– Хватит! Я не собираюсь больше тянуть вас на себе. Живите, как хотите, только не за мой счёт!

– Хватит! Я не собираюсь больше тянуть вас на себе. Живите, как хотите, только не за мой счёт! –голос Ильи сорвался на крик.

Георгий Андреевич медленно опустил ложку на скатерть. В его руках она казалась игрушечной – крупные пальцы неловко сжимали тонкую ручку из икеевского набора. На белой скатерти расплылось красное пятно от капнувшего борща.

Лидия Александровна прижала ладонь к груди, морщинистые пальцы скомкали край вязаной кофты. На её запястье – старые часы «Чайка.» Потёртый корпус, треснувшее стекло, единственная вещь из прежней жизни.

– Илюша… – начала она, но голос оборвался на полуслове.

Тишина повисла в воздухе. Только холодильник гудел в углу – огромный, двухкамерный, с сенсорным экраном, который родители так и не научились настраивать. На дисплее мигала ошибка – требовалась замена фильтра.

***

Слова сына всё ещё висели в воздухе просторной кухни. Георгий Андреевич сидел неподвижно, глядя в остывший борщ, а Лидия прижимала ладонь к груди, пытаясь унять дрожь. Как они дошли до этого? Когда их мальчик, их Илюша, превратился в этого холодного человека в дорогом костюме?

Всё началось двадцать восемь лет назад, в совсем другой квартире, в совсем другой жизни, когда в семье Ивановых Георгия и Лидии родился сын – Илюша.

В этой же в квартире на Заводской прошло детство мальчика.

Георгий Андреевич возвращался с ночных смен серый от усталости. Бросал на табуретку фуражку охранника, доставал из кармана мятые купюры.

– Лида, на неделю хватит?

Мать пересчитывала деньги, шевеля губами. Делила на кучки – коммуналка, еда, проезд. На четвёртую кучку – Илюше на школу – денег почти не оставалось.

– Хватит, – кивала она, пряча тревогу.

Илья делал уроки на кухне под жёлтой лампочкой. В тетрадях по математике решал задачи карандашом – ручки берёг для контрольных. Из окна доносились крики пацанов с двора:

– Эй, Илюха-голодуха! Опять в дырявых кроссах пришёл?

Он сжимал зубы, вдавливая карандаш в бумагу. Кроссовки действительно были дырявые – мать заклеивала подошву, но они все равно разваливались после первой лужи.

В девятом классе Витька Косой, сын местного автомеханика, швырнул в него огрызком:

– Твоя мамаша вчера наш подъезд мыла. Воняло хлоркой на весь дом!

Илья молча вытер щёку. Дома, запершись в комнате, дал себе клятву. Шептал в подушку, как молитву: «Я вырвусь отсюда. Буду учиться день и ночь. Заработаю столько, что никто больше не посмеет…»

Лидия тогда постучала в дверь:

– Сынок, поешь. Макароны с сосиской.

– Не хочу!

– Илюш, ну надо же…

Он открыл дверь, увидел её усталое лицо с красными от хлорки руками. Взял тарелку, заставил себя улыбнуться:

– Спасибо, мам. Вкусно.

***

После той клятвы в подушку прошло два года. Илья заканчивал одиннадцатый класс, и дома начались разговоры о будущем.

– Поговорил с Семёнычем на заводе, – Георгий Андреевич раскуривал папиросу за ужином. – Берут учеников-слесарей. Через год – нормальная зарплата. Квартиру дадут в общежитии.

– Я в технический поступаю, пап.

Отец поперхнулся дымом:

– В технический? Ты что, с ума сошёл? Кто платить будет?

– Сам заработаю.

– На каких таких работах? – Георгий Андреевич ударил кулаком по столу, чашки звякнули. – Все нормальные парни идут на завод! Стабильность, соцпакет. А ты что выдумываешь?

Илья подал документы в Политех тайком. Когда пришли результаты ЕГЭ – проходной балл на бюджет, – мать плакала на кухне. Отец три дня с ним не разговаривал.

Первый курс был а дом. Лекции с восьми утра, потом – сразу на работу. Сначала расклеивал объявления по подъездам. Платили копейки, но хватало на проездной. Потом устроился ночным охранником на стоянку – можно было учить конспекты между обходами.

– Опять не ночевал дома, – Лидия Александровна встречала его с укором. – Илюш, ты же загнёшься так.

– Нормально, мам.

К третьему курсу нашёл работу курьером в IT-компании. Бегал с документами по офисам, разглядывал, как работают программисты. Подслушивал разговоры, запоминал термины. Вечерами учил английский по роликам на Ютуб.

Диплом защитил на «отлично». В день выпускного пришёл домой с конвертом:

– Мам, пап, это вам.

В конверте – пять тысяч. Часть первой зарплаты джуниор-разработчика.

Георгий долго смотрел на деньги, потом неловко похлопал сына по плечу:

– Ты это… молодец.

Илья тогда пообещал себе: это только начало. Скоро он вытащит их отсюда. Обязательно вытащит из этой квартиры и из этого городишки.

***

С того дня, когда Илья принёс первую зарплату, прошло пять лет. Теперь он работал сеньор-разработчиком в международной компании, а в телефоне светился адрес новой квартиры – трёхкомнатная в современном жилом комплексе в Москве.

– Мам, пап, всё готово. Переезжайте, – Илья стоял посреди просторной гостиной с панорамными окнами. – Смотрите, вам отдельная комната, своя ванная.

