Алина мыла посуду и изо всех сил старалась не слушать разговор в гостиной. Глухие голоса мужа и его матери пробивались сквозь дверной проём, и каждый раз, когда свекровь резко повышала тон, у Алины дергалось веко. Она знала этот сценарий наизусть: сначала «добрые советы», потом обвинения, и в конце — недовольный вздох Кирилла, который снова будет оправдываться за неё.
Сегодня гостья сидела в гостиной уже третий час. Алина изо всех сил держалась в стороне, но сердце билось в груди, как перед бурей.
— Кирюша, я только добра вам желаю, — протянула свекровь вкрадчивым тоном. — Ну зачем вы платите за этот съем? Я же говорила — переезжайте ко мне. Квартира просторная, я на работе целыми днями. И экономия, и помощь рядом. А Алина пусть привыкает к семье, нечего чужой быть.
— Мама, мы уже это обсуждали, — сдержанно сказал Кирилл. — Нам удобно здесь.
Алина едва не уронила тарелку, слыша, как он в который раз мягко уходит от разговора. Но сколько еще? Сколько он будет слабоуместно «разруливать», вместо того чтобы сказать прямо: «Хватит! Мы взрослые люди, оставь нас в покое»?
Она глубоко вздохнула и вытерла руки полотенцем. Пора прекращать это мучительное слушание.
В гостиной Кирилл сидел на краю дивана, сутулясь, как школьник перед строгой учительницей. Его мать развалилась в кресле, взгляд её скользнул по Алине с холодной оценкой.
— Вот и хозяйка соизволила показаться, — хмыкнула свекровь. — Ты бы хоть чайку предложила. А то стоишь там за стеной, как будто я тут враг какой.
— У нас нет чая, который вы любите, — спокойно ответила Алина. — В прошлый раз вы сказали, что зелёный вам невкусен.
— И что? Вода у вас есть? Кипяток? Или я для вас никто, чтобы чашку налить?
Кирилл молчал. Он опустил глаза и стал разглядывать узор на ковре.
— Я поставлю чайник, если ты попросишь, Кирилл, — сказала Алина, глядя мужу прямо в лицо. — Но только для тебя.
— Где твоё гостеприимство? Кирилл, как так можно? — крикнула мать мужа.
Он вздрогнул, поднял на неё глаза. И снова — эта нерешительность, эта бесконечная борьба между «мама обидится» и «Алина взорвётся».
— Алиночка… — начал он умоляющим тоном.
— Нет, Кирилл. Я устала. Либо ты объяснишь своей матери, что мы отдельная семья, либо… — она запнулась, чувствуя, как в груди поднимается горячая волна обиды.
Свекровь фыркнула.
— Вот и видно, кто у вас главный. Кирюша, сынок, ты что, на место её поставить не можешь? Её же язык острый, как нож. Долго ты так проживёшь, если уже сейчас ей позволяешь вот так…
— Алина сейчас же извинилась и пошла накрывать на стол, — повысил голос муж.
Супруга не выдержала:
— Маме и слова поперек сказать не можешь, а на меня кричишь? Собирай вещи и возвращайся к ней под крылышко!
Кирилл вскочил.
— Ты что несёшь?! — его голос дрогнул. — Хочешь, чтобы я разорвался между вами?
— Я хочу, чтобы ты выбрал — с кем ты живёшь: со мной или с мамой!
В комнате повисла гробовая тишина. Только стрелки старых настенных часов с едва слышным щелчком отсчитывали секунды, будто насмехаясь над замершей сценой.
Кирилл растерянно провел рукой по лицу, словно пытаясь стереть с себя напряжение. Его мать молча наблюдала за ним с каким-то странным торжеством в глазах, и этот взгляд подлил масла в огонь Алининой злости.
— Ты хочешь, чтобы я прямо сейчас выбрал? — глухо спросил Кирилл, наконец поднимая взгляд на жену.
— Да, хочу, — твердо сказала Алина. — Потому что иначе мы так и будем жить втроём: ты, я и твоя мама. А это уже не брак, Кирилл, это цирк.
Свекровь вскинула брови и чуть наклонилась вперёд:
— Слышишь, как она с тобой разговаривает? Это же непочтение, Кирюша. Сначала кричит, потом начнёт и вовсе указывать тебе, где и с кем жить.
Алина сжала руки в кулаки, чтобы не закричать.
— Указывать я начну, если ты не начнёшь ставить границы, Кирилл. — Она сделала шаг к нему, чувствуя, как горло сдавливает обида. — Это ведь не первый раз. Каждый раз после её визитов мы ссоримся. Каждый. Раз.
