Раиса сидела на краю кровати и смотрела на чемодан. Два года назад Аркадий убеждал ее, что это временно. Всего на пару месяцев, пока мама придет в себя после операции на колене.
— Рая, ну пожалуйста, — Аркадий тогда взял ее за руки, заглянул в глаза. — Маме одиноко. Да и она боится оставаться одна. Поживем немного с ней.
Раиса хотела возразить. Внутри все протестовало против этой идеи. Но Аркадий смотрел так жалобно, так просительно.
— Хорошо, — выдохнула она тогда. — Но действительно ненадолго, Аркаша.
Как же она ошибалась. Два года превратились в бесконечную пытку. Свекровь Галина Петровна с первого дня дала понять, кто в доме хозяйка.
— Раиса, ты опять кастрюлю не на ту полку поставила, — голос свекрови врезался в память острыми осколками. — Сколько раз повторять? В моем доме все должно быть на своих местах.
В ее доме. Эти два слова звучали как приговор. Каждый день, каждый час Галина Петровна находила повод напомнить Раисе о ее положении. Гостья. Приживалка. Никто.
— Опять суп пересолила, — свекровь морщилась над тарелкой. — Аркаша, как ты это ешь? Я тебя совсем другому учила.
Аркадий молчал. Всегда молчал. Опускал глаза и продолжал есть, будто ничего не происходило. А Раиса глотала обиду вместе с пересоленным супом, который на самом деле был в самый раз.
— Раечка, милая, — голос свекрови становился приторно-сладким, когда приходили гости. — Ты бы лучше чай подала, а мы с Лидочкой поговорим о серьезном. Тебе все равно неинтересно будет.
Раиса послушно шла на кухню, готовила чай, нарезала пирог. Руки дрожали от унижения. Она же не прислуга! У нее высшее образование, хорошая работа. Но в этом доме все ее достижения не значили ровным счетом ничего.
По вечерам, лежа рядом с Аркадием, Раиса пыталась поговорить.
— Аркаш, может, все-таки снимем квартиру? — шептала она в темноте.
— Рая, ну что ты начинаешь? Мама же старается для нас. Готовит, убирает. Неудобно ее бросать.
Старается. Раиса закрывала глаза и считала до десяти. Галина Петровна действительно готовила. Но только то, что любил Аркадий. На вкусы невестки ей было наплевать.
— А почему ты борщ не ешь? — спрашивала свекровь с невинным видом. — Невкусно? Так Аркаше нравится, значит, правильно приготовлено.
Два года. Семьсот тридцать дней унижений, подколок, намеков на то, что Раиса недостаточно хороша для ее драгоценного сына.
Сегодня был ее день рождения. Тридцать лет. Круглая дата. Аркадий обещал приехать к родителям Раисы вместе с ней, но утром Галине Петровне внезапно стало плохо.
— Поезжай одна, милая, — свекровь держалась за сердце, устроившись на диване. — Аркаша мне нужнее. Вдруг скорую вызывать придется?
Раиса не стала спорить. Просто собралась и уехала. Она понимала, что свекровь притворяется.
В груди разливалась странная легкость. Несколько часов свободы. Несколько часов без едких замечаний и презрительных взглядов.
Родительский дом встретил ее теплом и запахом маминого фирменного пирога. Отец обнял крепко, как в детстве. Мама всплеснула руками:
— Доченька, что ж ты такая бледная?
За праздничным столом собралась вся семья. Родители, любимая бабушка Зина, которая приехала специально из другого города. Раиса расслабилась впервые за долгие месяцы. Здесь ее любили. Здесь она была дома.
— Раечка, — папа встал, поднимая бокал. — Мы с мамой и бабушкой долго думали, что тебе подарить. И решили…
Он замолчал, переглянувшись с женой. Мама кивнула, улыбаясь.
— Мы долго копили, откладывали, — продолжил отец. — Бабушка свои накопления добавила. В общем, Рая, это тебе.
Он протянул дочери конверт. Раиса непонимающе взяла его, открыла. Внутри лежала банковская выписка. Десять миллионов рублей.
— Папа… — голос сорвался. — Это же…
— На квартиру, доча. Или дом, как захочешь, — мама взяла ее за руку. — Чтобы у тебя было свое жилье. Свое пространство.
Раиса не сдержала слез. Они текли по щекам, капали на праздничную скатерть. Свобода. Эти деньги означали свободу от Галины Петровны, от ее вечных упреков и колкостей.
— Спасибо, — прошептала она, обнимая родителей. — Спасибо вам огромное.
Вернувшись вечером, Раиса застала свекровь и мужа за ужином. Галина Петровна выглядела удивительно здоровой для человека, которому утром было плохо с сердцем.
— А, вернулась, — свекровь даже не подняла головы. — Суп в кастрюле, разогреешь сама.
