Саша чувствовала, что-то происходит. Пока не понимала, что именно, но точно знала — к хорошему это не приведёт. Муж после того, как она по его вине попала в больницу, не только не попросил прощения, а продолжал вести себя так, будто она последний человек на свете, которого он хочет видеть.
Саша не понимала, что это. Подумать, что её Гриша нашёл кого-то, она не могла. Гриша сам себе чай не мог сделать, не говоря уж о том, чтобы где-то там «налево» сходить.
Или мог?
Саша откинулась на подушки. Завтра её выписывают. Рано. Она и сама это чувствовала, но больше оставаться в больнице не могла.
Нужно было понять, что происходит с её мужем.
Они познакомились 15 лет назад. Как-то быстро сошлись и быстро поженились. Почти сразу Саша поняла, что дети им, в принципе-то, не нужны, потому что Гриша — самый, что ни на есть, маленький ребёнок.
Она видела, как он психует, как злится, когда кто-то смеет усомниться в его самостоятельности и состоятельности.
И постепенно научилась делать всё так, как будто Гриша сам всё решает, сам всем руководит и принимает важные самостоятельные решения.
Когда они открыли маленькую фирму по изготовлению всяких быстрых блюд, Гриша день бушевал дома, какой он герой. Саша тихо улыбалась и каждый вечер проверяла отчётность, где нужно — незаметно поправляя за ним.
День ото дня они росли, и сейчас их сеть быстрых магазинчиков знали далеко за пределами области.
Везде, всегда Гриша был главным. И это было правильно. Он же мужчина.
Никогда у них не возникало никаких споров. Гриша занимался фирмой. Саша — домом.
Но вот в последнее время…
В тот день, когда ей стало плохо, муж явился домой под утро.
Конечно, она не спала. Такого просто не могло быть. У Гриши был режим, и он всегда строго придерживался его.
А тут — мало того, что под утро, так ещё с запахом спиртного.
— Гриш, ты где был?
Он посмотрел на неё мутным взором:
— Ты сейчас серьёзно думаешь, что я перед тобой отчитываться буду?
Саша даже растерялась как-то. Не стала ничего больше говорить, а ушла в комнату.
Утром побеседует.
Но утром разговора не получилось. Гриша был не в духе.
Она поставила перед ним завтрак, села напротив.
— Послушай, что за манера сидеть и в рот смотреть? У тебя дел никаких нет? Каждое утро твоё лицо деревенское перед собой видеть надоело.
Саша медленно встала.
— Гриш, ты что такое говоришь?
— То и говорю — надоело. Ну что ты сидишь и пялишься? Или у вас в деревне так заведено?
— Я не понимаю, причём тут деревня. Чем она тебе вдруг жить помешала?
— Мне ничем. Тебе помешало. Только оттуда выходят такие, как ты.
— Какие? Какие такие?
Саша чувствовала, как сердце сжимается. Больно-пребольно.
Господи, за что мне это наказание? У всех жёны как жёны, а тут…
Дальше Саша помнила плохо. Темнота, потом голоса, потом — вот больница.
Она анализировала всё, что произошло, и не совсем понимала — а что происходит?
Да, она приехала из деревни, где её воспитывал дедушка. Дед всегда держал большое хозяйство. Саша не боялась никакой работы.
При этом и с деньгами у неё никогда не было такого напряга, как у остальных студентов.
Дедушка умер, когда Саша только-только познакомилась с Гришей.
Григорий был из семьи коренных горожан, которые очень гордились тем, что где-то там, в корнях у них есть люди «высокого рода».
Неважно, что сами больше гордились, чем зарабатывали. Главное ведь — голубая кровь.
Первое время Саше было очень тяжело. Её постоянно одёргивали.
— Не так сидишь, не так ешь, не так говоришь.
Она старалась изо всех сил, но всё равно чувствовала себя какой-то неполноценной.
С тех самых пор, когда они жили у родителей Гриши, Саша научилась не высовываться.
Конечно, сейчас она уже другая, но всё равно нет-нет да и кольнёт обида.
Гриша никогда так, именно в таком ключе, не вспоминал, что Саша из деревни. Всю их жизнь его это будто вообще не волновало.
А тут — на тебе.
В первый его приход в больницу Саша очень ждала слов извинения, но Гриша разговаривал так, будто ничего не произошло.
Спросил, что принести, в каких ящиках всё лежит — и всё принёс.
Потом 3 дня не показывался.
Ей пришлось самой позвонить ему.
Он буркнул, что много работы, но вечером появился.
— Саш, доктор сказал, что уже ничего опасного. И если ты собираешься меня дёргать каждый день, то мы поссоримся. Если ты не забыла, я работаю. На мне вся фирма держится, а ты здесь лежишь, прохлаждаешься. Мне даже завтрак дома некому приготовить.
