— Аня, ну что ты начинаешь? — муж в дороге уже двадцатый раз объяснял ей, что гостиница — это выброшенные деньги. — Мы же семья. Снимем домик. Тихо, спокойно. Хозяйка сама сказала — готовьте на кухне, всё есть. Экономия колоссальная!
Она промолчала. Дети на заднем сиденье оживлённо спорили, кто первым пойдёт купаться, толкались локтями, свистели сквозь зубы «волны-волны». Рядом, развалившись, жевал чипсы его брат — взрослый мужик за сорок, но вечно «в нагрузку», как бесплатный чемодан без ручки. Чипсы шуршали, масло пахло на весь салон, и Аня думала, что этот звук прожёвывает не картофель, а её будущий отпуск.
— Андрюх, а душ там нормальный? — брат небрежно сдул соль с губ и заглянул в навигатор. — А то я без нормальной воды — всё, сушняк на коже.
— Всё будет, как надо, Серёг, не ной, — отмахнулся муж. — Домик вообще топ: и веранда, и кухня, хозяйка душой болеет. Мы не из тех, кто деньги на ветер.
Аня посмотрела в окно: серая трасса распахивалась навстречу огненному закату, полосы света скользили по лобовому стеклу. Она молчала, потому что знала: в этой машине на её «хочу» нет громкости. Её голос уже давно приглушили до фонового шума.
Приехали вечером. Домик оказался в пятнадцати минутах ходьбы от моря: белёная веранда, душ на улице с голубыми ставнями и крошечная кухня, где плитка поскрипывала. На веранде в горшках томились бархатцы, пахло морем и мятой.
Хозяйка — румяная, коротко стриженная, с тяжёлыми браслетами на запястьях — радостно улыбалась:
— Могу вам и готовить, если нужно. Домашнее, как для своих: уха, плов, котлетки, оладушки…
— Зачем? — сразу отмахнулся муж. — Мы сами справимся. У нас жена золотая. И дешевле будет.
Слова упали ей на плечи, как рюкзак, который никто не предлагал нести. Аня кивнула, но в груди уже кольнуло. «Золотая» — значит, не устаёт, не спорит, не просит. «Дешевле будет» — значит, её время стоит ноль.
Дети сорвались с крыльца, как воробьи: — Мам, можно босиком? — — Мам, а море тут синее или зелёное? Она улыбнулась им и показала на ведро с крошечными совочками, которое хозяйка заботливо выставила у стенки.
— Синее, — сказала Аня. — Завтра сами увидите.
Внутри домика всё было аккуратно: два узких дивана, скрипучий шкаф, стол с клеёнкой в лимонах. На кухне — двухконфорочная газовая плитка, старенькая сковорода и набор ножей разной степени тупости. Над мойкой висел колокольчик: звякал, когда открывали створку. Он звякнул трижды — будто предупредил.
— Ну что, располагайтесь, — хлопнул муж по дверному косяку. — Завтра с утра — на пляж. Аня, ты списочек на завтрак прикинь: яйца, оладьи, может, кашу. Серёга у нас по утрам мясо уважает, шашлычок можно и на завтрак… шучу, — он подмигнул. — Но ты ж у меня волшебница, сделаешь, чтобы всем хватило.
— Я могу приготовить, если что, — осторожно напомнила хозяйка. — За небольшую доплату.
— Да ладно вам, Марья Петровна, — муж растянулся в «хозяйской» улыбке. — Мы семья простая, сами себя обслужим. Тем более жена у меня — огонь, на раз-два управится.
Аня слушала это как прогноз погоды, где обещают жару без осадков, а ты уже видишь тучи. Она сжала лямку сумки — и отпустила. «Простая семья» означало «простые роли»: мужчины отдыхают, женщина «управляется».
Дети, разгорячённые дорогой, влетели обратно: — Мааам, а завтра прям утром пойдём? Прям с петухами? — — Я первый в воду, я выше! — — Нет, я!
— Пойдём, — сказала она, и голос прозвучал нежнее, чем мысли. — Только сначала — спать.
Ночью ветер от моря бился в ставни. Муж растянулся на диване и храпел — уверенно, широко, будто занимал не только диван, но и её сны. Брат пыхтел во второй комнате. В кухне тихо позванивал колокольчик на сквозняке — хозяйка, видимо, оставила для путешественников сладкий привет.
Аня лежала и считала минуты между храпом. Дорога вымотала, но сон не приходил. В голове уже бегали завтрашние глаголы: «замесить», «пожарить», «помыть», «собрать», «снова помыть». Она перевернулась на другой бок и представила утро, в котором её никто не зовёт, где можно выйти босиком к воде и слушать, как песок шуршит под ступнями. Море дышало где-то рядом, всего пятнадцать минут, а до неё — как до другой жизни.
— Спишь? — шёпотом спросил муж во тьме.
— Почти, — так же шёпотом ответила она.
— Я вот думаю, как классно, что мы сэкономили. Представляешь, сколько лишнего бы в отеле отдали? А тут — своё, домашнее. Ты у меня умница, потянешь. Я ж говорил, экономия колоссальная.
