Маша задержалась на работе, и теперь спешила к свекрови – та накануне слезно просила помочь с ремонтом. В автобусе она перебирала в голове список дел: поклеить обои, перебрать старый шкаф, может, даже помыть окна.
— Хоть бы чаем напоила, – вздохнула она, глядя в потрескавшееся зеркало в телефоне.
Дверь открыла свекровь, Людмила Степановна. Ни улыбки, ни приветствия – только холодный взгляд.
— Заходи, раз приехала, – буркнула она, отступая в коридор.
Квартира пахло затхлостью и лекарствами. На кухне сидел свекор, Иван Петрович, с перебинтованной ногой. Он даже не поднял головы. 
— Здравствуйте, – осторожно сказала Маша.
— Здравствуй, здравствуй, – пробормотал он, будто ей в обязанности входило тут появляться.
Маша повесила куртку и потянулась за пакетом с инструментами.
— Ваня, смотри, невестка готова трудиться, – язвительно сказала Людмила Степановна. – А то мы тут одни, как сироты.
Маша нахмурилась, но промолчала. Развернула рулон обоев, достала ножницы.
— А где Сергей? – спросила свекровь, будто проверяя.
— На работе. В субботу у них срочный проект.
— Конечно, – фыркнула Людмила Степановна. – Всегда у него срочное, когда к родителям ехать надо.
Маша сжала зубы.
— Он вам вчера деньги перевел.
— Ах, деньги! – свекровь резко повернулась к ней. – Ты думаешь, нам только деньги нужны?
— Нет, но…
— Но ничего! – Людмила Степановна ударила ладонью по столу. – Вы даже не понимаете, как нам тяжело! Ваня чуть не умер, а вы там в своей квартире сидите!
Маша почувствовала, как по спине побежали мурашки.
— Мы помогаем, как можем.
— Помогаете? – свекровь засмеялась. – А почему тогда квартиру и дачу на Лену переписали, а помощи от сына ждете?
Маша замерла.
— Что?
— Ты что, не знала? – в голосе Людмилы Степановны звенела ядовитая радость. – Год назад все переоформили. Чтобы, если что, государство не забрало.
— А Сергей…
— Сергей знал, – перебила свекровь. – Но он же хороший сын, он не против.
Маше стало дурно.
— Вы… вы все забрали себе?
— Не себе, – поправила Людмила Степановна. – Леночке. Она же мать-одиночка, ей тяжело. А вы и так хорошо живете.
В голове у Маши звенело.
— И теперь вы хотите, чтобы мы еще и за операцию платили?
— А разве это не ваша обязанность? – свекровь склонила голову набок. – Или вы думаете только о себе?
Маша резко встала.
— Я… мне надо подумать.
— Да думай, – бросила ей вслед Людмила Степановна. – Только недолго. Врачи говорят, у Вани время на исходе.
Маша вышла на улицу, и холодный ветер ударил ей в лицо. Она достала телефон, дрожащими пальцами набрала номер мужа.
— Сергей, – прошептала она, – мы с тобой серьезно поговорим.
На другом конце провода повисло молчание.
Маша всю дорогу домой молчала, сжимая телефон в потной ладони. Сергей что-то бубнил в трубку, оправдывался, но слова сливались в сплошной белый шум. Она отключила вызов, так и не сказав ни слова.
Ключ застрял в замке — дрожащие руки отказывались слушаться. Когда дверь наконец поддалась, Маша ввалилась в прихожую и тут же услышала детский смех из комнаты.
— Мам, ты пришла! — пятилетняя Алина выбежала в коридор, размахивая новым рисунком.
Маша автоматически обняла дочь, но не могла заставить себя улыбнуться.
— Где папа? — спросила она, целуя девочку в макушку.
— Еще на работе, — донеслось с кухни. На пороге стояла теща, Валентина Ивановна, которая помогала с внучкой. — Что-то случилось? Ты выглядишь…
— Все нормально, — Маша резко сняла пальто. — Алина, иди, бабушка тебе мультики включит.