Кирилл шумно выдохнул и опустился обратно на диван. Лицо его потемнело, он сидел молча, словно обдумывая, как выкрутиться из ситуации.
— Ну и что ты хочешь? — наконец спросил он, устало глядя на жену. — Чтобы я выгнал маму?
— Я хочу, чтобы ты сам сказал ей: нам нужно пространство. Мы семья. А она — гость, — твёрдо ответила Алина.
— Кирюша, не вздумай, — резко перебила свекровь. — Ты что, предашь меня ради этой истерички?
— Я не истеричка! — крикнула Алина и почувствовала, как к глазам подступили слезы. — Я твоя жена, Кирилл! Или я для тебя — никто?
Муж смял в руках угол подушки и резко поднялся.
— Вы обе сведёте меня с ума! — рявкнул он. — Мама, тебе пора домой, мне нужно поговорить с Алиной наедине.
Свекровь фыркнула и, поджав губы, удалилась. Алина слышала, как щёлкнул дверной замок — та решила, что это тоже демонстрация.
Кирилл подошел к жене так близко, что она почувствовала запах его парфюма. В голосе его теперь не было злости — только усталость.
— Я не хочу выбирать. Это ненормально, Алин. Это моя мать…
— А я? Я кто тебе? — тихо спросила она, почти шепотом. — Ты женился на мне, но каждый раз, когда она приходит, я чувствую себя чужой в собственном доме.
Он опустил взгляд.
— Мне нужно подумать, — глухо сказал Кирилл.
— Думай у неё, — перебила Алина, вытирая слезы. — Чемодан знаешь где лежит!
— Алин…
— И не звони мне, пока сам не поймешь, чего хочешь.
Кирилл несколько секунд стоял неподвижно, а потом, не проронив больше ни слова, ушел в спальню собирать сумку.
Алина стояла на кухне, обхватив себя руками. Она чувствовала себя и опустошенной, и странно облегченной. Может быть, наконец-то всё стало на свои места?
Вдруг её телефон зазвонил. На экране высветился незнакомый номер.
— Алло? — неуверенно произнесла она.
— Алина? Это Лена… Я должна тебе кое-что рассказать. Но только без мужа рядом. Это важно.
Алина в замешательстве молчала, сжимая телефон так крепко, что побелели пальцы. Имя Лены мелькало в памяти — подруга Кирилла детства, та самая, с которой он вроде бы давно не общался. По крайней мере, так он говорил.
— Что случилось? — сдавленным голосом спросила Алина.
— Не по телефону, — быстро ответила Лена. — Можешь встретиться со мной завтра утром? Кофейня «Пять углов», в десять. Обещаю, это касается тебя напрямую.
— Лена, объясни…
— Завтра. Поверь, это стоит услышать. — Гудки.
Алина еще долго смотрела на экран, пока дисплей телефона не потух. Стук выведенного из розетки зарядного устройства вернул её в реальность. В спальне слышался глухой скрип — Кирилл складывал вещи в сумку.
— Уходишь? — спросила она, заглянув в дверной проём.
— Ты сама этого хотела, — глухо ответил он, не поднимая глаз. — Может, так будет лучше.
— Может, — повторила она, хотя внутри всё сжалось.
Через полчаса дверь за ним хлопнула. Алина села на край кровати и долго сидела в тишине, не зная, что чувствует — обиду, пустоту или странное облегчение.
Утром она пришла в кофейню чуть раньше. Сердце колотилось, ладони были влажными. Что такого может сообщить Лена? И почему без Кирилла?
Лена появилась точно в десять. Она была в светлом пальто и с тем же открытым лицом, которое Алина видела на старых фото Кирилла. Но в её взгляде сквозила тревога.
— Спасибо, что пришла, — тихо сказала Лена, садясь напротив. — Прости, что встреваю, но совесть не даёт мне молчать.
— Говори, — напряженно сказала Алина.
— Твоя свекровь… ты думаешь, она просто тебя не любит? Это не так. Она хочет, чтобы ты ушла сама.
— В смысле?
— Она не раз говорила Кириллу, что ты «не его уровня», что у него «есть варианты получше». — Лена сжала руки в кулак. — Она даже пыталась свести его с одной знакомой. А вчера… вчера она звонила мне. Просила встретиться с Кириллом, «открыть ему глаза».
Алина почувствовала, как холодная волна обрушилась на неё с головы до ног.
— Ты… ты шутишь?
