— Стоп! Погоди-ка! Это я должна денег твоей сестре ещё дать, чтобы она от нас съехала? Это с какой ещё стати

— О, ты уже дома! А я голодный как волк. Что у нас на ужин?

Марина медленно повернулась на голос мужа. Она стояла посреди гостиной с влажной тряпкой в руке, и её лицо было абсолютно непроницаемым. Игорь вошёл в квартиру весёлый, раскрасневшийся от мороза, и только сейчас заметил, что атмосфера в доме была далека от уютной. Его улыбка медленно угасла.

— Ужина сегодня не будет, Игорь.

Она не повышала голос. Говорила ровно, почти безразлично, и от этого её слова звучали ещё весомее. Он посмотрел по сторонам. Квартира сияла чистотой, что было странно — обычно по вечерам они вместе наводили порядок. Он перевёл взгляд на журнальный столик, который ещё час назад был залит липкой колой и усыпан крошками, а теперь блестел, отражая свет люстры.

— Что-то случилось? — осторожно спросил он, снимая куртку.

Марина бросила тряпку в ведро с водой, стоявшее у её ног. Звук получился глухим и окончательным.

— Случилось то, что должно было случиться ещё три месяца назад. Твоя сестра Света сегодня устроила тут вечеринку. С подругами. Пока я была на работе. Они ели, пили из моей посуды, курили в раковину и оставили после себя свинарник, который я только что убрала.

Она говорила это как диктор, зачитывающий сводку происшествий. Ни одной лишней эмоции, только сухие факты. Игорь нахмурился. Он знал, что рано или поздно этот разговор состоится, но всячески его оттягивал, надеясь, что «как-нибудь само рассосётся». Не рассосалось.

— Марин, ну чего ты сразу начинаешь? Я понимаю, это неприятно. Я поговорю с ней, она извинится…

— Мне не нужны её извинения, — прервала она его. — Мне нужна моя квартира. Пустая. Без неё. Я даю ей ровно неделю. Семь дней, чтобы она собрала свои вещи и нашла себе другое место для жизни. И это не просьба.

Игорь почувствовал, как внутри всё сжалось. Он ненавидел конфликты, особенно такие, где нужно было выбирать между женой и сестрой. Он попытался применить свою обычную тактику — смягчить, уговорить, заболтать проблему.

— Ну зачем так категорично? Куда она пойдёт? У неё же ни работы, ни денег. Мы же семья, должны помогать друг другу. Она же не со зла…

Марина посмотрела на него так, будто видела впервые. Взгляд был долгим, изучающим, и Игорю стало не по себе.

— Мы с тобой — семья. А Света — твоя сестра, которая уже четыре месяца сидит на моей шее в моей же квартире. Её «пару недель» превратились в вечность. Моё терпение закончилось сегодня, когда я оттирала следы чужой помады со своего свадебного бокала. Так что ты либо говоришь ей, что она съезжает. Либо мы с тобой тоже начинаем искать себе новое жильё. По отдельности. Ты меня ясно услышал?

Он никогда не видел её такой. Не истерящей, не упрекающей, а стальной. Она не угрожала. Она просто ставила его перед фактом, как будто сообщала, что завтра будет вторник. Эта холодная решимость пугала его гораздо больше, чем любые крики. У него не осталось пространства для манёвра.

— Ладно… — выдавил он. — Ладно, я тебя понял. Жёстко ты. Я поговорю с ней. Завтра. Всё решу, не волнуйся.

Он кивнул, скорее убеждая самого себя, и поспешно скрылся в спальне, чтобы избежать продолжения разговора. Марина осталась стоять посреди идеально чистой гостиной. Она знала, что он попытается всё «решить» самым безболезненным для себя способом. Но она была готова. Она дала ему этот шанс. Последний. И теперь оставалось только ждать, каким будет его ответ.

