Виктория стояла на кухне и смотрела на кран. Капал. Снова. Уже третий месяц просила хозяйку починить, но та отмахивалась — мол, несущественная поломка, не мешает жить. Виктория вздохнула и принялась мыть посуду. Съёмная квартира в спальном районе стала их домом уже три года. Маленькая кухня, старый продавленный диван, обои с пятнами на стенах — всё это давно стало привычным.
Три года назад они с Алексеем только поженились. Думали, что это временно, что через год-полтора накопят на первый взнос и возьмут ипотеку. Но время шло, а денег не прибавлялось. Каждый месяц после оплаты аренды и коммуналки оставалось совсем немного. На продукты, проезд, мелкие расходы — и всё. Откладывать не получалось.
Виктория работала менеджером в небольшой фирме, зарабатывала сорок пять тысяч. Средненько, но стабильно. Алексей же, несмотря на постоянные переработки и редкие выходные, приносил домой около тридцати тысяч. Викторию это всегда поражало. Муж уходил из дома в семь утра, возвращался в девять вечера, работал без выходных, а получал меньше, чем жена с нормированным графиком.
Несколько раз Виктория пыталась заговорить с Алексеем о том, чтобы он нашёл другую работу. Подбирала слова аккуратно, чтобы не задеть мужское самолюбие. Говорила, что его ценят недостаточно, что за такие усилия должны платить больше. Но муж сразу закрывался и уходил от разговора.
— Не вмешивайся, — бросал Алексей, отворачиваясь. — Так платят всем.
Каждый раз одно и то же. Раздражённый вздох, короткая фраза, и муж уходил в другую комнату. Вика чувствовала растущее недоумение, но не настаивала. Боялась спровоцировать ссору. Думала, что просто у Алексея тяжёлый период, что скоро всё наладится.
Но время шло, а ситуация не менялась. Муж работал как проклятый, приходил вымотанный, ложился спать почти сразу. По выходным тоже уезжал на работу — то срочный заказ, то аврал, то кого-то подменить надо. Виктория оставалась одна дома, занималась хозяйством, смотрела сериалы. Жизнь превратилась в однообразную рутину.
Всё чаще жену мучили сомнения. Почему Алексей так упорно держится за работу, которая не приносит ни радости, ни нормальных денег? Временами ей казалось, что муж что-то скрывает. Но Вика гнала эти мысли прочь. Не хотела подозревать, выискивать тайны. Пыталась сосредоточиться на бытовых мелочах и собственных делах. Однако внутреннее беспокойство не покидало.
Совсем иначе жила семья мужа. Светлана Петровна с Петром Ивановичем обожали выставлять напоказ своё благополучие. Жили в просторной трёшке в центре города. Квартира большая, светлая, с хорошим ремонтом. Мебель новая, техника современная. Ездили на такси, хотя могли бы и на метро. Покупали дорогие продукты в премиальных супермаркетах. Петр Иванович недавно на пенсию вышел, а Светлана Петровна уже лет пять как не работала — говорила, что здоровье не позволяет.
При встречах свекровь всегда хвасталась покупками. То новый телевизор купили, то диван заказали итальянский, то посудомоечную машину установили. Виктория слушала и молчала. Удивлялась, откуда у пенсионеров такие деньги, но вслух не спрашивала. Не её дело.
Особенно Викторию поражала сестра мужа, Елена. Девушка младше Алексея на четыре года, двадцать шесть ей было. Нигде не работала. Жила с родителями и целыми днями сидела в социальных сетях. Постоянно публиковала фотографии из ресторанов, салонов красоты, торговых центров. То новое платье показывает, то айфон последней модели, то поездку к морю. Всегда яркая, ухоженная, весёлая.
Виктория заходила иногда на страницу Елены и недоумевала. Как можно так жить, нигде не работая? Родители что, настолько богатые? Или девушка откуда-то деньги получает? Непонятно. Но опять же — чужая семья, чужие дела.
Однажды осенним утром Виктория решила устроить генеральную уборку. Алексей уехал на работу рано, дома пусто и тихо. Жена включила музыку погромче, надела старую футболку и принялась за дело. Вытащила пыльные коробки из-под кровати, перебрала одежду в шкафу, протерла полки. Дошла до прикроватной тумбочки мужа.
Открыла верхний ящик — там лежали старые чеки, гарантийные талоны, инструкции от техники. Виктория начала разбирать, выбрасывая ненужное. Среди мусора наткнулась на аккуратно сложенный листок. Развернула — квитанция о зарплате.
