— Я же сказала, что буду готовить сама! — голос Марины дрожал от едва сдерживаемого гнева, когда она обнаружила свекровь на своей кухне, уже вовсю орудующую кастрюлями и сковородками.
Лидия Павловна даже не обернулась на возглас невестки. Она продолжала помешивать что-то в большой кастрюле, словно это была её кухня, её дом, её правила.
— Милочка, не кричи так, — наконец снисходительно бросила она через плечо. — Я просто решила помочь. Ты же работаешь целыми днями, устаёшь. А Игорёк мой должен нормально питаться.
Марина стояла в дверном проёме собственной кухни и чувствовала, как внутри неё закипает настоящая ярость. Третий месяц. Уже третий месяц свекровь приходила к ним домой, когда её не было, и переделывала всё по-своему. И каждый раз Игорь находил этому оправдания.
— Лидия Павловна, — Марина старалась говорить спокойно, хотя руки уже дрожали от напряжения. — Мы с вами уже обсуждали это. У меня есть ключи от вашей квартиры для экстренных случаев. У вас есть наши — тоже для экстренных случаев. Готовка еды без моего ведома — это не экстренный случай.
Свекровь наконец соизволила повернуться. На её лице играла такая фальшивая улыбка, что Марине стало почти физически плохо.
— Ой, Мариночка, что ты как маленькая? Какая разница, кто приготовит? Главное, чтобы было вкусно. А ты, прости меня, готовишь… ну, скажем так, своеобразно. Игорёк просто стесняется тебе сказать.
— Игорь никогда не жаловался на мою готовку, — процедила Марина сквозь зубы.
— Конечно, не жаловался! Он же воспитанный мальчик, я его таким вырастила. Но материнское сердце чувствует, когда ребёнку чего-то не хватает.
Марина сделала глубокий вдох. Потом ещё один. Техники управления гневом, которым её научил психолог, иногда помогали. Но не сегодня.
— Выключите плиту и выйдите из моей кухни, — сказала она максимально ровным голосом.
— Из твоей? — Лидия Павловна театрально подняла брови. — Милочка, насколько я помню, квартиру покупал мой сын. На деньги, которые мы с отцом ему дали. Так что не очень-то и твоя она.
Это было ложью. Наглой, беспардонной ложью. Квартиру они покупали вместе, в ипотеку. И первоначальный взнос делали тоже вместе — Марина продала свою однокомнатную квартиру, доставшуюся от бабушки. Но спорить со свекровью было бесполезно — она переписывала историю так, как ей было удобно.
В этот момент хлопнула входная дверь. Игорь вернулся с работы.
— Мам? Марин? — послышался его голос из прихожей. — Как вкусно пахнет!
Лидия Павловна расплылась в довольной улыбке и крикнула:
— Это я, сыночек! Твои любимые котлетки делаю!
Игорь появился на кухне, и Марина увидела, как его лицо просветлело при виде матери. А потом он заметил выражение лица жены, и улыбка немного померкла.
— Марин… Мам просто хотела помочь, — начал он неуверенно.
— Твоя мама в третий раз за месяц приходит в наш дом без приглашения и ведёт себя как хозяйка, — ответила Марина, стараясь не срываться. — И ты снова будешь это оправдывать?
— Ну что ты так сразу… Она же от чистого сердца…
— Игорёк прав, — вмешалась Лидия Павловна. — Я просто хочу, чтобы вы нормально питались. Разве это преступление — заботиться о сыне?
Марина посмотрела на мужа. В его глазах она искала поддержку, понимание, хоть что-то… Но видела только растерянность пополам с желанием избежать конфликта.
— Игорь, мы можем поговорить наедине? — спросила она.
— Да что тут говорить-то? — фыркнула свекровь. — Я сейчас доготовлю и уйду. И вообще, неблагодарность — это так некрасиво, Марина.
— Мам, пожалуйста, — Игорь явно чувствовал себя неуютно. — Давай ты действительно доготовишь и…
— Нет, — перебила Марина. — Лидия Павловна сейчас выключит плиту и уйдёт. А мы с тобой поговорим.
Повисла тяжёлая пауза. Свекровь смотрела на сына выжидающе, явно ожидая, что он встанет на её сторону. Игорь переводил взгляд с матери на жену и обратно.
— Мам, может, правда… — начал он неуверенно.
— Ах, вот как! — Лидия Павловна всплеснула руками. — Родная мать уже и не нужна! Женился — и всё, забыл, кто тебя растил, кто ночами не спал!
— Мам, ну что ты…
— Нет, я всё понимаю! — свекровь уже вошла в роль страдалицы. — Невестка сказала — значит, так и будет. А то, что я полдня готовила, старалась… Это никого не волнует!
Марина закатила глаза. Этот спектакль она видела уже не раз. Сейчас Лидия Павловна изобразит глубокую обиду, Игорь начнёт её утешать, и в итоге виноватой окажется она, Марина.
Но сегодня что-то внутри неё окончательно надломилось.