Весь следующий день прошёл в гнетущем ожидании. Света, очевидно, проинструктированная братом, вела себя тише воды, ниже травы. Она не выходила из своей комнаты, не включала громко музыку, и даже посуду за собой помыла, что было событием из ряда вон выходящим. Марина наблюдала за этой демонстративной покладистостью с холодным скепсисом. Она знала, что это лишь затишье перед бурей, тактический ход в чужой игре, правила которой ей вот-вот объявят.

Игорь вернулся с работы с видом человека, который не просто решил сложнейшую задачу, а совершил дипломатический подвиг. Он вошёл на кухню, где Марина молча резала овощи для салата, и положил портфель на стул с излишней значительностью.

— Ну что, я поговорил, — начал он бодрым тоном, который совершенно не вязался с напряжённой атмосферой. — Всё уладил.

Марина не обернулась. Нож в её руке продолжал размеренно стучать по разделочной доске. Этот звук был единственным ответом.

— Марин, ты слышишь? Я сказал, я решил вопрос. Света согласна съехать. Она всё понимает, не хочет нам мешать.

На этот раз стук ножа прекратился. Марина положила его на доску и медленно повернулась к мужу. Она смотрела на него выжидающе, не говоря ни слова. Она давала ему возможность самому выложить всё до конца.

Игорь воспринял её молчание как приглашение продолжить. Он расправил плечи, гордый своей предусмотрительностью.

— В общем, план такой. Она, конечно, сейчас на мели, сама понимаешь. Ей нужно время, чтобы найти работу, встать на ноги. Поэтому, чтобы ускорить процесс и чтобы всё прошло мирно, без обид, мы ей немного поможем. Я тут прикинул… ей нужна будет приличная квартира, не какая-нибудь конура. И, естественно, денег на первый месяц и залог. Чтобы она сразу заехала и спокойно искала работу, а не думала, где взять на хлеб. Я считаю, это справедливо. Мы ей помогаем на старте, и она от нас съезжает. Все в выигрыше.

Он закончил свою речь и посмотрел на жену с ожиданием похвалы. Он искренне верил, что нашёл идеальный компромисс, который устроит всех. Он так старательно убеждал в этом себя весь день, что к вечеру и сам поверил в гениальность своего плана.

Марина смотрела на него несколько долгих секунд. Её лицо, до этого бывшее просто серьёзным, начало медленно каменеть. Она видела перед собой не мужа, не партнёра, а чужого человека, который только что с деловым видом предложил ей купить собственное спокойствие в собственном доме. Неверие сменилось ледяной яростью.

— Стоп! Погоди-ка! Это я должна денег твоей сестре ещё дать, чтобы она от нас съехала? Это с какой ещё стати?

Голос её не дрогнул, но в нём появилась сталь. Игорь опешил от такой реакции.

— Ну почему сразу «ты должна»? Мы. Мы должны. Это же моя сестра, мы же семья. Это просто помощь…

— Нет, Игорь, — отчеканила она, делая шаг к нему. — «Мы» — это когда оба согласны. А я не согласна. Давай я тебе переведу твой «гениальный план» на понятный язык. Твоя сестра четыре месяца живёт у меня за мой счёт. Она превращает мою квартиру в проходной двор. Я требую, чтобы она убралась, а ты, вместо того чтобы поддержать меня, свою жену, предлагаешь мне заплатить ей отступные. Я правильно всё поняла? Я должна оплатить её переезд и ещё содержать её первый месяц, потому что она соизволит освободить мою жилплощадь?

— Ты всё утрируешь! Это не отступные, а помощь! Ты просто не хочешь войти в её положение!

— В её положение? — Марина невесело усмехнулась. — А почему никто из вас не хочет войти в моё положение? В положение хозяйки дома, которая вынуждена терпеть нахлебницу и убирать за ней грязь? Или моё положение не такое важное, как у твоей безработной сестрицы?

