Наталья и её муж Андрей только поженились, и, решив сэкономить, временно поселились у его матери. Оба верили — ну конечно, это ненадолго! Поживут, накопят, потом своё купят. Лидия Павловна, мать Андрея, сама предлагала им остаться, даже выглядела довольной, когда они заехали. Наталье показалось — она *рада*. Но… это оказалось весьма, мягко говоря, странной «радостью».
С первых же дней Наталья поняла: у Лидии Павловны был собственный порядок, от которого она не отступала ни на шаг. Всё в доме – от цвета полотенец до положения чайных ложек – существовало по её незыблемым правилам. Наталья пыталась подстроиться, не придавая значения мелочам, но вскоре всё это начало тяготить её. Она чувствовала себя не как в доме, а как на чужой территории.
Первый раз Наталья остро ощутила это, когда принесла из магазина новую скатерть. Кухня, казалось ей, выглядела уныло, и скатерть с цветочным рисунком могла бы немного её оживить. Наталья стелила её, как вдруг за спиной раздался строгий голос:
– Наташенька, а что это такое?
Наталья вздрогнула и обернулась, держа края скатерти в руках. Лидия Павловна стояла в дверях, сцепив руки на груди.
– Это скатерть, Лидия Павловна. Я подумала, что… так будет уютнее.
– Уютнее? – Лидия Павловна сжала губы. – А ты меня спросила? У нас вообще-то всегда белая скатерть лежит, чистенькая, без всяких… цветочков.
Наталья кивнула, чувствуя, как её щеки вспыхнули от смущения.
– Извините… Я просто хотела добавить немного цвета.
– Цвета? Это же моя кухня, Наташенька. Если бы я хотела цветочки, я бы сама их купила, правда? – Лидия Павловна сказала это с любезной улыбкой, но взгляд её был холодным.
Наталья молча убрала скатерть в шкаф, решив, что нет смысла портить отношения из-за такой мелочи.
Но на этом всё не закончилось. Каждый раз, когда Наталья пыталась хоть что-то изменить, чуть-чуть добавить своё, Лидия Павловна появлялась как по сигналу. И снова — это её дом, её правила, и любое изменение должно пройти через неё. Наталья старалась терпеть, закрывать глаза на эти мелочи. Но постепенно приходило понимание: всё это — не просто случайности, и сценарий, похоже, написан не в её пользу.
Однажды вечером Наталья зашла в ванную и вдруг заметила, что её косметички нет на полке, как всегда. Вместо этого там аккуратно стояли флаконы кремов Лидии Павловны. Наталья растерянно заглянула в шкафчик и нашла свои вещи сложенными в самый дальний угол. С трудом сдерживая раздражение, она пошла на кухню, где свекровь спокойно готовила ужин.
– Лидия Павловна, а вы случайно не видели мою косметичку? – осторожно спросила Наталья.
– Конечно видела, Наташенька. Я её убрала, чтобы места на полке побольше было. Тут ведь, знаешь, не косметический магазин, – ответила Лидия Павловна с такой доброжелательной интонацией, что возразить было невозможно.
– Но я ведь всегда… держу её там. Мне так удобно.
Лидия Павловна вздохнула, как будто объясняла что-то ребёнку.
– У нас порядок, Наташенька. Порядок, понимаешь? Каждой вещи своё место.
После этих слов она снова принялась за резку овощей, давая понять, что разговор окончен. Наталья стояла молча, с трудом сдерживая эмоции. Ей хотелось крикнуть, высказать всё, что накопилось, но она понимала: она тут в гостях. Гостям не полагается нарушать чужие правила.
– Лидия Павловна, может, тогда я просто… уберу свои вещи в свою комнату? – тихо предложила Наталья, надеясь на хоть какое-то понимание.
– Ну вот видишь, как мы хорошо всё обсудили! – подытожила Лидия Павловна, улыбнувшись и глядя на неё как на маленькую девочку, которая наконец поняла важный урок.
Наталья еле заметно кивнула и ушла в свою комнату, сдерживая ком в горле.
**
Со временем напряжение в квартире стало буквально ощутимым. Лидия Павловна каждый день, так или иначе, напоминала Наталье, что это её дом. Она могла сказать об этом в шутку или в виде безобидного замечания, но смысл всегда был один: «квартира её», и Наталья тут только временно. Андрей же всё время отмалчивался, как будто считал, что Наталья слишком остро реагирует на невинные фразы его матери.
Однажды Наталья случайно услышала разговор Лидии Павловны по телефону. Едва приоткрыв дверь, она услышала знакомый, мягкий голос, но тон был совсем не любезным:
– Да, Нин, вот представь! Заполонили всю квартиру. Даже в ванной – как в магазине косметики! А мне что, терпеть это всё? Я тебе так скажу, Нин, не обязана я постороннюю у себя на шее держать.