Когда ребенок скрылся в комнате, Маша рухнула на кухонный стул.
— Они квартиру и дачу на Лену переписали, — выдохнула она. — Год назад.
Валентина Ивановна медленно опустилась напротив.
— Ты уверена?
— Спросила прямо в лоб. Свекровь даже гордилась этим.
Из кармана джинсов зазвонил телефон. Сергей. Маша отвернулась и смахнула вызов.
— И он знал, — прошептала она. — Весь этот год знал.
Теща тяжело вздохнула, доставая из шкафа бутылку коньяка и две стопки.
— Пей. Потом разберемся.
Маша залпом осушила стеклянку. Огонь в горле немного вернул ясность мыслям.
— Где наши документы? На квартиру?
— В сейфе, как всегда, — Валентина Ивановна кивнула в сторону спальни. — Но зачем…
Маша уже рылась в металлическом ящике. Руки сами нашли синюю папку с надписью «Недвижимость».
И тут она увидела.
— Мама… — голос сорвался. — Они… они брали наши документы.
В папке не хватало оригиналов свидетельств о собственности. Только ксерокопии.
Валентина Ивановна побледнела:
— Когда?
— В прошлом году… когда Сергей говорил, что надо «обновить бумаги».
Маша схватила телефон и набрала номер сестры мужа. Лена подняла трубку на четвертый гудок.
— О, Машенька! — сладкий голос зазвенел в трубке. — Какими судьбами?
— Где мои документы на квартиру? — прямо спросила Маша.
На другом конце провода на секунду воцарилась тишина.
— Какие документы? — Лена засмеялась. — Ты что, совсем крышей поехала?
— Я знаю про переоформление.
Еще пауза. Потом вздох.
— Ну, разве знаешь… — голос Лены внезапно потерял слащавость. — Это же семейное решение. Чтобы в случае чего имущество не пропало.
— Наше имущество! — Маша вскрикнула так, что из комнаты выглянула испуганная Алина.
— Ты чего орёшь? — Лена фыркнула. — Сергей же согласился. Он вообще-то семью любит, в отличие от тебя.
Маша резко положила трубку. Руки дрожали так, что телефон выскользнул из пальцев и со звоном ударился об пол.
Из разбитого экрана продолжал доноситься голос Лены:
— Эй! Ты меня слышишь? Машка!
Валентина Ивановна подняла аппарат и отключила вызов.
— Вот что мы сделаем, — сказала она твердо. — Завтра идем к юристу.
В этот момент заскрипела входная дверь. В прихожей раздался неуверенный голос Сергея:
— Маш? Ты дома?
Маша медленно поднялась. В дверном проеме стоял ее муж — помятый, с красными глазами. В руках он держал огромный букет роз.
— Прости, — прошептал он. — Я все объясню…
Маша посмотрела на цветы, потом в глаза мужу.
— Объяснишь, — кивнула она. — Но сначала ответь на один вопрос.
Она сделала шаг вперед.
— Сколько еще денег ты им перевел за этот год?
Сергей опустил голову. Букет со стуком упал на пол.
Кухня погрузилась в гнетущую тишину. Розы, рассыпавшиеся по полу, казались нелепым пятном на фоне разворачивающейся драмы. Сергей стоял, сгорбившись, будто невидимый груз давил ему на плечи.
— Ну? — Маша скрестила руки на груди, чувствуя, как внутри закипает ярость. — Сколько?
Сергей провел рукой по лицу.
— Половину… половину зарплаты.
— Полгода? Год?
— Три года.
Маша ощутила, как подкашиваются ноги. Она схватилась за столешницу.
— Три года… — ее голос дрожал. — И ты мне ничего не сказал?
— Я думал, это ненадолго…
— Ненадолго? — Маша резко подошла к нему. — Они квартиру украли, Сергей! Твоя сестра сейчас катается на машине, купленной на наши деньги!
Сергей отступил к стене.