— Гриш, я же не специально…
И вообще…
Она не успела договорить. Муж сразу понял, о чём пойдёт речь, и вскочил.
— Всё, пойду. Нужно пораньше лечь. Завтра очень тяжёлый день.
Он просто вышел из палаты, даже не поцеловал её.
Саша заплакала.
Она должна понять, что происходит, и остановить это.
Но как?
Пока она лежит в больнице, то ничего не может.
3 дня уговаривала врача отпустить её. 3 дня просто преследовала его.
Наконец он не выдержал.
— Пишите расписку.
Саша переспросила:
— Какую?
— Ну, что вы сами решили прервать лечение? И что в вашей смерти виноваты вы сами.
— А я что, вот так сразу умру?
— Может, и не умрёте, но отвечать я за вас не хочу.
Саша подписала какую-то бумагу, а доктор сказал:
— В 10:00 утра можете быть свободны. Не забудьте позвонить мужу, чтобы он вас забрал. В общественном транспорте вам точно ездить нельзя.
Он недовольно отвернулся, а Саша тихонько выскользнула из кабинета.
— Гриш, алло! Ну, Гриш, меня выписывают утром в 10:00. Приедь за мной.
На том конце провода повисла тишина. Потом муж спросил:
— А что так рано?
— Я попросилась, не могу здесь больше сидеть.
— Понял?
— Хорошо.
Саша ликовала.
Завтра она будет дома. Поговорят с Гришей, всё выяснят, и всё снова будет, как раньше.
Где-то, видимо, у них закралось недопонимание.
Завтра они всё выяснят.
Ночь пролетела быстро. Саша впервые в больнице так хорошо спала.
Утром стала собираться.
Гриша задерживался.
Была уже половина одиннадцатого, когда он наконец подъехал.
— Гриш, ну ты что так долго-то?
— Дела были. Садись.
Она села в машину, муж за руль.
Они куда-то ехали и явно не домой.
Саша даже подумала, что муж придумал что-то романтическое, чтобы загладить свою вину.
Машина остановилась у автовокзала.
Гриша вышел, Саша тоже.
Муж открыл багажник и стал выгружать её вещи.
— Гриш, а что происходит?
Он усмехнулся:
— Ты уезжаешь в своё наследное имение, будешь там жить. Можешь коров разводить, можешь сама сено жевать. Я помню, ты говорила, что такого сена, как у вас, там нигде нет.
Ну что-то на меня уставилось. Видеть тебя не могу. На развод уже подал. Нормальную женщину себе нашёл, а ты… ты никогда не станешь нормальной. Как была деревня, так и осталась.
У тебя, кстати, скоро автобус.
Он просто сел в машину и отъехал.
Она какое-то время смотрела ему вслед, как будто надеялась, что вернётся.
Но в конце улицы было пусто.
И тут вспомнились слова дедушки:
«Какие бы прекрасные люди тебя не окружали, знай — каждый из них в любой момент может куснуть, если ему это будет выгодно. Верить нельзя никому, поэтому заранее нужно быть ко всему готовой.»
Дед у неё был очень тяжёлым человеком, в деревне ни с кем не общался, но местные его уважали и боялись. Называли Медведем и Человеком Слово.
Глаза Саши недобро сузились.
Если бы кто-нибудь из родственников видел её сейчас, то поразился бы, насколько её выражение лица в эту минуту стало похожим на выражение лица дедушки.
— Ну что же, Гриша, развод, значит, развод.
Она махнула такси и села в машину.
— Куда?
— Сначала в полицию, потом…
Саша назвала свой адрес.
В полиции её выслушали, согласились, но когда Саша вложила в бумагу несколько купюр, сразу вознегодовали, какой у неё муж.
Гриша открыл шампанское.
Он пригласил маму.
Конечно же, мама должна видеть, что он смог, что теперь этот дом и весь бизнес — его.
Мама должна видеть, что он исполнил её мечту и нашёл ей невестку, о которой она всегда мечтала.
Девушка была из очень важной семьи в прошлом.
Правда, сейчас семья испытывала трудности, потому что отец всё пропил.
Но это было не столь важно.
Важна порода.
Таксист посматривал на Сашу.
— Вы меня простите, конечно, но у вас сейчас такой вид, будто вы на бой идёте.
Саша посмотрела на него удивлённо, а потом рассмеялась.
— А вы правы. Меня только что муж выгнал, сказал, что я ему не подхожу.
— А вы?
— А я решила, что это он мне не подходит. Теперь еду выгонять его.
Таксист рассмеялся.
— Да, хотел бы я на это посмотреть.
— А пойдёмте, посмотрите. Думаю, будет весело. Муж мой… немного невнимательный, несобранный, всегда видел в себя царя и даже ни разу не удосужился посмотреть, на кого оформлен дом и весь бизнес.