— Знаете что, Лидия Павловна, — сказала она спокойно. — Забирайте свои котлеты и уходите. И ключи оставьте.
— Что?! — свекровь даже задохнулась от возмущения. — Игорь, ты слышал, что она сказала?!
— Марин, может, не надо так резко… — попытался вмешаться муж.
— Надо, — отрезала Марина. — Если ты не можешь установить границы с собственной матерью, это сделаю я. Ключи на стол, Лидия Павловна.
— Да как ты смеешь! — взвизгнула свекровь. — Игорь, поставь свою жену на место!
И тут Марина увидела в глазах мужа то, чего боялась больше всего. Он не собирался её поддерживать. Он стоял, опустив глаза, и молчал.
— Ясно, — сказала она тихо. — Тогда я пойду собирать вещи.
— Марин, подожди! — Игорь наконец очнулся. — Ты что, серьёзно?
— Абсолютно серьёзно. Я устала жить втроём. Причём третья — твоя мама, а не наш ребёнок, которого мы планировали.
— Вот и правильно! — не удержалась Лидия Павловна. — Какие дети с такой женой! Она даже готовить нормально не умеет!
— Мам, замолчи! — вдруг рявкнул Игорь, и обе женщины удивлённо на него посмотрели. — Марина, пойдём поговорим. Мам, извини, но тебе действительно лучше уйти.
Свекровь открыла рот, чтобы возразить, но что-то в лице сына заставило её передумать. Она демонстративно выключила плиту, сняла фартук и направилась к выходу.
— Я всё понимаю, — бросила она из прихожей. — Но когда ты останешься один, не приходи ко мне плакаться!
Дверь хлопнула. Марина и Игорь остались одни.
— Марин, послушай…
— Нет, теперь ты послушай, — перебила она. — Я люблю тебя. Правда люблю. Но я больше не могу так жить. Твоя мать считает наш дом своим. Она приходит, когда хочет, делает, что хочет, и ты всегда на её стороне.
— Я не всегда…
— Всегда, Игорь. Вспомни прошлый месяц. Она переставила всю нашу мебель, пока мы были в отпуске. Ты сказал — ну и что, так даже лучше. Позапрошлый месяц она выбросила мои цветы, потому что они ей не нравились. Ты сказал — купим новые.
— Но она же не со зла…
— А с чего?! — Марина больше не сдерживалась. — С любви? Это не любовь, Игорь! Это желание контролировать твою жизнь! И ты ей это позволяешь!
Игорь сел за стол и обхватил голову руками.
— Я просто не хочу её обижать. Она же одна…
— У неё есть твой отец!
— Ну, отец… Он целыми днями в гараже. Ей скучно.
— И что, мы должны стать её развлечением? Игорь, у нас своя семья! Или должна быть. Но пока что я чувствую себя третьей лишней в отношениях между тобой и твоей мамой!
— Не преувеличивай…
— Я не преувеличиваю! — Марина чувствовала, как к глазам подступают слёзы, но не хотела плакать. — Помнишь, мы хотели поехать на годовщину свадьбы в Питер? Но твоя мама сказала, что у неё давление, и ты остался с ней. Помнишь, я просила тебя помочь выбрать шторы? Но пришла твоя мама и выбрала сама, а ты сказал — зачем спорить, ей виднее.
— Марин…
— Я даже готовить в собственном доме не могу! Потому что твоя мама считает, что готовлю я плохо! И ты с ней соглашаешься!
— Я не соглашаюсь! Просто… Ну, она правда вкусно готовит…
Марина посмотрела на мужа и поняла — он действительно не видит проблемы. Для него это нормально — жить под контролем матери, позволять ей решать всё за них.
— Знаешь что, — сказала она устало. — Я действительно пойду собирать вещи. Поживу пока у подруги. А ты подумай, чего ты хочешь — семью со мной или продолжать быть маменькиным сынком.
— Марина, ну не уходи! Давай поговорим спокойно!
— Мы говорим уже полгода, Игорь. Я устала говорить. Либо ты устанавливаешь границы с мамой, либо мы разводимся. Третьего не дано.
Она развернулась и пошла в спальню. Игорь остался сидеть на кухне, глядя на кастрюлю с недоделанными котлетами.
Марина собирала вещи медленно, всё ещё надеясь, что муж придёт, обнимет, скажет, что понял, что изменится… Но он не приходил.
Уже стоя в прихожей с сумкой, она обернулась. Игорь стоял в дверях кухни, растерянный и несчастный.
— Я позвоню через пару дней, — сказала она. — Подумай над моими словами. И решай.
— Марин…
— Всё, Игорь. Я устала.
Она вышла из квартиры и аккуратно закрыла за собой дверь. В лифте позволила себе наконец заплакать — тихо, стараясь не размазать тушь.
На улице достала телефон и набрала подругу.
— Алён, можно я к тебе на пару дней? — спросила срывающимся голосом.
— Что случилось? Опять свекровь?
