— Не смей так со мной разговаривать! — голос свекрови разнёсся по всей квартире, заставив соседей за стенкой притихнуть.
Софья стояла посреди кухни, сжимая в руках мокрую тряпку. Капли воды медленно стекали на пол, оставляя тёмные пятна на линолеуме. Она смотрела на Тамару Ивановну — женщину в дорогом халате, которая восседала за кухонным столом, как королева на троне. Перед ней стояла тарелка с остатками завтрака — яичница, которую приготовила Софья час назад. Желток растёкся по белому фарфору, смешиваясь с кетчупом в неаппетитную оранжевую массу.
— Я просто попросила вас убрать за собой посуду, — тихо произнесла Софья, стараясь сохранить спокойствие. — Всего лишь отнести тарелку в раковину.
Тамара Ивановна фыркнула и откинулась на спинку стула. Её лицо приняло выражение оскорблённого достоинства, которое она надевала каждый раз, когда кто-то смел ей перечить.
— В моём доме я никогда не занималась такой ерундой! У меня всегда была помощница. А теперь мой сын женился на тебе, и я вынуждена терпеть твои придирки. Знаешь что? Позови Андрея! Пусть он услышит, как ты со мной обращаешься!
Софья устало покачала головой. Андрей уехал на работу ещё в семь утра, оставив их вдвоём. Как всегда. Последние три месяца, с тех пор как Тамара Ивановна переехала к ним «временно» после продажи своей квартиры, каждое утро начиналось одинаково. Свекровь вставала около десяти, требовала завтрак, а потом устраивалась в гостиной смотреть сериалы, оставляя за собой хаос.
Софья молча подошла к столу и взяла тарелку. Тамара Ивановна демонстративно отвернулась, доставая телефон.
— Алло, Андрюша? — заговорила она громко, специально для Софьи. — Сыночек, ты не представляешь, что тут творится. Твоя жена совсем обнаглела. Я просто позавтракала, а она на меня накинулась! Требует, чтобы я, больная женщина с давлением, бегала с тарелками!
Софья слышала приглушённый голос мужа из динамика. Она не разбирала слов, но тон был примирительным. Как всегда. Андрей никогда не мог сказать матери «нет». Никогда не мог поставить её на место. Он просто уговаривал обеих «не ссориться» и «жить мирно».
Поставив тарелку в раковину, Софья вышла из кухни. Она прошла в спальню и закрыла дверь. Нужно было собраться с мыслями. Три месяца. Три бесконечных месяца она терпела. Сначала Тамара Ивановна обещала, что это всего на пару недель, пока она найдёт новую квартиру. Деньги от продажи старой лежали у неё на счету — целых четыре миллиона рублей. Но покупать новое жильё она не спешила.
«Зачем торопиться?» — говорила она Андрею. «Мне же хорошо с вами. Семья должна держаться вместе.»
Софья села на край кровати и взяла телефон. На экране высветилось несколько сообщений от подруги Кати.
«Ну как? Поговорила с Андреем?»
«Соф, ты же понимаешь, что это ненормально?»
«Она же тебя выживает из собственного дома!»
Софья усмехнулась. Из собственного дома. Если бы Катя знала всю правду. Эта квартира — трёхкомнатная, в хорошем районе — была куплена на деньги родителей Софьи. Они подарили молодожёнам первый взнос, помогли с ипотекой. Андрей тогда только начинал карьеру, его зарплаты едва хватало на продукты. Но теперь, спустя пять лет, он забыл об этом. Для него это была «наша» квартира, в которой его мать имела полное право жить.
Дверь спальни резко распахнулась. Тамара Ивановна стояла на пороге, упёршись руками в бока.
— Нечего прятаться! Выходи и извинись передо мной! Андрей сказал, что вечером серьёзно с тобой поговорит. Может, научит тебя уважению к старшим!
Софья медленно поднялась. Что-то внутри неё надломилось. Три месяца она молчала. Три месяца проглатывала обиды. Три месяца надеялась, что Андрей сам поймёт, сам решит. Но он не понимал. И не собирался понимать.
— Тамара Ивановна, — начала она ровным голосом, — давайте поговорим откровенно. У вас есть деньги на собственное жильё. Четыре миллиона — это достаточно для покупки хорошей однокомнатной квартиры. Почему вы не покупаете?