На чеке стояла сумма — сто пятьдесят тысяч рублей. Виктория замерла. Несколько секунд не верила своим глазам. Перечитала ещё раз. Точно, сто пятьдесят. Дата — прошлый месяц. Значит, не ошибка, не старая квитанция.
Сердце застучало быстрее. Пальцы задрожали. Виктория покопалась в ящике дальше и нашла пачку платёжек. Кредиты. Пять штук. На двадцать, сорок, двадцать, пятнадцать и двадцать пять тысяч рублей. Жена быстро сложила в уме — сто двадцать тысяч уходит на кредиты. Из ста пятидесяти остаётся ровно тридцать. Те самые тридцать, которые Алексей приносил домой.
Виктория села на кровать. В голове крутились вопросы. Какие кредиты? Зачем? Кому? У Алексея нет ни машины, ни дорогой техники, ни долгов, о которых жена знала бы. Никогда не упоминал, что взял кредит. Ничего не покупал на крупные суммы.
Жена сидела с кипой бумаг в руках и пыталась понять, куда уходят деньги. Чем больше смотрела на эти суммы, тем сильнее чувствовала приближение ответа. Мысли складывались в цепочку. Алексей зарабатывает много, но отдаёт домой мало. Платит кредиты. Пять кредитов сразу. Огромные суммы.
И вдруг внутри словно что-то щёлкнуло. Перед глазами всплыли фотографии семьи мужа. Рестораны, кафе, покупки. Новый телевизор у родителей. Айфон у Елены. Поездка к морю. Итальянский диван. Всё сходилось. Алексей платит за их роскошь. Работает без отдыха, чтобы родные жили на широкую ногу. И никто из них не работал.
Виктория чувствовала, как внутри поднимается волна гнева. Руки сжимались в кулаки. Дышать становилось тяжело. Муж обманывал. Врал про маленькую зарплату, таскал деньги родителям, оплачивал кредиты за их покупки. А жена жила в съёмной квартире с капающим краном, экономила на всём, мечтала хоть немного отложить на будущее.
Жена встала, прошлась по комнате. Пыталась успокоиться, но не получалось. Мысли путались, эмоции захлёстывали. Хотелось кричать, плакать, бить посуду. Но Виктория сдержалась. Положила документы обратно в ящик и закрыла. Решила дождаться вечера и поговорить спокойно.
День тянулся бесконечно долго. Виктория пыталась отвлечься — доделала уборку, приготовила ужин, посмотрела фильм. Но мысли возвращались к найденным бумагам. Сто пятьдесят тысяч. Сто двадцать уходит на кредиты. Тридцать остаётся семье. Несправедливо. Обидно. Больно.
Вечером, когда Алексей пришёл домой, Виктория наблюдала за ним особенно внимательно. Муж снял куртку, разулся, прошёл на кухню. Сел за стол, начал есть ужин. Спокойно, будто ничего не произошло. Не замечал взгляда жены. Рассказывал что-то про работу, про коллег, про очередной аврал.
Виктория молча слушала. Сдерживала себя, чтобы не вспыхнуть сразу. Внутри зрело решение. Надо было дать мужу возможность объясниться. Может, есть какая-то причина. Может, всё не так, как кажется.
Алексей доел, откинулся на спинку стула, потянулся.
— Устал, — пробормотал муж. — Хочу спать уже.
Виктория тихо сказала:
— Мне кажется несправедливым, что все расходы в нашей семье лежат на мне.
Алексей поднял брови, посмотрел на жену удивлённо.
— Почему? Я же тоже вношу свою часть.
— Тридцать тысяч, — уточнила Виктория. — При том, что аренда двадцать пять. Остаётся пять. На что их хватит?
Муж пожал плечами, отвёл взгляд.
— Я получаю немного, — пробормотал Алексей. — Поэтому стараюсь не тратить лишнего. Экономлю, сколько могу.
Его безразличный тон вывел Викторию из себя. В груди поднималась волна гнева и обиды. Жена резко встала, подошла к спальне. Вернулась с пачкой документов. Швырнула на стол. Бумаги разлетелись, среди них мелькнула знакомая цифра — сто пятьдесят тысяч.
— Что это тогда значит? — громко спросила Виктория, указывая на квитанцию.
Алексей побледнел. Схватил бумагу, посмотрел, опустил глаза. Молчал. Пальцы дрожали.