— Угу, — сказала Аня и впервые за день поймала себя на том, что ненавидит это слово — «экономия». Потому что экономили всегда на ней.
***
Утро пахло оладьями и мятным чаем. Дети, не дождавшись, выскочили на улицу босиком, а Аня осталась у плиты. Сковорода чадила, тесто липло к краям, руки были в муке. Муж с братом сидели на веранде, потягивали кофе и обсуждали, куда сегодня поедут.
— Ань, ну ты быстрее давай, — крикнул муж из-за двери. — На экскурсию опоздаем! Автобус ждать не будет.
Она поставила тарелку с оладьями на стол, заварила чай, налила детям молоко. Те схватили по кусочку и уже унеслись к калитке — море звало. Муж с братом зашли следом, умяли еду впопыхах, а посуда осталась горой в мойке.
Аня стояла, смывая жир с тарелок, и слушала, как за окном смеются её дети. «Вот и весь мой отпуск,» — мелькнуло у неё.
На второй день стало ещё хуже. Муж вернулся с пляжа загорелый, довольный, с запахом солёной воды. Брат оживлённо рассказывал, как его «волна кинула через голову». Дети пищали, споря, у кого ракушка больше. А Аня? Аня стояла над кастрюлей, мешала суп.
— Знаешь что, Ань, — муж сказал это тоном решения, которое уже нельзя оспорить, — в кафе мы будем ходить только вечером. Посидим пивка попьём, музыку послушаем. А днём — зачем деньги тратить? Ты же готовишь. Дети ж растут, им нужно правильное питание. Ты же понимаешь, да?
Серёга поддакнул, закинув ногу на стул:
— Да, да. Днём-то смысл? На скорую руку Анька приготовит — и порядок. А там уже вечером по пиву можно и крылышки заказать. Не напрягайся, брат, у нас боевая хозяйка.
Аня почувствовала, как внутри неё что-то дрогнуло. Она прикусила губу, чтобы не сорваться. «Хозяйка… золотая жена… боевой тыл» — будто кто-то выжигал эти ярлыки на её коже.
— Может, хоть раз хозяйке заплатим за готовку? — осторожно предложила она. — Чтобы я тоже смогла на пляж сходить.
Муж резко обернулся, как будто она сказала что-то оскорбительное.
— Ты что, с ума сошла? Зачем деньги тратить? Тебе жалко для семьи что-то сделать? Ты же мать, жена. Это не должно тебя напрягать.
Она стиснула зубы. Ответы крутились на языке: «А тебе не жалко меня? А разве я не человек? А кто обо мне подумает?» Но она промолчала.
Вечером они всей компанией пошли в кафе. Муж с братом заказали пиво, детям — мороженое. Аня сидела с чаем, молчала. В голове пульсировало одно: она на море и ещё ни разу не видела море.
На третий день, когда они вернулись с экскурсии, муж с улыбкой бросил рюкзак на стул:
— Ну что, жена, накрывай! Мы проголодались. Салатик там, жаркое… Ты ж умеешь быстро.
Аня кивнула и пошла на кухню. Но руки её дрожали, а глаза застилала пелена. Она чувствовала себя не на отдыхе, а в дешёвой санаторной столовой, где повариха работает за миску похлёбки. Только поварихе хотя бы платят.
Ночью она лежала без сна. Муж сопел рядом, брат храпел за стенкой. Аня смотрела в потолок и думала: «Неужели это всё, что мне положено? Кухня, посуда, жир на руках вместо крема для загара? Неужели я приехала на море, чтобы обслуживать их, как официантка?»
Слёзы катились тихо, она даже не вытирала их. Потому что внутри всё давно выжгли — и злость, и нежность, и даже привычную покорность.
И тогда она решила: завтра всё изменится.
***
Утро началось так же, как и все предыдущие: запах яичницы, кипящий чайник, муж с братом на веранде обсуждают экскурсию. Но Аня уже знала — сегодня она не наденет фартук.
— Ань, собирайся, быстрее! — крикнул муж. — Мы едем в горы, потом катание на лодке. Дети в восторге будут!
Она вышла из кухни — волосы распущены, в руках полотенце и сумка с купальником.
— Нет, я не поеду.
В доме повисла тишина. Даже дети перестали спорить.
— Что значит — не поедешь? — муж нахмурился. — Ты чего?
— А то. Я наконец-то пойду на пляж. Хочу увидеть море. Я три дня кормлю вас, мою за вами горы посуды и даже не знаю, какого оно цвета.
Серёга прыснул в кулак, но осёкся под взглядом брата.
— Ань, ну ты устроила… — муж скривился. — Хорошо, отдохни сегодня. Но обед всё равно приготовь. Мы вернёмся уставшие. Нам нужен нормальный стол. Что тебе стоит?
Она уставилась на него так, что он замолчал. В груди копилось всё: усталость, обида, годы молчаливой покорности.
— Что мне стоит? Ты правда не слышишь, как это звучит? Я — не бесплатная столовка. Я женщина. И я тоже хочу отдыхать.
Он махнул рукой.
— Ладно, делай что хочешь. Мы поехали. Но смотри — без истерик потом.
Дверь захлопнулась. Домик опустел.