Свекровь выпрямилась, её глаза сузились.
— Это не твоё дело, на что я трачу свои деньги! Может, я хочу оставить их Андрею в наследство! Может, мне нужны они на лечение! Ты вообще кто такая, чтобы меня спрашивать?
— Я хозяйка этой квартиры, — спокойно ответила Софья. — И я имею право знать, сколько ещё мне терпеть ваше присутствие в моём доме.
— В твоём доме? — Тамара Ивановна расхохоталась. — Девочка, ты замужем за моим сыном! Всё, что твоё — это и его! А значит, и моё тоже! Я его мать! Я имею право жить там, где живёт мой сын!
Софья достала из ящика комода папку с документами. Она долго хранила её, надеясь, что не придётся использовать. Но момент настал.
— Вот договор купли-продажи, — она протянула бумаги свекрови. — Видите? Квартира оформлена на меня. Только на меня. Это было условием моих родителей, когда они давали деньги. Андрей не имеет к этой квартире никакого отношения. И вы, соответственно, тоже.
Лицо Тамары Ивановны побагровело. Она выхватила документы из рук Софьи и пробежала глазами по строчкам. Её руки дрожали от ярости.
— Ах ты… — она запнулась, подбирая слова. — Значит, вот как! Держишь моего сына на коротком поводке! Шантажируешь квартирой! Я всё расскажу Андрею! Он разведётся с тобой и найдёт нормальную женщину, которая будет уважать его мать!
Софья забрала документы и аккуратно убрала их обратно в папку.
— Расскажите, — согласилась она. — И заодно расскажите ему, почему за три месяца вы ни разу не помыли за собой посуду. Почему я каждый день убираю ваши вещи, разбросанные по всей квартире. Почему я готовлю вам отдельные блюда, потому что вам не нравится то, что едим мы с Андреем. Расскажите, как вы запретили мне приглашать подруг, потому что «шум мешает вам отдыхать». Как вы переставили всю мебель в гостиной по своему вкусу. Как выбросили мои цветы с балкона, потому что у вас «аллергия».
С каждым словом Софьи лицо свекрови становилось всё мрачнее. Она открывала рот, чтобы возразить, но Софья не дала ей такой возможности.
— И главное, Тамара Ивановна, расскажите ему правду. Что вы продали свою квартиру не из-за долгов, как сказали ему. А потому что решили «инвестировать» деньги. И теперь просто не хотите тратиться на новое жильё, пока можете бесплатно жить за наш счёт.
— Откуда ты… — начала Тамара Ивановна, но осеклась.
— Ваша подруга Нина Васильевна очень разговорчивая, — пояснила Софья. — Мы встретились в магазине на прошлой неделе. Она мне многое рассказала. В том числе и о том, как вы хвастались, что «обвели сына вокруг пальца» и теперь живёте «как у Христа за пазухой».
Тамара Ивановна отступила на шаг. Её властная поза сменилась неуверенностью. Она понимала, что попалась.
— Ну и что? — попыталась она взять себя в руки. — Андрей мне поверит, а не тебе! Я его мать! Кровь не вода!
— Возможно, — кивнула Софья. — Но это уже не имеет значения. Я приняла решение. У вас есть две недели, чтобы найти себе жильё и съехать. Если через две недели вы всё ещё будете здесь, я подам документы на выселение через суд.
— Ты не посмеешь! Андрей тебе этого не позволит!
— Андрею не нужно позволять. Это моя квартира, помните? Я имею полное право решать, кто в ней живёт. И я больше не желаю видеть вас здесь.
Тамара Ивановна схватилась за сердце — её любимый приём, когда нужно было вызвать жалость.
— Ох, плохо мне! Таблетки! Где мои таблетки!
Софья спокойно прошла мимо неё и направилась в гостиную. За спиной она слышала театральные стоны свекрови, но не обернулась. Она знала эти спектакли наизусть. Стоило Андрею появиться на пороге, как Тамара Ивановна чудесным образом «выздоравливала».
Она села на диван и взяла ноутбук. Нужно было написать официальное уведомление. Пусть всё будет по закону. Никаких устных договорённостей, которые потом можно интерпретировать как угодно.