Игорь растерялся. Он не был готов к такому прямому и жёсткому отпору. Все его заготовленные фразы про «семейные ценности» и «поддержку близких» рассыпались в пыль под её холодным, трезвым взглядом. Он понял, что его план не просто не сработал. Он привёл к обратному результату — взорвал ситуацию окончательно.

Игорь растерянно смотрел на жену, не находя слов. Её логика была железной, а аргументы — неоспоримыми. Он открыл было рот, чтобы снова завести свою заезженную пластинку про «войти в положение», но в этот момент дверь в комнату, где обитала Света, со скрипом отворилась.

На пороге стояла сама виновница конфликта. Она была одета в растянутую домашнюю футболку брата и смотрела на них с выражением оскорблённой невинности. Было очевидно, что она подслушивала весь разговор, выжидая подходящего момента для своего драматичного появления.

— Я всё слышала… — произнесла она тихим, надтреснутым голосом, который должен был вызывать жалость. — Выгоняете, значит. Ну, спасибо, брат. Спасибо, Марина. Приютили, а теперь на улицу.

Игорь тут же ухватился за эту возможность перевести стрелки. Он с укором посмотрел на Марину, будто это она была виновата в разыгравшейся сцене.

— Вот, видишь? До чего ты человека довела? Она же всё слышала!

Марина даже не удостоила его взглядом. Всё её внимание было приковано к Свете. Она смотрела на золовку без тени сочувствия, с холодным, анализирующим интересом.

— Тебя никто не выгоняет, Света. Тебя просят съехать. После четырёх месяцев «гостевания» в чужой квартире. Это разные вещи. И не нужно тут устраивать спектакль, он на меня не действует.

Света, поняв, что амплуа бедной родственницы не сработало, мгновенно сменила тактику. Жалость на её лице сменилась плохо скрываемым раздражением.

— Спектакль? То есть, когда человек просит о помощи, это спектакль? Я же не миллион прошу! Всего лишь немного поддержки на первое время. Или для тебя это неподъёмная сумма? — она смерила Марину презрительным взглядом. — Мы же семья. Или ты считаешь, что раз вышла за Игоря, то он теперь только твой, а про свою родную сестру должен забыть?

Конфликт окончательно сместился. Теперь это была не ссора между мужем и женой, а прямое столкновение Марины с семьёй Игоря, в которой он сам с готовностью занял место в зрительном зале, поддерживая свою сестру.

— Помощь — это когда о ней просят, а не выставляют счёт за гостеприимство, — ровным тоном ответила Марина, обращаясь уже к ним обоим. — Помощь — это когда человек делает что-то сам, а не сидит целыми днями на диване, ожидая, что ему всё принесут на блюдечке. Ты за четыре месяца даже не попыталась найти работу, Света. Ни одной попытки.

— А как я её найду, если у меня нет уверенности в завтрашнем дне?! — взвилась Света, окончательно отбросив маску. — Мне нужна стабильность! Своё жильё! А вы вместо того, чтобы помочь, считаете каждую копейку! Игорь, ты хоть слово скажи! Она же унижает меня, твою сестру!

Игорь, наконец, вышел из ступора и встал на защиту сестры, как и ожидала Марина.

— Марин, ну хватит. Она права. Мы должны ей помочь. Это наш долг. Она же не чужой человек. Давай просто сделаем, как она просит, и закроем эту тему. Это же проще всего.

В эту секунду в голове Марины словно щёлкнул какой-то тумблер. Она смотрела на них двоих — на своего мужа, предлагающего откупиться от проблемы её деньгами, и на его сестру, нагло требующую то, что ей не принадлежит. И она увидела не семью. Она увидела слаженный тандем, какой-то уродливый симбиоз, который привык решать свои проблемы за чужой счёт. За её счёт. И в этот момент всякая злость и обида ушли, оставив после себя лишь холодную, кристальную ясность. Она поняла, что именно нужно делать.