— Они говорили, это временно… что папе нужны лекарства…
— А Лене нужна была новая иномарка? — Маша с силой швырнула на пол папку с документами. Бумаги разлетелись по всей кухне.
Из комнаты послышался испуганный плач Алины. Валентина Ивановна бросилась успокаивать внучку, бросив на зятя осуждающий взгляд.
Сергей опустился на колени, начал собирать бумаги.
— Я все верну…
— Как? — Маша засмеялась, и в этом смехе слышались слезы. — Они уже все переоформили! Ты вообще понимаешь, что нас могут вышвырнуть из собственной квартиры?
Он поднял на нее мокрые от слез глаза.
— Они же не сделают этого…
— Ты в этом уверен? — Маша достала телефон. — Давай позвоним твоей дорогой сестричке прямо сейчас?
Сергей схватил ее за руку.
— Не надо…
Она вырвалась.
— Боже, да ты просто тряпка! Они тебя годами обдирали как липку, а ты еще и защищаешь их!
В этот момент раздался звонок. На экране светилось: «Мама».
Маша нажала на громкую связь.
— Ну что, договорились? — раздался резкий голос Людмилы Степановны. — Когда Сергей привезет деньги? Врачи говорят, операцию нужно делать срочно.
Маша сжала телефон так, что пальцы побелели.
— Какие еще деньги?
На другом конце провода замерли. Потом раздался вздох.
— А, это ты… Ну конечно, муженька своего настроила против родной матери.
— Вы уже все украли! Чего вам еще надо?
— Как ты разговариваешь? — завопила свекровь. — Мой сын кормил вас двоих, пока ты на шее сидела!
Маша ахнула.
— Я работаю с первого дня!
— Да на что там твоя работа! — фыркнула Людмила Степановна. — Сергей! Возьми трубку!
Сергей стоял как вкопанный. Маша увидела в его глазах знакомый страх — тот самый, который заставлял его годами молчать.
Она нажала на красную кнопку.
— Все. Хватит.
Телефон снова зазвонил через секунду. Маша выключила его.
— Завтра идем к юристу, — сказала она твердо. — А сейчас… — она посмотрела на мужа, — ты идешь спать на диван.
Сергей открыл рот, чтобы возразить, но в этот момент из комнаты вышла Валентина Ивановна с Алиной на руках.
— Мамочка, не ругайся… — девочка прижалась к ней, испуганно глядя на родителей.
Маша глубоко вдохнула.
— Все хорошо, солнышко. Папа… папа просто устал.
Она взяла дочь на руки и понесла в детскую. На пороге обернулась:
— И подумай хорошенько, Сергей. Кто для тебя важнее — твоя жена и дочь или те, кто нас предал.
Дверь в детскую закрылась. Сергей остался один среди разбросанных бумаг, с букетом увядающих роз у ног.
Он медленно опустился на пол и закрыл лицо руками. Впервые за много лет он понимал — его семья стоит на краю пропасти. И виноват в этом только он.
Маша не спала всю ночь. Ворочаясь в постели, она прислушивалась к каждому шороху из гостиной, где на диване ворочался Сергей. В четыре утра она не выдержала и тихо подошла к его ноутбуку.
Пароль оставался прежним — дата их свадьбы. Горькая усмешка скользнула по ее губам, когда она открывала историю браузера. Последние запросы: «как оспорить дарственную», «права супругов при переоформлении имущества».
— Ищешь способ нас обмануть? — раздался за ее спиной хриплый голос.
Маша резко обернулась. Сергей стоял в дверном проеме, с помятым лицом и красными глазами.
— Я ищу правду. Которая тебе, похоже, не нужна.
Он тяжело опустился в кресло.
— Я не знал, что они все переоформят…
— Зато прекрасно знал, куда уходят наши деньги, — Маша открыла его электронную почту. — Вот, смотри. Январь 2021: «Сыночек, срочно нужно 50 тысяч, у папы обострение». Февраль: «Леночке на ремонт 70 тысяч». А это что? — ее голос дрогнул, — «На подарок внуку 100 тысяч»? У Лены что, ребенок появился?