В дверях появилась Тамара Ивановна. Она уже не держалась за сердце — поняла, что этот номер не проходит.
— Ты пожалеешь об этом, — прошипела она. — Андрей выберет меня, а не тебя. И тогда ты останешься одна в своей драгоценной квартире. Будешь пылинки сдувать с мебели и плакать в подушку!
Софья подняла на неё взгляд.
— Может быть. Но это будет мой выбор. Моя жизнь. И моё решение. А сейчас, пожалуйста, оставьте меня. Мне нужно работать.
Тамара Ивановна хлопнула дверью так, что задрожали стёкла в серванте. Софья вернулась к ноутбуку. Её руки не дрожали. На душе было спокойно — впервые за три месяца.
Вечером вернулся Андрей. Софья услышала, как хлопнула входная дверь, как он разулся в прихожей. Потом — приглушённые голоса на кухне. Мать явно делилась с ним «ужасными новостями». Софья продолжала сидеть в гостиной, дописывая отчёт для работы.
Андрей появился через десять минут. Лицо у него было мрачное, брови сдвинуты. Он остановился в дверях, глядя на жену сверху вниз.
— Что за цирк ты тут устроила? — начал он без предисловий. — Мама в слезах! Говорит, ты её выгоняешь! С ума сошла?
Софья закрыла ноутбук и встала. Она подошла к столу и взяла отпечатанное уведомление.
— Никакого цирка. Вот официальное уведомление о необходимости освободить жилплощадь в течение четырнадцати дней. Один экземпляр для твоей мамы, второй останется у меня.
Андрей выхватил бумагу из её рук и пробежал глазами по тексту. С каждой строчкой его лицо становилось всё краснее.
— Ты серьёзно? Ты реально собираешься выгнать мою мать на улицу?
— У неё четыре миллиона на счету, Андрей. Она не будет на улице. Она просто купит себе квартиру, как и планировала изначально.
— Она моя мать! — заорал он. — Единственная! И она имеет право рассчитывать на мою поддержку!
— Поддерживай, — спокойно ответила Софья. — Снимите вместе квартиру. Или купите. У тебя есть накопления, у неё тем более. Живите вместе, если вам так хочется. Но не здесь.
Андрей швырнул бумагу на пол.
— Да как ты смеешь! Это и мой дом тоже! Мы женаты пять лет! Я имею право голоса!
— Имеешь, — согласилась Софья. — В вопросах, касающихся нашей совместной жизни. Но не в вопросе собственности. Квартира моя, Андрей. Только моя. И я больше не желаю, чтобы твоя мать здесь жила.
Он подошёл к ней вплотную, нависая над ней.
— А если я не соглашусь? Если скажу: либо мама остаётся, либо я ухожу?
Софья посмотрела ему прямо в глаза. В этот момент она увидела в нём не мужа, не любимого человека, а маменькиного сынка, который так и не смог повзрослеть.
— Тогда уходи, — просто сказала она. — Если твоя мать для тебя важнее жены, если её комфорт для тебя приоритетнее нашей семьи, то уходи. Я не держу.
Андрей отшатнулся, как от пощёчины. Он явно не ожидал такого ответа. В его представлении Софья должна была испугаться, отступить, согласиться на его условия. Но она стояла перед ним спокойная и решительная.
— Ты… ты блефуешь, — пробормотал он. — Ты любишь меня. Ты не отпустишь меня.
— Я любила тебя, — поправила Софья. — Любила того мужчину, который пять лет назад клялся мне в вечной любви. Который обещал, что мы будем семьёй. Что будем поддерживать друг друга. Но этого мужчины больше нет. Вместо него я вижу человека, который позволяет своей матери превратить мою жизнь в кошмар. Который не может сказать ей «нет». Который выбирает её, а не меня. Раз за разом.
— Это не так! — возразил Андрей, но в его голосе не было уверенности. — Я просто пытаюсь сохранить мир в семье!
— В чьей семье, Андрей? В нашей с тобой? Или в вашей с мамой? Потому что последние три месяца я чувствую себя третьей лишней в собственном доме.
Из кухни донёсся грохот. Тамара Ивановна явно подслушивала и в порыве эмоций уронила что-то. Андрей обернулся на звук, потом снова посмотрел на жену.