У Натальи похолодело внутри. Она медленно отошла от двери, не веря своим ушам. Оказывается, в глазах свекрови она просто *посторонняя*.
Весь вечер Наталья ходила сама не своя. А на следующий день Лидия Павловна сама подошла к ней на кухне.
– Наташенька, а ты не подумала бы начать вносить свою долю в оплату коммунальных услуг? Всё-таки это… дополнительная нагрузка для меня, – с тёплой улыбкой произнесла она, ставя на стол квитанцию с подсчитанной суммой.
Наталья чувствовала, как внутри нарастает волна возмущения.
– Лидия Павловна, простите, но разве вы не сами предложили нам пожить у вас, чтобы мы могли накопить? А теперь вы просите меня платить за квартиру, в которой я… ничего не могу решить? Даже вещи не могу расставить так, как мне удобно?
Лидия Павловна вздохнула и пожала плечами:
– Наташенька, это же квартира моя, и правила здесь мои. Но это не значит, что… ты можешь жить совсем бесплатно, как гостья, правда?
С трудом сдерживая раздражение, Наталья кивнула и ушла в комнату, захлопнув дверь. Её внутри всё кипело, но сказать это свекрови она не могла. Оставался Андрей. Когда вечером он вернулся с работы, она постаралась сдержаться, но эмоции захлестнули её.
– Андрей, твоей маме не нравится, что мы здесь. Она буквально выставляет меня за дверь!
Андрей вздохнул, сел на кровать и, закрыв глаза, произнёс:
– Наташ, ну что ты опять начинаешь? Мама просто… она так привыкла жить, понимаешь?
– Ты слышишь себя?! Привыкла жить? Она же прямо говорит, что не обязана меня терпеть! Ты считаешь это нормальным?
Он тяжело вздохнул.
– Наташ, нам просто нужно чуть-чуть потерпеть. Мы ведь копим на своё жильё. Да, мама бывает сложной, но она же не из вредности…
Наталья почувствовала, как её глаза наполняются слезами.
– Не из вредности? Андрей, она каждый день напоминает, что это её квартира. И не считает меня здесь своей! Это унизительно! Ты вообще не видишь, что происходит?!
Андрей промолчал, уставившись в пол. Её охватило отчаяние. Она поняла, что он и не собирается вмешиваться. И что помощи ждать неоткуда.
На следующий день её терпение снова подверглось испытанию. Вернувшись с работы, Наталья пошла в ванную, чтобы умыться, и заметила, что на полке для её кремов опять стоят флаконы свекрови. На этот раз она уже не стала спрашивать – просто молча убрала их в шкафчик. Но как только она вышла из ванной, Лидия Павловна уже ждала её в коридоре.
– Наташенька, я бы на твоём месте убрала некоторые вещи. У нас ведь квартира не склад. Ты слишком… как бы это сказать… неаккуратно свои вещи разложила.
Наталья почувствовала, как внутри всё сжалось от унижения.
– Я и так все свои вещи складываю в свою комнату. И их у меня совсем немного.
Лидия Павловна покачала головой:
– Ну, возможно, тебе просто надо немного учиться скромности, Наташенька. Знаешь, в жизни скромность – великая добродетель. И может, тебе стоило бы слегка уменьшить количество своих вещей, чтобы… как бы это сказать… гармонично ужиться в этом доме?
***
В тот день Наталья вернулась домой уставшая после длинного рабочего дня, мечтая только о горячем чае и тишине. Но, едва войдя в квартиру, она застыла: прямо в коридоре стояли несколько картонных коробок, до верху набитых её вещами. Внутри всё похолодело. Она медленно оглядела коробки: её свитера, книги, косметичка, обувь… как будто это вещи чужого человека, который давно собрался в дорогу.
В этот момент из кухни вышла Лидия Павловна, держа в руках полотенце. Она посмотрела на Наталью и, не моргнув глазом, с безмятежным лицом заявила:
– О, Наташенька, наконец-то ты вернулась. Я тут… немного оптимизировала пространство. Решила, что тебе не нужно столько вещей, они только захламляют шкаф.
На Наталью словно обрушился ушат холодной воды.
– Оптимизировали пространство?! – слова рвались с трудом, каждое звучало, как выстрел. – Вы перебрали мои вещи без спроса?
Лидия Павловна недовольно поджала губы.