Сергей побледнел.
— Это… это был подарок на свадьбу ее подруге…
— Ты даришь чужим людям по сто тысяч?! — Маша вскочила, едва не опрокинув стул. — А своей дочери в прошлом году на день рождения подарили велосипед за пять тысяч!
Она открыла мессенджер. Переписка с сестрой была особенно показательна:
Лена: «Сереж, скинь еще 30, не хватает на страховку»
Сергей: «У меня нет, Маша копит на отпуск»
Лена: «Ну и что? Скажешь, что премию задержали. Она же дура, поверит»
Маша ощутила, как по щекам текут горячие слезы.
— Ты… ты называл меня дурой? Со своей сестрой?
Сергей вскочил, пытаясь вырвать ноутбук.
— Это было давно! Она просто пошутила!
— Шутила?! — Маша оттолкнула его. — Да вы все годы надо мной смеялись! — она лихорадочно продолжала листать переписку, пока не наткнулась на самое страшное.
Скриншот документа. Дарственная на квартиру. Дата: ровно год назад. И подпись Сергея.
— Ты… ты сам подписал? — ее голос стал чужим, хриплым. — Без моего ведома?
Сергей опустил голову.
— Они сказали… это формальность… для налоговой…
Маша закрыла ноутбук с таким треском, что из детской послышался испуганный всхлип. Она замерла, боясь разбудить дочь. Когда тишина восстановилась, она прошептала:
— Собирай вещи.
— Что?
— Я сказала — собирай вещи. У тебя час. Потом вызываю полицию.
Сергей схватил ее за руку.
— Маша, прости! Я все исправлю!
— Исправишь? — она вырвалась. — Ты три года врал мне. Ты отдавал наши деньги. Ты подписал дарственную на нашу квартиру! — ее шепот становился все громче. — Ты предал меня. Предал Алину.
Из спальни вышла Валентина Ивановна, сразу поняв ситуацию.
— Доченька, может…
— Нет, мама. Решение принято.
Сергей вдруг опустился на колени.
— Я все верну! Пойдем к юристу сегодня же! Я…
— Встань, — холодно сказала Маша. — Не унижай себя.
Он поднялся, пошатываясь. В его глазах читался настоящий ужас.
— Куда я пойду?
— К своей замечательной семье. Думаю, у Лены найдется для тебя местечко. В той самой квартире, которую ты ей подарил.
Маша повернулась и пошла в детскую. За спиной она услышала, как Сергей швырнул что-то об стену, а потом раздался глухой стон. Но она не обернулась.
В детской Алина спала, обняв плюшевого зайца. Маша села рядом, осторожно поглаживая дочь по волосам. Телефон в кармане завибрировал. Свекровь. Она отвергла вызов.
Через час, когда за входной дверью захлопнулась дверь лифта, Маша подошла к окну. Внизу, под дождем, стоял Сергей с чемоданом. Он долго смотрел на их окно, потом медленно побрел к автобусной остановке.
Маша опустила штору. Впереди был тяжелый день — юрист, документы, борьба. Но впервые за долгое время она чувствовала — теперь она действительно защищает свою семью.
Дождь стучал по крыше такси, пока Маша лихорадочно перечитывала документы на коленях. Юрист, к которому они ехали, специализировался на семейных спорах. Отзывы обещали «жесткие методы и быстрый результат».
— Вы точно уверены в своем решении? — Валентина Ивановна нервно теребила сумку. — Может, стоит сначала поговорить…
— Говорили три года, мама. Теперь только закон.
Такси остановилось перед стеклянным небоскребом. Офис юриста находился на 18 этаже.
Лифт поднимался мучительно медленно. Маша ловила на себе любопытные взгляды других пассажиров — ее пальцы оставляли влажные следы на папке с документами.
Дверь с табличкой «Колганов А.В. Адвокат» открыла стройная девушка-секретарь.
— У вас запись на 10:00?
— Да, Мария Семенова.