— Софья, давай поговорим спокойно. Без ультиматумов. Мама пожилой человек, ей нужна забота…
— Ей пятьдесят восемь лет, Андрей. Она моложе моей мамы на два года. И моя мама прекрасно живёт одна, работает, путешествует. А твоя просто привыкла, что ты исполняешь все её капризы. И я больше не намерена в этом участвовать.
Андрей провёл рукой по волосам — жест, который он делал, когда не знал, что сказать. Он метался между двумя женщинами, пытаясь найти компромисс, которого не существовало.
— Две недели — это слишком мало, — наконец сказал он. — Дай хотя бы месяц. Мама найдёт квартиру, и мы поможем ей с переездом.
— Две недели, Андрей. Ни днём больше. Если бы она действительно искала квартиру эти три месяца, то давно бы нашла. Но она не искала. Она просто паразитировала на нашей доброте. Точнее, на твоей неспособности ей отказать.
— Не смей так говорить о моей матери!
— А ты не смей защищать то, что не заслуживает защиты! Твоя мать манипулятор, Андрей. Она врала тебе про долги, чтобы вызвать жалость. Она прикидывается больной, когда ей что-то не нравится. Она настраивает тебя против меня. И ты это позволяешь!
Тамара Ивановна больше не пряталась. Она вышла из кухни и встала рядом с сыном.
— Вот видишь, Андрюша? Видишь, какая она на самом деле? Злая, жестокая, бессердечная! Я же говорила тебе с самого начала — она тебе не пара! Нормальная жена никогда бы так не поступила!
Софья усмехнулась.
— Нормальная свекровь тоже бы так не поступила. Но мы имеем то, что имеем.
Она прошла мимо них и направилась в спальню. За спиной она слышала, как Тамара Ивановна что-то эмоционально говорит сыну, как тот пытается её успокоить. Но Софью это больше не волновало. Решение было принято.
Следующие дни прошли в напряжённой тишине. Тамара Ивановна демонстративно не разговаривала с невесткой, обедала в своей комнате, жаловалась по телефону подругам на «бессердечную девицу, которая выгоняет больную женщину из дома». Андрей пытался наладить мир, уговаривал Софью «подумать ещё раз», «не рубить с плеча». Но она была непреклонна.
На десятый день Тамара Ивановна сдалась. Она начала звонить риелторам, ездить на просмотры. Андрей возил её по квартирам, помогал с выбором. Софья в это время спокойно занималась своими делами, работала, встречалась с подругами. Впервые за долгое время она могла пригласить Катю на чай, не опасаясь скандала.
— Не могу поверить, что ты решилась! — восхищалась Катя, сидя на кухне. — Я бы так не смогла!
— Просто дошло до точки невозврата, — пожала плечами Софья. — Либо я, либо она. Третьего не дано.
— А Андрей? Он простит?
Софья задумалась. Простит ли? И нужно ли ей его прощение?
— Не знаю, Кать. И знаешь что? Мне уже всё равно. Если он выберет мать — значит, так тому и быть. Я устала жить в постоянном стрессе. Устала быть крайней. Устала оправдываться за то, что хочу жить в собственном доме по своим правилам.
На четырнадцатый день Тамара Ивановна съехала. Она нашла однокомнатную квартиру в пятнадцати минутах езды от них. Маленькую, но уютную. С ремонтом и мебелью. Андрей помог с переездом, перевёз вещи. Когда он вернулся вечером, Софья ждала его в гостиной.
— Ну что, довольна? — спросил он устало, падая в кресло. — Добилась своего?
— Андрей, давай начистоту. Ты правда не понимаешь, почему я так поступила? Или просто не хочешь понимать?
Он помолчал, глядя в окно. За стеклом начинался вечер, зажигались фонари.
— Она моя мать, Соф. Единственная. Отец умер десять лет назад, я у неё один. Она вырастила меня, дала образование. Я не могу просто взять и отвернуться от неё.
— Я не прошу тебя отворачиваться. Я прошу выстроить границы. Она может приезжать в гости. Может звонить, общаться. Но жить здесь постоянно — нет. Это наш дом, Андрей. Наша семья. А она превратила его в свою вотчину.
