь бросился следом:
— Подожди! Ты опять истеришь?
— Нет, — она уже укладывала в чемодан вещи. — Я истерила вчера. А сегодня я ухожу.
— Да брось ты… куда ты пойдёшь?
— Туда, где меня не будут унижать за борщ и не будут решать за меня, вкусно ли я готовлю.
— Аня… ну ты же понимаешь, мама…
— Мама. Всегда мама, — перебила она. — Вот и живи с ней. Я больше не конкурирую за твоё внимание.
Лариса Петровна в коридоре слушала их с хитрой улыбкой. Но когда Анна подошла к двери с чемоданом, у неё дрогнули губы:
— И куда ты с этим чемоданчиком? У матери своей жить будешь?
— Нет. Сниму квартиру. Найду новую работу. И новую жизнь.
Игорь растерянно смотрел на жену:
— Ты серьёзно?
— Серьёзнее некуда.
Она закрыла за собой дверь, и гулкое “щелк” замка прозвучало громче любого крика.
Анна вышла из подъезда и наткнулась на объявление о квартире и сразу же позвонила. Теперь она стояла в небольшом светлом коридоре новой квартиры, обняв себя руками. Комната пахла свежей краской и пустотой. Чемодан с вещами сиротливо примостился у стены. Здесь не было ни уютной кухни, ни любимого пледа, ни фотографий со свадьбы. Но вместе с тем Анна впервые за много лет почувствовала… облегчение.
Она сняла пальто и прошла на кухню. За окном шумел город, машины спешили по делам, люди возвращались домой. У неё теперь тоже будет дом. Пусть маленький, пусть временный, но свой — без чужих оценок и ехидных улыбок.
Первые дни прошли в хлопотах: Анна оформила перевод на другую ветку компании, чтобы работать ближе к дому, и искала магазины с недорогой мебелью. Ночами писала списки и считала расходы. И несмотря на усталость, она улыбалась своему отражению в зеркале.
“Я смогла. Я не осталась там, где меня не ценят”, — говорила она себе.
А в квартире, где она жила раньше, царила напряжённая тишина.
Лариса Петровна ворчала с утра до вечера:
— Игорь, ну что ты как тень ходишь? Суп холодный стоит, а ты не ешь.
— Не хочу, — глухо отвечал он.
Он не признавался вслух, но ему не хватало Анны. Он скучал по её мягкому голосу, её привычке накрывать на стол с любовью, даже по её упрямству.
“Я думал, она не уйдёт… всегда прощала. А тут…”
Каждый вечер он открывал телефон и смотрел на фото жены. Но позвонить не решался. Что он скажет? “Прости, я выбрал маму?”
Однажды вечером, спустя две недели, Игорь всё же набрал её номер.
— Алло, — голос Анны был холоден.
— Ань… я… как ты?
— Хорошо. — Короткий ответ.
— Я хочу встретиться. Поговорить.
— Зачем?
— Я понял, что был неправ. Мама… она… — он запнулся. — Мне тебя не хватает.
Анна молчала.
— Ань, дай мне шанс всё исправить. Пожалуйста.
Она вздохнула.
— Ладно. Завтра в семь. Кофейня на углу Лесной и Первомайской.
— Спасибо! — обрадовался Игорь. — Я всё тебе объясню…
— Учти: это не значит, что я вернусь, — отрезала Анна и сбросила звонок.
На следующий вечер она пришла в кофейню раньше. Заказала чай и смотрела в окно, размышляя, зачем согласилась на встречу.
Игорь вошёл спустя десять минут. Он выглядел уставшим и постаревшим. Сел напротив и взял её за руку, но Анна тут же отдёрнула её.
— Не надо. Говори.
— Аня… Я дурак. Я позволил маме разрушить наш брак. Я слушал её, потому что… привык. Но я люблю тебя. И я хочу всё вернуть.
— Вернуть? — Анна горько усмехнулась. — А что именно? Мою усталость? Моё чувство, что я чужая в собственном доме? Или мои слёзы по ночам?