Кабинет поразил своей холодной роскошью — черный мрамор, хромированные детали, огромное окно во всю стену. За столом сидел мужчина лет сорока пяти с пронзительным взглядом.
— Садитесь, — он указал на кресла. — Рассказывайте.
Маша изложила историю за десять минут, временами сбиваясь и путаясь в датах. Адвокат молча слушал, лишь изредка делая пометки.
— Документы оригинальные есть?
— Только копии. Оригиналы… — Маша опустила глаза, — они у них.
— Понятно. — Колганов откинулся в кресле. — Ситуация мерзкая, но не безнадежная.
Он взял со стола дорогую ручку и постучал ею по стеклянной столешнице.
— Во-первых, вы в браке, значит, квартиру нельзя было дарить без вашего согласия. Во-вторых, если муж переводил семейные деньги без вашего ведома — это основание для иска.
— А если он подписал дарственную?
— Неважно. — Адвокат ухмыльнулся. — По закону вы имеете право на половину. И даже больше — если докажем систематические переводы.
Он выдвинул ящик и достал пачку похожих дел.
— Вчера вот выиграли аналогичное. Муж переписал квартиру на любовницу. Суд обязал вернуть все плюс компенсацию.
Маша почувствовала, как в груди теплеет — впервые за эти дни.
— Сколько времени займет?
— Месяц-два. Если, конечно… — адвокат сделал многозначительную паузу, — они не решат давить по-другому.
— Что вы имеете в виду?
— Обычно в таких случаях начинаются угрозы, давление через ребенка…
Валентина Ивановна вскрикнула:
— Они не посмеют!
— Посмеют, — холодно сказал Колганов. — Поэтому с сегодняшнего дня — никаких контактов. Ни звонков, ни встреч. Особенно с мужем.
Маша кивнула. Она уже подписала договор, когда телефон вдруг завибрировал. Незнакомый номер.
— Алло?
— Машка, это Ленка. — Голос звучал неестественно сладко. — Ты чего Сергея-то выгнала? Он тут в слезах…
Маша встала и отошла к окну.
— У нас нет тем для разговоров.
— Ну как же нет-то! — Лена засмеялась. — Семья ведь! Кстати, насчет квартиры… ты зря паникуешь. Мы же просто переоформили временно.
— Временно? На три года?
— Ну… — в голосе Лены появились нотки раздражения, — вообще-то это наша с братом квартира! Мама с папой ее получили, когда мы еще школьниками были!
Маша сжала телефон так, что пальцы заболели.
— И что? Это дает вам право воровать?
— Какая воровка?! — Лена резко повысила голос. — Это ты воровка! Забрала нашего брата, теперь квартиру хочешь отнять!
Адвокат жестом потребовал трубку.
— С вами говорит представитель г-жи Семеновой. Все дальнейшие разговоры только через меня.
— Ой, адвокатика наняли! — Лена фальшиво засмеялась. — Ну ладно… только учтите — у нас тоже связи есть.
Связь прервалась. Колганов хмыкнул:
— Стандартная тактика. Теперь ждите грязных приемов.
Маша вдруг вспомнила:
— Алина… ее в садик нужно…
— С сегодняшнего дня — только с сопровождающим, — строго сказал адвокат. — И предупредите воспитателей — никому ребенка не отдавать. Даже отцу.
По дороге домой Маша получила СМС от Сергея:
«Прости. Я все исправлю. Они заставляли меня все эти годы. У папы действительно были проблемы с сердцем…»
Она хотела было ответить, но вспомнила слова адвоката. Телефон снова завибрировал — теперь сообщение от свекрови:
«Ты разрушила семью. Но квартиру тебе не видать. У нас все схвачено.»
Маша выключила телефон. Завтра начиналась война. И она была готова.
Дождь хлестал по окнам здания суда, когда Маша с адвокатом поднимались по мокрым ступеням. Валентина Ивановна осталась с Алиной — слишком нервная обстановка для ребенка.
— Запомните, — шептал Колганов, придерживая дверь, — не реагируйте на провокации. Судья любит спокойных.