Водитель расхохотался.
— Ох, не хотел бы я вам дорожку перейти.
— Да ну что вы, я на самом деле очень тихая и спокойная.
— О, мы приехали.
Гриша как раз говорил тост:
— Мам, я всегда хотел, чтобы ты гордилась мной. Думаю, теперь ты это можешь сделать. Видишь, у твоего сына есть всё, о чём можно только мечтать.
Совсем чуть-чуть, и мы с Лилей поженимся, как только получу развод от бывшей жены.
Элеонора Вячеславовна захлопала в ладоши.
— Гришенька, ну, наконец-то будешь жить так, как этого заслуживаешь на самом деле.
— Да, мам. И, конечно, не только я, но и ты. Я же видел, что у вас как-то не очень складывались отношения с Сашей.
Элеонора поджала губы.
— Ещё бы. Эта девка деревенская посмела ей указать, что прежде чем приходить, звонить нужно. Видите ли, у неё могут быть другие дела.
И главное, с кем дела-то? С её сыном, которого она родила и воспитала.
Поэтому отношения были не просто «так себе», а совсем плохими.
— Теперь, мам, мы с тобой тут хозяева.
Лили недоумённо посмотрела на него, и Гриша поспешил исправиться:
— Лили, ты, конечно… Мы же собираемся с тобой прожить долгую жизнь.
Лиля только и успела, что улыбнуться, как все услышали голос Саши:
— Как трогательно… «долгую жизнь». Единственное, что осталось вам сделать — это найти, где вы будете эту жизнь проживать.
Григорий обернулся.
— Саш, я думал, ты всё-таки умнее, и в тебе есть хоть какая-то гордость. Ты чего не уехала? Решила, что приедешь, и я передумаю?
Саша села в кресло. Всё-таки болезнь пока не отступила.
— Да нет, всё совсем не так. Приехала к себе домой. Ну и проследить, чтобы ты ничего лишнего не прихватил. А то вот твоя мама каждый раз что-нибудь доприхватывала у нас.
Гриша улыбнулся.
— Ну что? Ты хочешь, чтобы тебя отсюда насильно вывели? Я не понимаю, чего ты добиваешься.
— А почему кто-то может вывести меня из моего же дома?
— Саша, не забывайся, это мой дом.
Лицо Элеоноры вытянулось. Она негромко спросила:
— Гриша, а где документы на дом?
— Да какие документы, мам, это мой дом и всё.
Женщина закатила глаза.
— Идиот.
Гриша занервничал.
— Саша, я в последний раз прошу, заметь, прошу по-хорошему, покинь мой дом.
Она встала.
— Не хочу тебя разочаровывать, но дом принадлежит мне. На что есть соответствующие бумаги. Кстати, фирма тоже принадлежит мне — без права твоей доли, но это так, к слову.
У вас минута, чтобы освободить помещение.
Кстати, бутылки не забудьте, иначе на улице ждёт полиция и, думаю, что парочка журналистов. Они всегда появляются там, где есть полиция.
Гриша посмотрел на мать, которая уже спешила к двери.
Сделал шаг к Лили.
А та отшатнулась от него и сказала:
— Честно говоря, больших идиотов я не встречала. Иди лечись и учись заодно.
Посмотрел растерянно на Сашу.
— Сань, мы, похоже, оба погорячились…
И вот тут она не вытерпела, расхохоталась.
И как-то легко стало, будто вытянула занозу, которая давно мешала, но вытянуть было страшно.
Страшно, что будет больно.
А тут заноза взяла и сама выскочила.
— Иди, Гришенька, иди, а то мама сейчас закроет дверь на замок, и потом ты уже не достучишься.
Гриша дёрнулся, остановился и побежал.
Мать действительно любила делать вид, что её нет дома.
При этом ей было всё равно, кто пришёл, и всё равно, слышно её или нет.
Саша вышла на улицу, поблагодарила полицейских, подошла к таксисту.
— Вас как зовут?
— Виктор.
— Виктор… А хотите чая?
— Очень. А ещё больше хочу, чтобы вы рассказали, как всё прошло.
— А вы чего не вошли-то?
— Ну, это же всё-таки семейные дела, а я человек посторонний.
Саша с удивлением посмотрела на него.
— Таксист с чувством такта.
Он улыбнулся.
— Ну, я не всегда таксист, только по выходным. Живу один, скучно.
Саша чему-то улыбнулась.
Их роман развивался неспешно, но они были абсолютно честны друг с другом и спустя год уже просто не могли расстаться, сыграв красивую свадьбу.
– Квартиру мы перепишем на Коленьку. А вы на съем переберетесь, – ласково пропела свекровь, осматривая мою квартиру