Аня стояла в тишине и чувствовала, как сердце бьётся где-то в горле. Потом — быстрые движения: достала купальник, натянула платье, взяла полотенце и шляпу.
И впервые за все дни шагнула по песчаной тропинке к морю.
Солнце било в глаза, волны ревели, как живые. Она бросила полотенце, вошла в воду и почувствовала, как солёные брызги смывают с неё всю тяжесть. Вот оно, счастье, — подумала она. Просто быть самой собой. Без кастрюль, без упрёков, без “ты должна”.
Телефон завибрировал. Сообщение.
«Мы едем обратно. Устали. Приготовь хороший обед. Что тебе стоит?»
Она замерла, читая. И в тот момент что-то оборвалось окончательно.
Аня вышла на берег, отряхнула песок, подняла глаза к небу. Потом решительно повернула обратно. Но не к кухне.
Она вошла в домик, бросила сумку на стул и глубоко выдохнула. Взгляд упал на чемоданы в углу, но она не притронулась. Вместо этого взяла полотенца, детские игрушки для песка, кинула свои солнечные очки в сумку.
На столе остался листок бумаги. Всего одно предложение:
«Обед — в кафе. Я — на море. Если хотите — присоединяйтесь. Аня.»
Она захлопнула дверь и впервые за много лет почувствовала вкус свободы.
***
Через час дверь хлопнула, и в дом ввалились загорелые мужики и взмыленные дети. Муж скинул рюкзак прямо на пол:
— Ань! Мы приехали! Ну что там с обедом?
Тишина. Только форточка хлопала на сквозняке.
Он прошёл на кухню — пусто. На столе — аккуратно сложенные ключи и записка.
«Обед — в кафе. Я — на море. Если хотите — присоединяйтесь. Аня.»
— Ты глянь, характер показывает! С нами отдыхать приехала и ещё условия ставит! — буркнул муж, комкая бумагу.
— Может, она права? — неуверенно сказал брат, переступая с ноги на ногу. — Ты же видел, как она всё время у плиты. Она тоже отдых хотела…
— Женщина должна понимать своё место, — отрезал муж. — Жена, мать — это её обязанности. А море, солнце — так, приятный бонус.
Но вечером всё пошло не по его сценарию.
Он зашёл в кафе и замер. У самого берега, на террасе, сидела Аня. Волосы мокрые, кожа светилась после моря, глаза сияли. Она смеялась вместе с детьми, рассказывая что-то, и впервые за много лет выглядела по-настоящему счастливой.
Он сел рядом, заказал пиво, привычно буркнул:
— Ну, наигралась? Теперь хватит капризничать. Вернёмся домой — будешь как обычно. Ты ведь моя жена.
Аня посмотрела на него так, что у него по спине пробежал холодок.
— Нет, Саша. Я — женщина. И я имею право жить, отдыхать и любить себя. Если для тебя жена — это кухарка, ищи другую.
Он не поверил. Думал, «побурчит и успокоится».
Но вечером, когда они вернулись в домик, чемоданы Ани и детей стояли у двери. Хозяйка, переминаясь с ноги на ногу, сказала, что такси уже вызвано.
— Аня, ты что творишь? — муж попытался схватить её за руку.
Она посмотрела ему прямо в глаза:
— Я выбираю себя. И детей. На остаток отпуска мы переезжаем в гостиницу. Где можно отдыхать, а не работать кухаркой. А ты можешь выбирать свою экономию и развлечения. Только без нас.
— Да ты с ума сошла! В гостинице втридорога! На что ты собралась жить?! — вспыхнул он.
Аня усмехнулась:
— На те деньги, которые я копила. А ты оставайся здесь. С братом. Готовьте по очереди. Это же, как ты говорил, — ничего не стоит.
Он растерянно посмотрел на чемоданы, на детей, которые стояли рядом с матерью и впервые не просились к отцу.
Аня закрыла дверь за собой и пошла к такси.
Море шумело где-то рядом, и впервые за эти дни она почувствовала, что настоящий отпуск только начинается.
***
Утро в гостинице началось с аромата свежего кофе и хруста круассанов. Аня сидела с детьми на светлой террасе с видом на море. Влад с аппетитом ел омлет, Лиза выбирала фрукты из корзины.
— Мам, вот это отдых! — радостно сказала дочь, разглядывая голубую гладь за окнами.
Аня улыбнулась. Да, это и был отдых — без кастрюль, без жирных сковородок и бесконечной суеты. Она впервые за долгое время почувствовала, что живёт.
В это же время муж с братом, стояли в очереди за хлебом и спорили, кто будет варить макароны.
— Давай ты, я вчера уже яйца жарил! — ворчал брат.
— Да что там яйца! Вот Аня всё успевала и не жаловалась! — раздражённо бросил муж, но, открыв пустой холодильник, понял: без неё «экономия» вдруг оказалась очень дорогой.
Аня об этом уже не думала. Она мазала масло на хрустящий тост, смеялась вместе с детьми и знала: её отпуск наконец-то начался.
Дальнобойщик из Монголии восстановил старенький бензовоз ЗИЛ-130. Получилась красотища