Зал заседаний оказался небольшим, но переполненным. На противоположной стороне уже сидели свекровь с Леной. Сергея не было.
Лена заметила Машу и демонстративно закатила глаза, шепча что-то матери на ухо. Людмила Степановна сидела, выпрямив спину, в темном костюме, словно собиралась на похороны.
— Встать! Суд идет! — объявил секретарь.
Судья — женщища лет пятидесяти с острым взглядом — быстро просмотрела дело.
— Итак, гражданка Семенова оспаривает законность дарственной на квартиру. На чем основываются ваши требования?
Колганов встал, поправив галстук.
— Во-первых, имущество было приобретено в браке, значит, требовалось нотариальное согласие супруги, которого не было. Во-вторых, имеются доказательства систематического вывода семейных средств.
Он разложил на столе распечатки переводов, скриншоты переписок. Судья внимательно изучала документы, когда Людмила Степановна вдруг вскочила.
— Это все вранье! Мой сын сам хотел помочь семье!
— Прошу соблюдать порядок! — строго сказала судья. — Ваш представитель будет говорить за вас.
Адвокат свекрови — полный мужчина с потным лбом — поспешно встал.
— Уважаемый суд, мои клиенты действовали в рамках закона. Квартира изначально принадлежала родителям, поэтому…
— Неправда! — не выдержала Маша. — Мы ее покупали вместе, когда поженились!
Судья ударила молотком.
— Гражданка Семенова, я вас не вызывала!
В этот момент дверь распахнулась. В зал вошел Сергей — бледный, с лихорадочным блеском в глазах. Все замерли.
— Я… я могу дать показания? — его голос дрожал.
Судья вздохнула.
— Вы являетесь стороной по делу. Подойдите.
Сергей медленно прошел между рядами, не глядя ни на мать, ни на жену. Встав у трибуны, он достал из кармана конверт.
— Я… я хочу заявить. Они меня обманули. — Он положил конверт перед судьей. — Вот медицинские заключения. Отца три года как не было никаких операций. Все деньги шли на…
Лена вдруг вскочила с места.
— Он вре! Сережа, как ты можешь!
— Молчать! — грозно сказала судья, просматривая документы. — Это что еще?
Сергей глубоко вдохнул.
— Диктофонные записи. Где мать и сестра обсуждают, как вынудить меня подписать документы. И… — он посмотрел прямо на Машу, — где они смеются, как легко меня обмануть.
В зале поднялся шум. Людмила Степановна побледнела как мел.
— Сынок… что ты несешь? Мы же семья…
— Нет! — Сергей вдруг крикнул, ударив кулаком по трибуне. — Семьи так не поступают! Ты знала, что я боюсь потерять отца, и три года врала о его болезнях!
Судья подняла руку, восстанавливая тишину.
— На основании представленных доказательств, я склоняюсь к удовлетворению иска. Однако…
Дверь снова открылась. В зал вошел пожилой мужчина, опираясь на трость. Все ахнули — это был Иван Петрович, свекор.
— Я… я должен сказать правду, — его голос дрожал от волнения. — Жена и дочь меня запугали. Говорили, если расскажу Сергею, что здоров, выкинют из дома.
В зале повисла гробовая тишина. Лена вдруг разрыдалась.
— Папка, как ты мог! Мы же для тебя старались!
Судья ударила молотком в последний раз.
— Дело ясно. Дарственная признается недействительной. Квартира возвращается в совместную собственность супругов. Граждане Петровы обязаны вернуть все незаконно полученные средства за три года.
Когда все выходили из зала, Сергей попытался подойти к Маше.
— Маш… я…
Она молча отвернулась. Адвокат деликатно взял ее под руку.
— Пойдемте. Вам нужно отдохнуть.
На выходе их ждала Людмила Степановна. Ее лицо исказила ненависть.
— Довольна? Разрушила семью! Ты никогда не была нам родной!
Маша остановилась и посмотрела ей прямо в глаза.
