Гостиная в квартире Оксаны еще хранила следы недавнего веселья: пустые бокалы на журнальном столике, обрывки яркой упаковочной бумаги, чуть поникший букет в вазе.
День рождения девушки отгремел, остались только самые близкие: сама именинница, ее старший брат Дмитрий, мать Елена Петровна и бабушка Таисия Ивановна, уютно устроившаяся в кресле и начавшая вязать.
Дмитрий, слегка уставший, но довольный, протянул сестре небольшой, но изящно упакованный подарок – коллекционное издание книг, о которых она когда-то упоминала.
Рядом лежал скромный конверт от бабушки с деньгами и стояла коробка с духами от мамы.
— Ну вот, Оксан, поздравляю еще раз официально, а то ты подарок так и не посмотрела, – улыбнулся Дмитрий, наблюдая за тем, как она развязывала ленту. – Надеюсь, понравится.
Оксана нехотя развернула бумагу и взглянула на книги. Ее лицо, пару минут назад оживленное, стало непроницаемым.
Она медленно отложила подарок в сторону, а затем скользнула взглядом по остальным подношениям – духам и конверту.
В комнате повисла тишина, нарушаемая только тиканьем старых настенных часов.
Заметив изменившееся выражение ее лица, Дмитрий почувствовал легкое беспокойство.
— Что-то не так? – спросил осторожно мужчина. — Тебе не понравился мой подарок?
Оксана подняла на брата глаза. В них не было ни радости, ни даже простой благодарности.
Она опустилась в кресло и откинулась на спинку. Ее поза была расслабленной, почти небрежной.
— Знаешь, Митя, – начала она ровным, спокойным голосом, как будто констатировала погоду за окном. – Я потратила на свой день рождения больше, чем стоят ваши подарки… все вместе взятые…
Елена Петровна замерла с салфеткой в руке, ее глаза округлились от непонимания и нарастающего ужаса.
Таисия Ивановна перестала вязать, ее брови поползли вверх, морщинки на лбу углубились.
Дмитрий почувствовал, как кровь отхлынула от лица, а потом горячей волной прилила обратно.
Он посмотрел на сестру, не веря своим ушам. Это была не шутка, не ирония – в ее глазах читалось холодное, расчетливое превосходство.
Оксана просто констатировала факт, который, по ее мнению, ставил всех в неловкое положение должников.
— Дочь, – вырвалось у Елены Петровны, голос задрожал от возмущения и стыда, – что ты несешь?!
Но Оксана лишь пожала плечами, ее взгляд скользнул по дорогому новому платью, по остаткам эксклюзивного торта, по интерьеру, который она отремонтировала к своему празднику.
Ее молчание было красноречивее любых слов: «Посмотрите вокруг. Я устроила это, а ваши подачки – капля в море моих затрат».
Дмитрий вжал голову в плечи. Его подарок стоил немалых денег, но сестра этого не оценила.
— Понятно, – произнес он тихо.
Его взгляд упал на книги, на растерянное лицо матери и на потрясенную бабушку.
– Счет нам не хочешь выставить? — с надрывом в голосе спросил у сестры Дмитрий.
Тишина после реплики Дмитрия о счете была глухой. Елена Петровна ахнула, прижав руку к груди.
Бабушка Таисия Ивановна резко отложила спицы, ее лицо стало пепельно-серым.
Оксана же, напротив, словно оживилась. Холодная маска спала, сменившись внезапным деловым интересом. Она даже слегка наклонилась вперед в кресле, ее взгляд стал цепким.
— Знаешь, Митя, это… не такая уж плохая идея, – произнесла задумчиво сестра, проигнорировав реакцию остолбеневшей матери и побледневшей бабушки. Ее голос потерял отстраненность, в нем зазвучали нотки практичности. – Я не против. Если честно, я думала, что вы раньше предложите, раз уж подарки… такие скромные…
Оксана многозначительно кивнула в сторону стопки книг, конверта и духов.
– С вашей стороны логично было бы компенсировать часть расходов. Ведь вечеринка-то была для вас тоже. Вы же отлично провели время, не так ли?
— Оксана! – Елена Петровна вскочила, ее голос сорвался на крик. Лицо пылало от стыда и гнева. – Остановись! Что ты говоришь?! Мы же твоя семья! Мы пришли поздравить тебя, а не оплачивать твой банкет!
Тело женщины затрясло от злости, наглости и осознания того, какая у нее выросла дочь.
— Мама, будь реалисткой, – Оксана отмахнулась от матери, как от назойливой мухи. – Посмотри, как я все организовала! Украшения, деликатесы, живая музыка и торт – все это стоит денег. Очень больших денег. Я не просила вас дарить мне бриллианты, но справедливость – она же должна быть? — добавила она и перевела взгляд на Дмитрия, который смотрел на нее с таким отвращением, будто увидел нечто мерзкое. – Митя, ты же разумный человек. Понимаешь, о чем я? Скажем, процентов тридцать от общей суммы? Это было бы честно.
Внутри Дмитрия все кипело – от унижения за бабушку, от гнева за мать, от омерзения перед расчетливостью сестры.
Его подарок, выбранный с любовью, лежал брошенный, обесцененный ее словами.
— Честно? – голос брата стал низким и хриплым.
Он больше не смотрел на Оксану. Его взгляд скользнул по матери, которая украдкой вытирала слезы, и по бабушке, которая закрыла лицо руками.
– Честно, Оксана, ты сейчас выглядишь отвратительно. Твои «справедливые» тридцать процентов никто не станет оплачивать! Плати их сама. Можешь, перепродать наши презенты, — он резко махнул рукой в сторону стола с подарками и остатками десерта.
Затем резко развернулся и направился к прихожей. Оставаться в квартире сестры было дальше невыносимо.
— Дмитрий, погоди! – крикнула Елена Петровна, сделав шаг за ним, но он даже не обернулся.
— Пусть идет, – равнодушно бросила Оксана, снова откинувшись на спинку кресла. – Одни эмоции, ничего конструктивного.
Дверь в прихожую захлопнулась с таким грохотом, что задрожали хрустальные подвески на люстре.
Елена Петровна, всхлипывая, бросилась собирать свою сумочку и пальто. Таисия Ивановна молча, с трудом, поднялась из кресла.
Женщины медленно прошли мимо Оксаны, не взглянув на нее, и направились к выходу.
— Значит, вы своей вины не чувствуете?! — бросила им в спину молодая девушка. — Я одна должна все расхлебывать? Вот вы и родня, называется… Ели все за милую душу, а как дело дошло до оплаты, так сразу — в кусты?
Никто из родственниц не обернулся. Разговаривать с Оксаной не желала ни мать, ни бабушка.
Однако девушка так просто не сдалась, она побежала догонять родственниц, чтобы воззвать к их совести.
Но те молчком покинули квартиру, решив больше не посещать мероприятия, организованные Оксаной.
— Ты обязана быть женой, а не гостьей! — прокричал муж, когда я не согласилась готовить обед для его семьи.