Марина смотрела на них двоих, стоящих плечом к плечу, и улыбнулась. Это была не весёлая и не злая улыбка. Это была улыбка человека, который только что решил сложнейшую головоломку и увидел всю картину целиком. Вся суета, все споры, все попытки достучаться до здравого смысла мужа показались ей вдруг чем-то далёким и неважным, как детская ссора в песочнице. Она почувствовала не обиду и не гнев, а огромное, всепоглощающее облегчение.

Она выдержала паузу, давая их праведному возмущению повиснуть в воздухе кухни. Игорь и Света смотрели на неё выжидающе, уверенные, что сейчас она либо сдастся, либо продолжит бесполезные пререкания.

— Хорошо, — произнесла Марина ровным и спокойным голосом, от которого у Игоря по спине пробежал холодок. Этот тон был страшнее любого крика. — Вы меня убедили. Помощь действительно необходима.

Света победно усмехнулась и бросила на брата торжествующий взгляд. Игорь заметно расслабился, решив, что кризис миновал и его гениальный план всё-таки сработал.

— Вот видишь! — с облегчением выдохнул он. — Я же говорил, что мы можем договориться. Так сколько нужно? Мы всё обсудим…

— Да, — всё так же спокойно перебила его Марина. — Я дам денег. Только не ей. А тебе.

Фраза упала в тишину кухни, как камень в воду. Улыбка сползла с лица Светы, а Игорь замер с полуоткрытым ртом, не в силах обработать услышанное.

— Что? — переспросил он, думая, что ослышался.

— Я дам тебе денег, Игорь, — повторила Марина, отчётливо произнося каждое слово. — На твою первую неделю аренды. Собирай вещи и уходи. Вместе с ней.

Она сделала шаг в сторону, открывая им вид на коридор, ведущий к выходу.

— Ты можешь найти себе квартиру по соседству с ней, чтобы носить ей ужины, оплачивать её хотелки и выслушивать её бесконечные жалобы на жизнь. Ты можешь посвятить ей всё своё время. Быть для неё братом, отцом, спонсором — кем угодно. Но делать вы это будете не в моей квартире и не за мой счёт. Вы же семья. Вы должны помогать друг другу. Вот и начинайте. Прямо сейчас.

Шок на лицах брата и сестры был настолько сильным, что на несколько секунд они оба лишились дара речи. Первой опомнилась Света.

— Да ты с ума сошла! — взвизгнула она. — Ты не можешь его выгнать! Это и его дом тоже!

— Этот дом мой, Света, — ледяным тоном поправила Марина. — Он был куплен мной до нашего брака, о чём твой брат прекрасно знает. Он здесь живёт, потому что я его жена. Но, кажется, с этой ролью он справляется гораздо хуже, чем с ролью твоего опекуна. Так что я просто возвращаю его тебе. В целости и сохранности. Можешь пользоваться.

Игорь, наконец, обрёл голос. Его лицо побагровело от ярости и унижения.

— Ты… Ты не посмеешь так со мной поступить! Мы муж и жена!

— А ты посмел прийти ко мне с предложением оплатить съём жилья твоей сестре после всего, что она здесь устроила. Ты посмел поставить её комфорт выше комфорта своей жены. Так что, как видишь, я тоже многое смею. Я даю вам час. Соберите самое необходимое. Остальное я тебе потом передам. Время пошло.

Она развернулась и вышла из кухни, оставив их стоять посреди комнаты. Она не стала запираться в спальне или наблюдать за ними из-за угла. Она просто села в кресло в гостиной, взяла с полки книгу и открыла её. Она не читала. Она просто смотрела на строчки, слушая, как в квартире началось суетливое, злобное движение. Как открывались и закрывались шкафы, как Света что-то шипела брату, а тот глухо ей отвечал.

Больше не было ни скандала, ни спора. Было только исполнение приговора. Окончательного и обжалованию не подлежащего. Марина перевернула страницу, чувствуя, как с каждым шорохом из её дома уходит чужая, вязкая и удушливая жизнь, и впервые за долгие четыре месяца она смогла вздохнуть полной грудью…