– Наташенька, не начинай, – спокойно сказала она, как будто объясняла что-то ребёнку. – Я ведь о тебе забочусь. Столько вещей – только мешают. Ты же и так у нас тут… временно, а у тебя вещей, будто ты намерена здесь навсегда поселиться.
– Временно? – Наталья почувствовала, как в груди поднимается ярость. – Вы каждый день повторяете мне, что это не мой дом. Что всё в этом доме – ваше, что у меня тут нет права голоса!
– Ну а разве не так? – Лидия Павловна подняла брови, изображая удивление. – Разве ты не должна быть благодарна, что я вообще пустила тебя пожить, Наташенька?
Наталья уставилась на неё в полном изумлении. Её собственные вещи стояли в коробках посреди коридора, а Лидия Павловна стояла перед ней, как будто так и должно быть. Она крепче сжала кулаки, пытаясь справиться с болью, с этим чувством унижения, которое волной захлестнуло её.
– Вы… просто выгнали меня в коридор! – закричала Наталья, не сдерживая больше слёз. – Я хочу чувствовать себя дома! Я тоже хочу, чтобы у меня были свои вещи, чтобы мне не нужно было убирать каждый раз по вашей прихоти!
– Не тебе, дорогуша, решать, что уместно, а что нет! Мой дом – мои правила! А тебе, Наташенька, только и остаётся что благодарить и приспосабливаться. Но, как вижу, у тебя слишком высокие запросы для такой простой девочки!
Слова свекрови ударили её в самое сердце. Это уже было не просто пренебрежение, это было унижение, наглое, грубое и циничное. В этот момент ей было неважно, что скажет Андрей, как он отреагирует на их ссору, – Наталья поняла, что больше не может так жить.
Она глубоко вздохнула, стараясь удержать слёзы, и твёрдо ответила:
– Спасибо за заботу, Лидия Павловна. Но если это ваш дом, где мне нет места, значит, мне здесь и правда не место.
Сказав это, Наталья не стала ждать ответа. Она развернулась и ушла в свою комнату, плотно закрыв дверь.
В тот вечер Наталья даже не пыталась найти покой. Она дрожащими руками собрала вещи в чемодан, набросала одежду в дорожную сумку, смахивая слёзы. Она вышла из комнаты с поклажей, и, увидев её с чемоданом, Лидия Павловна сжала губы, прищурилась и, с вызовом, произнесла:
– Наташенька, ну вот зачем этот спектакль? Ты же сама знаешь, что рано или поздно тебе пришлось бы уйти.
Слова обжигали, но Наталья ничего не ответила. Она тихо вышла за порог, громко захлопнув за собой дверь.
На улице она глубоко вдохнула ночной воздух и достала телефон. Пальцы дрожали, но она всё-таки нажала кнопку вызова. Андрей поднял трубку через несколько секунд, и Наталья услышала его сонный голос:
– Наташ, что случилось? Ты где?
– Андрей, я у подруги. Я больше не могу жить у твоей матери. Не могу. – её голос сорвался, но она продолжила, стараясь говорить твёрдо. – Ты должен решить, что для тебя важнее – я или этот «дом», где мне даже не разрешают спокойно дышать.
На другом конце повисло молчание.
– Наташ… ты же знаешь, как сложно найти квартиру прямо сейчас. Мы ведь копим… – начал он, но в его голосе уже слышалась тревога.
– Андрей, либо ты сейчас же ищешь вариант для нас, либо считай, что я ушла. Навсегда, – жёстко сказала она. – Я не могу больше так жить.
Она положила трубку, не дождавшись его ответа.
Через час Андрей приехал к подруге и сказал тихо, почти виновато:
– Наташа, я всё понял. Мы найдём себе квартиру.
На следующий день они сняли небольшую однокомнатную квартиру в старом доме на окраине. Вечером, забирая вещи, Наталья встретилась с Лидией Павловной в последний раз. Та стояла у дверей, сжимая руки на груди, будто удерживала себя от последнего замечания, но в глазах у неё было что-то похожее на недоумение, смешанное с тревогой.
– Ну что ж… Удачи, Наташенька. Видимо, решила, что справишься сама, – сказала Лидия Павловна с натянутой улыбкой.
Наталья взглянула на неё с неожиданной для себя горькой радостью.
– Да, Лидия Павловна. Я справлюсь. Мы справимся, – ответила она и, не дожидаясь её ответа, развернулась и ушла, чувствуя, как будто камень с души упал.
В новой квартире они с Андреем впервые почувствовали себя свободными, даже несмотря на тесноту и скромную обстановку. В эту ночь Наталья уснула с лёгким сердцем, понимая, что, наконец, живёт там, где её никто не осудит, где каждое решение – только её.
Как разъехаться с трамваями