— Мне родители подарок сделали, — Раиса присела на край стула. — Деньги на жилье дали.
Аркадий поднял брови:
— Правда? Сколько?
— Достаточно для хорошего дома, — Раиса старалась говорить спокойно, хотя внутри все пело от радости.
— Дом? — Галина Петровна фыркнула. — Зачем вам дом? Квартиру бы взяли, да и хватит.
Но Раиса уже все решила. Она хотела дом.
Через неделю она нашла идеальный вариант. Четыре спальни, большая гостиная, отдельная кухня. И маленький огород, где предыдущие хозяева выращивали помидоры. Раиса стояла посреди будущей гостиной и не могла поверить. Это будет ее дом. Только ее.
День переезда настал через месяц. Галина Петровна вызвалась помочь с упаковкой вещей.
— Раиса, ты не так складываешь! — свекровь выхватила из рук невестки стопку полотенец. — Вот смотри, надо аккуратнее, по размеру.
Раиса молча наблюдала, как Галина Петровна перекладывает уже сложенные вещи. Раздражение поднималось откуда-то из глубины, горячей волной.
— И тарелки неправильно завернула, — свекровь развернула упакованную посуду. — Так же все побьется при перевозке!
— Галина Петровна, я сама справлюсь, — Раиса попыталась забрать коробку.
— Да что ты понимаешь в переездах? — свекровь отмахнулась. — Я жизнь прожила, знаю, как правильно.
К вечеру Раиса была измотана больше, чем если бы паковалась одна. Свекровь переделывала каждую коробку, критиковала каждое действие. Даже Аркадий заметил напряжение.
— Мам, может, хватит? Рая устала.
— Я же помогаю! — Галина Петровна всплеснула руками. — Неблагодарные вы люди.
На следующий день предстояло оформление документов. Раиса собрала все необходимые бумаги, договор дарения от родителей, подтверждающий, что деньги — это подарок лично ей.
— Я с тобой поеду, — заявила Галина Петровна утром. — Мало ли что, помощь понадобится.
Раиса хотела отказаться, но Аркадий уже кивал:
— Хорошая идея, мам. Вдвоем быстрее управитесь.
В нотариальной конторе Раиса заполняла документы, стараясь не обращать внимания на свекровь, которая заглядывала через плечо.
— Так, на кого оформляешь? — спросила Галина Петровна, когда Раиса вписывала свои данные.
— На себя, конечно, — Раиса не подняла головы от бумаг. — Личное имущество.
— Что значит личное имущество? Дом будет общим! — голос свекрови взлетел на октаву выше.
Люди в конторе обернулись. Раиса выпрямилась, посмотрела свекрови в глаза. В груди закипала злость, копившаяся два года.
— Почему общим? — голос звучал спокойно, хотя внутри бушевала буря. — Деньги дали мои родители. Мне. Не нам с Аркадием, а конкретно мне.
— Но вы же семья! — Галина Петровна побагровела. — Как это — только твой дом?
Раиса отложила ручку. Воспоминания последних двух лет нахлынули лавиной. Все унижения, все колкости, все напоминания о том, что она никто в доме свекрови.
— Галина Петровна, — Раиса говорила медленно, четко выговаривая каждое слово. — Два года вы не уставали напоминать мне, что я живу в вашем доме. Что это ваша квартира, ваши правила, ваша кухня. Так почему теперь мой дом должен стать общим?
— Да как ты смеешь! — свекровь задохнулась от возмущения. — Я тебя приютила, кормила!
— Приютили? — Раиса рассмеялась. Горько, зло. — Я работаю, зарабатываю не меньше Аркадия. Продукты покупаю, за коммунальные плачу. Вы хотели, чтобы м переехали. Какое приютили?
— Аркаша! — Галина Петровна схватилась за телефон. — Немедленно приезжай! Твоя жена совсем обнаглела!
Аркадий примчался через пятнадцать минут. Вбежал в контору, растрепанный, встревоженный.
— Что случилось? Мам, Рая, в чем дело?
— Твоя жена хочет оформить дом только на себя! — Галина Петровна ткнула пальцем в документы. — Лишить нас доли!
— Рая? — Аркадий повернулся к жене. — Это правда?
Раиса встала, посмотрела на мужа. Два года она ждала, что он заступится за нее. Хоть раз. Хоть словом. Но он всегда выбирал молчание.
— Да, правда, — она взяла документы. — Деньги подарили мои родители. Лично мне. Это будет мой дом.
— Но мы же переезжаем туда вместе! — Аркадий растерялся. — Как это — только твой?
— Так же, как квартира твоей мамы — только ее, — Раиса повернулась к нотариусу. — Можем продолжить оформление?
— Ты не имеешь права! — взвизгнула свекровь. — Аркадий, сделай что-нибудь!