— Откуда это? — тихо спросил муж.
— Из твоей тумбочки, — ответила Виктория. — Убиралась и нашла. Случайно.
Алексей судорожно сглотнул. Смял квитанцию в руке.
— Это… Не совсем моё, — начал муж, запинаясь.
— Как не твоё? — не поняла Виктория. — Это твоя зарплатная квитанция. Твоё имя, твоя должность.
Алексей молчал. Виктория схватила платёжки, бросила перед мужем.
— А это что? Пять кредитов! Сто двадцать тысяч в месяц! Ты мне объяснишь, наконец?
Муж поднял голову. На лице читалась растерянность, страх, вина.
— Это… Для семьи, — тихо проговорил Алексей.
— Для какой семьи? — не выдержала Виктория. — Для нашей? Мы ничего не покупали!
— Для родителей, — еще тише ответил муж. — И для Лены.
Виктория застыла. Смотрела на Алексея и не верила ушам.
— Ты платишь кредиты за своих родителей?
Алексей кивнул, не поднимая глаз.
— Они попросили помочь. Сказали, что им трудно. Что без меня не справятся.
— И ты взял на себя пять кредитов? — уточнила Виктория, стараясь говорить спокойно.
— Не взял, — возразил муж. — Они взяли. Я только плачу.
— В чём разница? — не поняла жена.
— Они оформили на себя. Но доход у них маленький, пенсия копеечная. Банк не дал бы столько. Поэтому я созаемщиком стал. И теперь плачу.
Виктория медленно опустилась на стул. Пыталась осмыслить услышанное. Родители мужа взяли кредиты. На технику, мебель, ремонт. Оформили официально, но платить не могут. Поэтому сын отдаёт деньги за них. Каждый месяц. Сто двадцать тысяч. Пока жена экономит на каждой копейке.
— Пока ты выплачиваешь кредиты своей родни, они живут на широкую ногу! — закричала Виктория, не сдержавшись.
Алексей вздрогнул. Сжался на стуле, будто ожидая удара.
— Это мой долг, — пробормотал муж. — Я сын. Обязан помогать.
— Помогать — это одно, — возразила Виктория, стараясь не кричать. — А содержать их полностью — другое. Твой отец на пенсии, но здоров. Может подработку найти. Твоя мать вообще не работает. Могла бы. А Елена? Ей двадцать шесть! Пусть сама зарабатывает!
— Они не могут, — упрямо повторил Алексей. — Им тяжело.
— А нам легко? — не выдержала жена. — Мы три года на съёмной квартире! Я мечтаю об ипотеке, а ты отдаёшь родителям деньги на айфоны и рестораны!
— Не кричи, — попросил муж. — Пожалуйста.
Виктория замолчала. Смотрела на Алексея и понимала — для него семья всегда будет важнее жены. Родители, сестра — они на первом месте. А жена где-то сбоку. Её потребности не важны. Её мечты не имеют значения.
— Выбирай, — твёрдо сказала Виктория. — Либо они, либо я.
В голосе не было ни истерики, ни просьбы. Только усталость. Жена не хотела быть женщиной, чей муж тратит силы и деньги на тех, кто даже работу искать не желает.
Алексей поднял голову. Посмотрел на Викторию испуганно.
— Ты о чём?
— О том, что я устала, — ответила жена. — Устала жить в нищете, пока твоя семья купается в роскоши. Устала экономить, пока твоя сестра гуляет по ресторанам. Устала от обмана.
— Я не обманывал, — возразил муж. — Просто не говорил.
— А разница есть? — спросила Виктория.
Алексей молчал. Виктория встала, прошла к окну. Смотрела на улицу, на тёмные дома, на редкие фонари.
— Сколько ещё платить? — спросила жена, не оборачиваясь.
— Два года, — тихо ответил муж. — Самый большой кредит закроется через два года. Остальные раньше.
— Два года, — повторила Виктория. — А потом что? Они возьмут новые?
Алексей не ответил. Молчание было красноречивее слов. Виктория повернулась к мужу.
— Ты не изменишься, — констатировала жена. — Не сможешь отказать родителям. Не поставишь границы.
— Я не могу, — признался Алексей. — Они мои родители. Как я им откажу?
— А мне ты можешь отказать, — уточнила Виктория. — Мне можешь врать. Меня можешь обманывать.
Муж опустил голову. Виктория видела — он понимает. Но ничего не изменит. Продолжит платить, отдавать, жертвовать. Пока у родителей будут деньги на роскошь, у его семьи денег на самое необходимое не будет.