— И свекровь, и Игорь… Я больше не могу, Алён.
— Езжай, конечно! Сейчас чаю заварю. И вина куплю. Рассказывай всё.
Марина села в такси и поехала к подруге. Телефон уже разрывался от звонков Игоря, но она не брала трубку. Пусть подумает. Пусть сам решит, что для него важнее.
А в квартире Игорь сидел на кухне и смотрел на мамины котлеты. Потом встал, взял телефон и набрал матери.
— Мам, — сказал он устало. — Марина ушла.
— Я же говорила! — сразу же отозвалась Лидия Павловна. — Не пара она тебе! Вот увидишь, это к лучшему!
— Мам, — перебил он. — Верни ключи от нашей квартиры. И больше не приходи без приглашения.
— Что?! Игорёк, ты в своём уме?!
— В своём, мам. Наконец-то в своём. Марина права. Я должен был установить границы давно.
— Да она тебе мозги промыла!
— Нет, мам. Она просто хотела нормальную семью. А я… Я не смог ей это дать. Но ещё не поздно исправить.
— Игорь, ты пожалеешь!
— Возможно. Но это будет моё решение. Спокойной ночи, мам.
Он отключился, не слушая возмущённых криков матери. Потом посмотрел на котлеты, выключил под ними огонь и пошёл в спальню.
На кровати лежала записка от Марины: «Я люблю тебя. Но любить — не значит терпеть. Решай.»
Игорь сел на кровать и впервые за долгое время позволил себе честно подумать о том, как он жил последние годы. О том, как позволял матери управлять его жизнью. О том, как терял жену — умную, красивую, любящую женщину, которая просто хотела жить своей жизнью.
На следующее утро он позвонил Марине.
— Не бросай трубку, — сказал сразу. — Я всё понял. Правда понял. Мама больше не имеет ключей от нашей квартиры. И я поговорил с ней. Серьёзно поговорил.
— И что она сказала? — голос Марины был усталым.
— Обиделась, конечно. Сказала, что я неблагодарный. Но знаешь что? Мне всё равно. Я выбираю тебя. Выбираю нас.
Марина молчала. Потом тихо спросила:
— А что будет, когда она снова начнёт давить? Изображать больную? Плакать?
— Я буду помнить, что потерял тебя однажды. И что второго шанса может не быть.
— Игорь…
— Приезжай домой, Марин. Пожалуйста. Давай начнём сначала. Без мамы. Только ты и я.
— А если она придёт?
— Не откроем. У неё больше нет ключей. И не будет.
Марина помолчала, потом вздохнула:
— Ладно. Но если ты снова…
— Не снова. Обещаю. Я понял, Марин. Нельзя строить свою семью, оглядываясь на родителей. Мама проживёт без моего постоянного присутствия. А я без тебя — нет.
— Приеду вечером, — сказала Марина. — И мы серьёзно поговорим. Обо всём.
— Конечно. И… Марин? Прости меня. За всё.
Она отключилась, не ответив. Но Игорь знал — это хороший знак. Она дала ему шанс.
Следующие несколько недель были непростыми. Лидия Павловна устраивала настоящие истерики, звонила по десять раз на дню, жаловалась родственникам, что сын от неё отвернулся. Игорь держался. Каждый раз, когда хотелось сдаться и пойти утешать маму, он вспоминал лицо Марины в тот вечер — усталое, разочарованное, полное боли.
Постепенно Лидия Павловна поняла, что манипуляции больше не работают. Она затихла, звонила реже. А потом и вовсе приняла новые правила — приходила только по приглашению, не лезла с советами, не критиковала невестку.
А Марина и Игорь учились жить заново. Без постороннего вмешательства, без контроля, без оглядки на мнение свекрови. Учились принимать решения вместе, спорить и мириться, готовить друг для друга и просто быть семьёй.
Через год у них родилась дочка. Лидия Павловна, приехавшая поздравить, сдержанно улыбнулась и сказала:
— Красивая малышка. В маму пошла.
Марина удивлённо посмотрела на свекровь. Та пожала плечами:
— Что? Я же не монстр какой-то. Просто… переборщила немного. С заботой.
— Немного? — не удержалась Марина.
— Ну, может, больше, чем немного, — неохотно признала Лидия Павловна. — Но я правда хотела как лучше.
— Все хотят как лучше, — ответила Марина. — Но иногда лучшее, что можно сделать для детей — это отпустить их жить своей жизнью.
Свекровь кивнула. Они никогда не станут лучшими подругами, слишком много было сказано и сделано. Но они научились уважать границы друг друга. И этого было достаточно.
А маленькая Софья, дочь Марины и Игоря, мирно спала в кроватке, не подозревая о том, какой длинный путь прошли её родители, чтобы она могла родиться в настоящей семье. В семье, где есть место только для троих — мамы, папы и ребёнка. И где свекровь — это просто бабушка, которая приходит в гости. По приглашению.
– Помогите! – шептала она, но никто не слышал