— Она просто привыкла по-другому…
— И пусть привыкает по-новому. Ей пятьдесят восемь, а не восемьдесят пять. У неё есть деньги, здоровье, подруги. Она не беспомощная старушка, как бы ей ни хотелось такой казаться.
Андрей потёр лицо ладонями.
— Она сказала, что больше никогда не переступит порог этого дома. Что ты для неё теперь чужой человек.
— Это её выбор, — Софья пожала плечами. — Я не запрещала ей приходить. Я просто попросила съехать. Если она решила обидеться — её право.
— А если я буду ездить к ней? Помогать, навещать?
— Езди. Я никогда не была против твоего общения с мамой. Я была против того, чтобы она жила с нами и превращала мою жизнь в филиал ада.
Андрей встал и подошёл к жене. Сел рядом на диван, взял её руку в свою.
— Прости меня, — тихо сказал он. — Я правда не видел, как тебе тяжело. Точнее, не хотел видеть. Мне казалось, что если не замечать проблему, она решится сама собой.
— Проблемы никогда не решаются сами собой, Андрей. Их решают люди. Или не решают, и тогда проблемы решают судьбу людей.
Он сжал её ладонь.
— Дашь мне второй шанс? Попробуем начать заново? Без мамы, без скандалов. Только ты и я.
Софья посмотрела в его глаза. Там была искренность, сожаление, надежда. Может быть, у них действительно есть шанс. Может быть, этот кризис научил его чему-то важному.
— Попробуем, — кивнула она. — Но, Андрей, запомни. Больше я такого не потерплю. Если твоя мама снова попытается переехать к нам под любым предлогом — я не буду ждать три месяца. Она отправится восвояси в тот же день. И если ты снова встанешь на её сторону — уйдёшь вместе с ней. Окончательно.
— Понял, — кивнул он. — Обещаю, больше такого не повторится.
Следующие недели показали, что Андрей действительно изменился. Он навещал мать два раза в неделю, помогал с покупками, возил по делам. Но домой её не приглашал. Тамара Ивановна сначала обижалась, потом смирилась. А через месяц даже позвонила Софье.
— Я хотела извиниться, — сказала она неожиданно. — Я действительно вела себя некрасиво. Просто мне было одиноко и страшно оставаться одной. Но это не оправдание. Прости меня, если сможешь.
Софья удивилась, но приняла извинения. Возможно, жизнь отдельно пошла свекрови на пользу. Возможно, она действительно осознала свои ошибки. А возможно, просто поняла, что сын не бросит жену ради неё.
Через полгода они встретились на дне рождения Андрея. Тамара Ивановна пришла с подарком и тортом, вела себя вежливо и тактично. После ужина помогла убрать со стола, помыла посуду. Софья с удивлением наблюдала за этой метаморфозой.
— Знаешь, — сказала свекровь, вытирая тарелки, — у меня появился друг. Владимир Петрович, вдовец. Живёт в соседнем доме. Мы ходим вместе в театр, на выставки. Он даже готовить меня учит.
Софья улыбнулась. Так вот в чём дело. Новая жизнь, новые интересы. Тамара Ивановна больше не зацикливалась на сыне, у неё появился свой мир.
— Я рада за вас, — искренне сказала Софья.
— И я рада, что вы с Андрюшей помирились. Знаешь, может, ты была права. Может, нам всем нужно было расстаться, чтобы снова стать семьёй. Только уже по-другому. На расстоянии.
Когда Тамара Ивановна ушла, Софья долго стояла у окна, глядя на вечерний город. Андрей обнял её сзади.
— О чём думаешь?
— О том, что иногда нужно отстаивать свои границы. Даже если это больно. Даже если это страшно. Потому что только так можно сохранить себя. И, как ни странно, семью тоже.
Андрей поцеловал её в макушку.
— Спасибо тебе. За то, что не сдалась. За то, что боролась. За нас.
Софья улыбнулась и прижалась к мужу крепче. За окном горели огни города, а в квартире было тихо и спокойно. Их квартире. Их доме. Их крепости, которую она защитила.
– Андрей, я у подруги. Я больше не могу жить у твоей матери. Не могу. – её голос сорвался, но она продолжила, стараясь говорить твёрдо