Аркадий шагнул к жене:
— Рая, давай обсудим это дома. Не надо поспешных решений.
— Два года, Аркадий, — Раиса смотрела ему в глаза. — Два года твоя мать унижала меня в своем доме. И ты молчал. Всегда молчал. А теперь хотите получить долю в моем доме?
— Это другое! — Галина Петровна топнула ногой. — Мы семья!
— Семья? — Раиса покачала головой. — Где была эта семья, когда вы выгоняли меня из гостиной, потому что пришли ваши подруги? Когда заставляли есть то, что я не люблю? Когда каждый день напоминали, что я недостойна вашего сына?
Аркадий побледнел:
— Рая, ты преувеличиваешь…
— Преувеличиваю? — внутри что-то оборвалось. — Назови хоть один раз, когда ты заступился за меня. Один-единственный раз!
Молчание повисло в воздухе. Аркадий открыл рот, закрыл. Галина Петровна тяжело дышала, сжимая кулаки.
— Идите домой, — Раиса повернулась к ним спиной. — Оба. Мне нужно закончить оформление.
— Это еще не конец! — прошипела свекровь. — Мы еще поборемся за наши права!
Раиса не ответила. Она подписывала документы, а в душе разливалось странное спокойствие. Будто тяжелый камень, два года давивший на грудь, наконец сдвинулся с места.
Вечером она вернулась в квартиру свекрови. Аркадий сидел на кухне, мрачный. Галина Петровна демонстративно не разговаривала с невесткой.
— Собирай вещи, — сказал Аркадий. — Уезжай в свой дом. Одна.
Раиса кивнула. Она и не рассчитывала на другое. Быстро собрала чемоданы — благо, большая часть уже была упакована. Аркадий наблюдал молча, сжав челюсти.
— Я подам на развод, — бросил он, когда Раиса выкатывала последнюю сумку.
— Хорошо, — спокойно ответила она.
Галина Петровна выскочила из комнаты:
— И дом заберем! По суду! Половина Аркаше положена!
Раиса обернулась на пороге:
— Попробуйте. У меня есть договор дарения. Деньги — подарок лично мне. Суд на моей стороне будет.
Хлопнула дверь. Раиса спускалась по лестнице, и с каждой ступенькой становилось легче дышать.
Развод тянулся три месяца. Аркадий с матерью действительно пытались претендовать на дом. Наняли адвоката, собирали какие-то справки. Но договор дарения был железным аргументом. Деньги подарены лично Раисе, дом куплен на эти деньги, оформлен только на нее.
— Это несправедливо! — кричала Галина Петровна на последнем заседании. — Два года мой сын содержал ее!
— Неправда, — Раиса спокойно предоставила суду выписки со счетов. — Вот мои переводы за продукты, коммунальные услуги, бытовую технику. Я вкладывала в семейный бюджет не меньше бывшего мужа.
Судья вынес решение в пользу Раисы. Дом остался за ней. Полностью. Аркадий вышел из зала суда, не попрощавшись. Галина Петровна бросила напоследок:
— Одна останешься! Никому такая гордячка не нужна!
Раиса промолчала. Развернулась и вышла. На улице светило солнце. Весенний воздух пах свежестью и началом новой жизни.
Вечером она сидела в своей гостиной. В своем доме. На стене висели фотографии родителей и бабушки Зины. На кухне готовился ужин — именно то, что любила Раиса. Никто не указывал, как правильно резать овощи. Никто не критиковал выбор посуды.
Телефон зазвонил. Мама.
— Доча, как ты? Как в новом доме?
— Хорошо, мам, — Раиса улыбнулась. — Очень хорошо. Знаешь, я только сейчас поняла, что такое настоящая свобода.
— А Аркадий?
— Развелись. Официально.
Мама помолчала:
— Не жалеешь?
Раиса посмотрела в окно. В маленьком садике уже зеленели посаженые ею кусты смородины. Скоро зацветет жасмин.
— Нет, мам. Ни секунды. Два года я жила чужой жизнью в чужом доме по чужим правилам. Терпела унижения, молчала, когда хотелось кричать. А теперь у меня есть мой дом. Только мой. Где я сама решаю, как жить.
За окном садилось солнце, окрашивая комнату в теплые золотистые тона. Раиса заварила себе чай — именно такой, какой любила она, а не свекровь. Села в кресло у окна.
В доме было тихо. Но это была не гнетущая тишина одиночества. Это было умиротворение. Покой человека, который наконец-то обрел свой дом. Свое пространство. Свою жизнь.
Больше никто не будет указывать ей, что делать. Не будет унижать и напоминать о ее месте. В этом доме у нее только одно место — хозяйки. Полноправной, единственной, свободной.
И это было настоящее счастье.
— А ты что думала, он просто так на тебе женился?