Родители переступили порог неуверенно, словно боялись испачкать светлый ламинат. Георгий провёл рукой по кожаному дивану:

– Сынок, это же… дорого очень.

– Нормально, пап. Вы заслужили.

Первую неделю Лидия Александровна ходила по квартире на цыпочках. Путалась в выключателях – их было слишком много. Индукционная плита пугала сенсорным управлением.

– Илюш, а как суп-то варить? Она не греет вроде…

– Мам, специальная посуда нужна. Я куплю.

Георгий Андреевич целыми днями сидел на балконе. Курил, смотрел на двадцать третий этаж:

– Как в самолёте. Людей не видно даже.

– Зато вид красивый, пап.

– Красивый… А поговорить не с кем. У нас там Петрович рядом жил, в домино резались по вечерам.

Через месяц Илья начал давать поручения:

– Мам, завтра мастер придёт кондиционер чистить. Встретишь? Я на совещании буду.

– Пап, отвезёшь ноутбук моему коллеге? Адрес в навигаторе забит.

Лидия Александровна терялась в метро, плакала от беспомощности. Георгий Андреевич час искал нужный офис, чувствуя себя деревенским дурачком.

– Илюша, может, сам съездишь? – робко спрашивала мать.

– Мам, ну что вы как дети? Это же просто. Вы целый день дома сидите, хоть польза какая-то будет.

Родители переглядывались и молчали. В их старой квартире было тесно, но понятно. Здесь – просторно и чуждо, как в дорогой гостинице, где боишься лишний раз дышать.

***

Напряжение в квартире нарастало неделями. В тот вечер Лидия Александровна первой нарушила молчание. Она сидела на краю дивана, теребя край старого фартука:

– Илюш, нам надо поговорить.

– О чём ещё? – Илья не поднял головы от ноутбука.

– Мы с отцом… мы хотим вернуться домой в Ивантеевку. На Заводскую.

Пальцы замерли над клавиатурой.

– Что?

– В нашу квартиру, сынок. Тётя Валя звонила, соседи спрашивают. Мы там нужны, понимаешь? А здесь…

– Здесь что? – Илья захлопнул ноутбук. – Здесь горячая вода круглый год! Здесь не воняет помойкой в подъезде!

Георгий Андреевич встал из-за стола, сжал спинку стула:

– Там наша жизнь, сын. Друзья. Мо ги ла бабки рядом.

– Друзья? – Илья вскочил. – Ал каши с вашего двора – это друзья?

– Не смей! – отец повысил голос.

– Я отдал лучшие годы, чтобы вытащить вас из той грязи! Работал как проклятый! А вы… вы неблагодарные!

Лидия Александровна закрыла лицо руками. Георгий Андреевич побледнел:

– Мы не просили…

– Знаете что? Валите! – Илья ударил кулаком по стене. – Живите как хотите! Я больше не собираюсь содержать иждивенцев!

Тишина. Мать встала, пошла в комнату. Через час родители молча собирали вещи в старые сумки. Илья заперся в кабинете, слушая шорохи за дверью.

***

После отъезда родителей квартира опустела. Не физически – все вещи остались на местах. Но тишина стала другой, колючей. Илья работал по шестнадцать часов, заваливал себя проектами. Повышение, бонусы, новый МасВоок – всё это проносилось мимо, не задевая.

Прошло три года. В очередную бессонную ночь Илья смотрел на экран с кодом. Строчки расплывались. Он потёр глаза – когда последний раз нормально спал?

Утром, вместо офиса, поехал в Ивантеевку. Подъезд встретил знакомым запахом – кошки, сырость, чья-то капуста. Поднялся на четвёртый этаж. Постоял у двери, прислушиваясь к звукам телевизора.

Открыла мать. Постаревшая, в том же фартуке:

– Илюша?

– Можно войти?

Георгий Андреевич сидел на кухне, чистил картошку. Поднял глаза, кивнул.

Илья сел на табуретку – та самая, с которой он упал в пять лет. Молчал, разглядывая клеёнку в цветочек.

– Чаю? – Лидия Александровна засуетилась.

– Мам, подожди. Я… я понял кое-что.

Родители замерли.

– Я боялся. Всё время боялся стать таким же… бедным. Униженным. И использовал вас как доказательство, что я чего-то стою. Простите.

Мать обняла его, прижала седую голову к плечу:

– Сынок, мы всегда тобой гордились. Даже в дырявых кроссовках.

***

Три дня Илья спал на раскладушке в гостиной родителей. Матрас продавливался, пружины скрипели при каждом движении, но он не жаловался.

Утром четвёртого дня под раковиной прорвало трубу. Илья лежал под ней с разводным ключом, отец подавал паклю:

– Левее крути, там резьба сорвана.

– Вижу, пап.

Вечером сидели во дворе на лавочке. Георгий Андреевич познакомил с соседями – тот самый Петрович оказался бывшим инженером.

– Твой сын? Программист? Молодец парень.

На кухне мать заваривала чай в старом заварнике с узорми. Илья резал хлеб, намазывал маслом:

– Мам, давай холодильник новый хоть куплю?

– Этот работает ещё. Зачем выбрасывать?

В воскресенье собрался обратно. У порога обнял отца – впервые за много лет. Мать сунула пакет с пирожками:

– На дорогу.

– Буду звонить каждую среду, – пообещал Илья. – И приезжать раз в месяц. Точно.

Шёл по двору мимо ржавых качелей, облупленных лавочек. Оглянулся – родители махали из окна четвёртого этажа.

Впервые за долгие годы в груди было тепло.