Жена прошла в спальню. Достала сумку, начала складывать вещи. Одежду, косметику, документы. Брала только самое нужное. Алексей вошёл следом, стоял в дверях.
— Ты куда? — растерянно спросил муж.
— К подруге, — коротко ответила Виктория. — Пока не найду съёмную.
— Успокойся, — попросил Алексей. — Давай поговорим нормально.
— О чём говорить? — устало спросила жена, не переставая собирать вещи. — Ты уже всё сказал. Родители важнее. Сестра важнее. Я — нет.
— Не говори так, — попросил муж. — Я просто обязан помогать родным.
— Обязан, — повторила Виктория. — А передо мной ты ничего не обязан, выходит.
Алексей молчал. Виктория застегнула сумку, повернулась к мужу.
— Я не могу больше жить с мужчиной, который ставит чужие интересы выше нашей семьи, — спокойно сказала жена. — Просто не могу. Устала.
Голос был холодным, но уверенным. Виктория надела пальто, взяла сумку. Прошла мимо мужа к выходу. Алексей не остановил. Только молча сидел за столом, не поднимая головы.
Вика открыла дверь, вышла на лестничную площадку. Закрыла за собой. Спустилась вниз, вышла на улицу. Холодный осенний ветер ударил в лицо. Виктория глубоко вдохнула и почувствовала, как будто тяжёлый камень наконец-то слетел с души.
Достала телефон, набрала номер подруги. Объяснила ситуацию коротко. Подруга сразу согласилась приютить, сказала приезжать. Виктория поймала такси и уехала.
Всю дорогу смотрела в окно и думала. Три года брака. Три года обмана. Жила впроголодь, экономила на всём, мечтала о собственном жилье. А муж тратил деньги на родителей, которые могли бы работать, но не хотели. На сестру, которая предпочитала жить за чужой счёт. И ни разу не подумал о жене.
Виктория не жалела. Знала — поступила правильно. Не могла больше терпеть. Не хотела жить в постоянной нужде ради чужого благополучия. Пусть Алексей выбирает — родители или собственная семья. А Виктория выбрала себя.
Подруга встретила у подъезда. Обняла, провела в квартиру. Заварила чай, усадила на диван. Не задавала лишних вопросов, просто была рядом. Виктория благодарно посмотрела на неё и впервые за долгое время почувствовала спокойствие.
Через неделю Алексей позвонил. Просил вернуться, обещал поговорить с родителями, пообещал изменить ситуацию. Виктория выслушала молча. Потом спросила, отказался ли муж от кредитов. Алексей замялся, сказал, что не может сразу, что родители обидятся. Виктория положила трубку. Больше не брала.
Ещё через месяц подала на развод. Процесс шёл быстро — общего имущества почти не было, детей тоже. Алексей не сопротивлялся. Брак был расторгнут.
Виктория сняла однокомнатную квартиру. Небольшую, но чистую, с нормальным ремонтом. Без капающего крана и старого дивана. Обустроилась, начала жить заново. Работала, копила, планировала будущее. Теперь знала точно — все деньги идут на неё. Никаких тайных кредитов, никакого обмана.
Однажды случайно увидела в соцсетях фотографию Елены. Девушка стояла возле новой машины, улыбалась. В комментариях писала, что брат подарил. Виктория усмехнулась и закрыла приложение. Пусть Алексей дарит машины сестре. Пусть оплачивает родителям роскошь. Это больше не касалось бывшей жены.
Прошло четыре года. Виктория накопила достаточно на первоначальный взнос для ипотеки. Подала заявку в банк, получила одобрение. Начала смотреть варианты. Скоро будет своя квартира. Не съёмная, а собственная. Заработанная честно, без обмана и лжи.
Вечером того дня, когда одобрили ипотеку, Виктория сидела на балконе с чашкой чая. Смотрела на город, на огни в окнах, на тёмное небо. Думала о пройденном пути. О браке, который закончился. О муже, который выбрал родителей. О себе, которая выбрала свободу.
Жалела ли? Нет. Виктория знала — сделала правильный выбор. Не позволила использовать себя. Не согласилась жить в нищете ради чужого благополучия. Ушла вовремя. И теперь строила жизнь заново. Свою жизнь. Где все решения принимала сама. Где деньги тратила на себя. Где будущее зависело только от неё.
И это было прекрасно.