— Нет! Я клянусь… мама уедет. Я поставлю её на место. Только дай мне шанс.
Анна смотрела на него долго. Она видела в его глазах искреннее раскаяние. Но она помнила и то, как он позволил ей страдать.
— Слушай меня внимательно, Игорь. Если ты хочешь, чтобы мы попытались снова, у нас будут жёсткие правила.
— Какие угодно!
— Первое: твоя мама больше не живёт с нами. Никогда. Второе: ты ставишь меня на первое место. Всегда. Третье: если ты хотя бы раз дашь ей унизить меня, я уйду окончательно. И тогда меня не вернёшь.
— Я согласен. На всё.
Анна встала.
— Тогда докажи это. У тебя есть неделя, чтобы мама уехала. Если через неделю в квартире она всё ещё будет — считай, что ты меня потерял навсегда.
Она вышла из кофейни, оставив его за столиком, с руками, вцепившимися в чашку кофе.
Анна шла по вечернему городу с кофе навынос и впервые за долгое время ловила себя на том, что дышит легко. Она сняла квартиру, обустроила её по-своему, без чужих советов и упрёков. Даже усталость после работы здесь была другой — приятной, не отравленной обидами.
Прошло шесть дней с того разговора в кофейне. Игорь не звонил. Не писал. Она понимала: или он борется за их брак, или снова выбрал маму.
Вечером шестого дня телефон наконец загудел.
— Ань… — голос мужа был уставшим. — Я не успел. Мама не хочет съезжать. Я пробовал… но она…
Анна молчала. В груди поднималась обида и холод.
— Дай мне ещё немного времени, пожалуйста, — умолял он. — Я всё решу.
— Нет, Игорь, — сказала она тихо, но твёрдо. — Времени не будет. Шанс у тебя был. И ты его упустил. Ты даже не можешь справиться с мамой, о какой семье может идти речь!
— Но я же люблю тебя! — в отчаянии воскликнул он.
— Ты любишь своё удобство. А я люблю себя достаточно, чтобы больше не жить в аду. Прощай.
Анна отключила телефон и, не раздумывая, заблокировала номер.
Через месяц. Анна сидела в кафе и пила чай, перелистывая блокнот с записями. За столиком напротив с улыбкой наблюдал за ней мужчина в строгом пальто.
— Вы так увлечённо пишете, что мне кажется, там план покорения мира, — сказал он, слегка наклонив голову.
Анна подняла глаза и улыбнулась краешком губ. В его голосе не было навязчивости, только лёгкая ирония.
— Пока только план покорения своей жизни, — ответила она. — После большого обвала всё приходится выстраивать с нуля.
— Это даже интереснее, чем мир, — заметил он. — В таких планах хотя бы есть место для себя.
Анна почувствовала, как внутри у неё что-то дрогнуло. Она давно не говорила с мужчиной так спокойно, без напряжения и внутренней защиты.
— Возможно, вы правы, — кивнула она и закрыла блокнот. — Но иногда страшно.
— Страшно всегда, когда начинаешь что-то новое, — сказал он и посмотрел в окно. — Главное — не остановиться.
Анна вдруг осознала, что за последние месяцы впервые смеётся искренне, а не из вежливости.
— Извините, мы даже не познакомились, — он протянул руку. — Артём.
— Анна, — ответила она и пожала его ладонь.
— Может, в знак начала покорения вашей жизни мы прогуляемся? — предложил он, мягко, без нажима.
Анна подумала: “Почему бы и нет? Ведь я обещала себе жить по-другому.”
Они вышли из кафе и Аня вдруг ощутила: тяжесть последних лет уходит, оставляя место лёгкости и любопытству. В груди Анны было тепло и спокойно.
А где-то в другом конце города Игорь сидел в кухне, глядя на её фото в телефоне, и на свидетельство о расторжение брака, только теперь понял:
“Я потерял её навсегда.”
Быстрые пирожки с картошкой: мало теста,много начинки. Делюсь рецептом