— Вы сами разрушили все. Когда решили, что можно воровать у собственного сына.
Она вышла под холодный осенний дождь, не оглядываясь. Главная битва была выиграна. Но война за свою жизнь — только начиналась.
Прошло три недели после суда. Квартира была официально возвращена, а банковские выписки подтвердили – за три года Сергей перевел родным более двух миллионов рублей. Но эти цифры уже не вызывали у Маши ничего, кроме усталости.
Она сидела на кухне, разбирая почту. Среди счетов и рекламных буклетов оказался конверт с знакомым почерком. Рука дрогнула, когда она разрывала бумагу.
*»Маша. Я не прошу прощения. Знаю, что ты его не дашь. Но хочу, чтобы ты знала – я подал на развод. Сам. Чтобы тебе не пришлось этим заниматься.»*
Глаза сами наполнились слезами. Она швырнула письмо в мусорное ведро, но через минуту достала его обратно, разглаживая помятые листы.
*»Алину видеть не смею. Но если когда-нибудь разрешишь – буду благодарен. Я снял квартиру, устроился на новую работу. Деньги, которые удалось вернуть, перевел на твой счет. Это капля в море, но…»*
Дальше шли цифры – 400 тысяч. Почти треть украденного.
В спальне зазвонил телефон. Маша вздрогнула – с тех пор, как начался этот кошмар, каждый звонок заставлял ее нервничать.
— Алло?
— Это участковый Петров. По вашему заявлению о угрозах. Можете подойти сегодня?
— Угрозах? – Маша нахмурилась. – Я не подавала…
— Ваш муж. То есть, Сергей Петров. Он предоставил аудиозаписи разговоров с матерью.
Через час Маша сидела в полицейском участке, слушая запись. Голос Людмилы Степановны, искаженный ненавистью:
*»Ты думаешь, она выиграла? Я до конца жизни сделаю так, чтобы твоя дочь…»*
Запись оборвалась. Участковый – мужчина лет сорока с усталыми глазами – вздохнул:
— Мы вызвали вашу свекровь на беседу. Но, честно говоря, реального состава нет. Только эмоции.
— А что… что он? – Маша кивнула на дверь, за которой сидел Сергей.
— Настоял, чтобы вас предупредили. Говорит, боится за ребенка.
Маша вышла из участка, не заходя в кабинет, где допрашивали Сергея. Но когда она уже садилась в такси, за ней захлопала дверь.
— Маша! Подожди!
Он выглядел ужасно – осунувшийся, с недельной щетиной. Рука в гипсе – она не заметила этого в суде.
— Что с рукой?
— После суда. – Он нервно улыбнулся. – Лена бросила в меня вазой.
Они молча смотрели друг на друга. Потом Сергей достал из кармана ключ.
— От дачи. Ты же любила там бывать. Я… я оформил ее на Алину. Чтобы никто не мог отнять.
Маша взяла ключ, чувствуя, как дрожат пальцы.
— Зачем ты все это делаешь?
— Потому что наконец-то проснулся. – Его голос сорвался. – И понял, что потерял самое важное.
Она отвернулась, чтобы он не увидел слез.
— Поздно, Сережа.
— Знаю. – Он сделал шаг назад. – Но если когда-нибудь… если Алина спросит про отца…
Такси тронулось. В зеркале заднего вида Сергей все стоял на том же месте, постепенно уменьшаясь, пока совсем не исчез из виду.
Дома Маша нашла Алину в гостиной. Девочка раскрашивала альбом, напевая песенку из садика.
— Мам, а папа когда придет?
— Не знаю, солнышко. – Маша села рядом, обнимая дочь. – Но он тебя очень любит.
— Я тоже. – Алина доверчиво прижалась к ней. – А завтра мы пойдем в зоопарк?
— Конечно, пойдем.
За окном шел дождь. Но впервые за долгие месяцы Маша почувствовала – самое страшное позади. Впереди была жизнь. Их с Алиной жизнь. А все остальное… все остальное как-нибудь сложится.
Никудышная жена