— Нет. Она думает, если ты уйдешь, Кирилл вернётся в её орбиту. Но знаешь, что ещё? — Лена взглянула Алине прямо в глаза. — Кирилл любит тебя. Просто он всегда был ведомым. Он боится разочаровать мать.
— Если он любит, почему молчит? — хрипло спросила Алина.
— Потому что с детства привык её слушаться. Он не умеет ставить границы.
Лена накрыла её руку своей.
— Но это не значит, что он тебя предаст. Если хочешь, дай ему шанс. Только поставь условия: либо он встанет на твою сторону окончательно, либо ты уйдешь навсегда.
Алина сидела неподвижно, глядя в чашку кофе. В голове роились мысли, как пчёлы.
— Спасибо, Лена… за правду.
Вечером того же дня Кирилл позвонил.
— Алин… можно я приду? Мне нужно поговорить.
— Приходи, — коротко ответила она.
Через полчаса он стоял на пороге с усталым, но каким-то решительным лицом.
— Я сказал маме, что она больше не вмешивается в нашу жизнь. — Его голос дрожал. — Если надо — порву с ней контакты на время. Но я хочу, чтобы ты знала: я выбираю тебя. Всегда выбирал тебя. Просто был слаб.
Алина всматривалась в его глаза и пыталась понять — не слова ли это, сказанные из страха потерять? Или всё-таки из любви?
Она молчала долго. И наконец тихо сказала:
— Последний шанс, Кирилл. Для нас обоих.
Он шагнул к ней, крепко обнял, и Алина почувствовала, как напряжение наконец спадает. Но где-то глубоко внутри оставалась тонкая острая заноза: а вдруг он снова дрогнет?
— Я всё исправлю, — прошептал Кирилл. — Обещаю.
Алина молчала, прислушиваясь к своим ощущениям. Его объятия были теплыми и привычными, но сердце всё равно колотилось тревожно. Она вспомнила, как много раз он давал обещания. И как много раз они разбивались о слова его матери и его собственную нерешительность.
— Кирилл… — наконец сказала она тихо, чуть отстранившись. — А если она снова позвонит? Скажет, что ей плохо или что у неё проблемы? Ты пойдёшь к ней?
Он крепче сжал её руки.
— Нет. Я выбрал тебя. Это мой дом. Наша семья. И я не дам ей вмешиваться.
Алина всмотрелась в его лицо, пытаясь уловить нотку фальши, привычного ухода от ответственности. Но в его глазах была какая‑то новая решимость, которой раньше она не видела.
— Хорошо, — сказала она, не узнавая собственного голоса. — Это твой шанс, Кирилл. Последний.
Он кивнул, словно понимая, что следующей возможности может и не быть.
Прошла неделя. Свекровь не звонила, не приходила. Дом наполнился странным спокойствием — почти неестественным после месяцев напряжённых визитов и скандалов.
Кирилл старался. Он покупал Алине цветы без повода, готовил ужин и даже сам предложил съездить к её родителям в гости. Всё это выглядело искренним, но Алина не могла до конца избавиться от внутреннего напряжения.
Однажды вечером её телефон завибрировал. Сообщение от свекрови:
«Если он тебе так дорог, не держи его рядом. Он несчастен с тобой. Ему нужна другая женщина. Подумай.»
Алина сжала губы, чувствуя, как по телу пробегает холодок. Она показала Кириллу экран телефона.
— Смотри. Скажи мне правду. Ты несчастен?
Он побледнел, но тут же выдохнул и посмотрел ей в глаза:
— Нет. Я несчастен, когда между нами стоит кто-то третий. Но не с тобой.
— Тогда скажи это ей. Прямо сейчас.
Кирилл взял телефон и набрал номер.
— Мама, хватит. Ты переступила все границы. Если ты продолжишь, я сам перестану общаться с тобой. Это мой выбор, и ты не имеешь права лезть.
Он положил трубку и, выдохнув, опустился на стул.
— Я сделал это, — сказал он тихо. — Навсегда.
Через месяц в их жизни стало меньше звонков, меньше нервов. Алина снова научилась улыбаться Кириллу без боли в груди. И только поздними вечерами, когда они сидели вместе с чашками чая, в её голове иногда звучал тихий вопрос: «А выдержит ли он это давление, если она вернётся к старому?»
Ответа на него не было. Но впервые за долгое время у неё появилось ощущение, что возможно — да.
— Да кто ты такая вообще? Домработница, которая удачно вышла замуж, — процедила золовка, когда я не дала ей денег