— Всё, Галина, жизнь меняется! Мы теперь богаты!
Василий ворвался в кухню словно ураган, его глаза сияли таким восторгом, какого Галина не видела с их свадьбы тридцать лет назад. Он хлопнул на стол конвертом с гербовой печатью так громко, что старая кошка Муся подскочила на подоконнике и недовольно фыркнула.
Галина медленно подняла уставшие глаза от кастрюли, где булькал борщ. После восьмичасовой смены в библиотеке её ноги гудели, а в голове всё ещё звучали просьбы читателей о книгах, которых давно нет в фонде.
— Богаты? — она вытерла руки о фартук. — С чего бы это?
Василий расхохотался, схватил жену за талию и закружил по тесной кухне, едва не задев табуретку.
— Дядя Фёдор из Твери! Помнишь, я рассказывал? Троюродный какой-то там… Он у мер и оставил мне наследство! Дом и деньги на счету!
Галина осторожно взяла конверт. Бумага была плотная, печать выглядела внушительно. Но что-то царапнуло её внутри — то самое чувство, которое всегда предупреждало о неприятностях. Слишком уж это было похоже на сказку.
***
Супруги Смирновы прожили вместе два десятилетия в старой трёхкомнатной квартире на Таганке. Василий работал электриком в ЖЭКе — руки золотые, характер покладистый. Соседки его обожали: и розетку починит, и люстру повесит, и денег лишних не возьмёт. Галина заведовала небольшим отделом в районной библиотеке. Жалованье скромное, но она любила свою работу — запах книг, тишину читального зала, благодарность постоянных посетителей.
Дочь Марина выучилась на программиста и уехала в Петербург. Звонила каждую неделю, приезжала на праздники. Жизнь текла размеренно, без потрясений и излишеств.
Письмо изменило всё.
Поначалу радость захлестнула обоих. Галина мечтала о новых шторах и ремонте в ванной. Василий говорил о машине — не обязательно новой, но хотя бы не старше десяти лет. Вместе они строили планы о даче, где можно было бы проводить выходные.
Но уже через неделю Галина заметила первые тревожные звоночки.
— Зачем ты месишь тесто руками? — спросил Василий, морщась. — Купи миксер, как у людей. Эти твои деревенские привычки…
Галина удивлённо подняла брови. Её мать и бабушка всегда месили тесто руками. Василий обожал её пироги именно такими.
— Какие деревенские привычки? Я всю жизнь так делаю.
— Вот именно, — буркнул он. — Пора меняться.
В магазине случилась другая сцена. Проходя мимо зеркала в торговом центре, Василий вдруг остановился и долго разглядывал своё отражение.
— Посмотри на это пальто, — сказал он с отвращением. — Семь лет ношу! Как нищий какой-то.
— Но оно же целое, тёплое…
— Целое! — передразнил он. — Галка, мы теперь можем позволить себе нормальные вещи. А не донашивать старьё.
Кульминацией стал вечер, когда Галина поставила на стол картошку с селёдкой — их любимый ужин по четвергам.
— Опять картошка? — Василий отодвинул тарелку. — Я не могу больше есть эту крестьянскую еду. Почему не купила морепродуктов? Или хотя бы мяса нормального?
— Вася, но ты же любишь…
— Любил! — отрезал он. — Я теперь другой человек, понимаешь? У меня есть деньги, статус. А ты всё живёшь как раньше.
***
В тот вечер они поругались впервые за много лет. Василий ушёл спать в гостиную, а Галина просидела на кухне до утра, глядя в окно на редкие огни ночной Москвы.
Утром он вошёл в кухню, налил себе кофе и сказал, не глядя ей в глаза:
— Знаешь, Галя, ты слишком простая для меня. Я теперь другой человек. Мне нужно соответствовать новому положению.
Галина долго молчала, разглядывая трещинку на любимой чашке.
— Нет, Вася, — наконец тихо ответила она. — Это не ты стал другим человеком. Ты просто перестал быть собой.
После его ухода на работу — он всё ещё ходил в ЖЭК, хотя постоянно грозился уволиться — Галина поднялась этажом выше, к Вере Никитичне. Старушка жила одна, но дверь её квартиры всегда была открыта для соседей. В прихожей пахло яблочным пирогом и корицей.
— Заходи, милая, — Вера Никитична сразу поняла, что случилось что-то серьёзное. — Чайку?
За кухонным столом, накрытым клетчатой клеёнкой, Галина рассказала всё. Вера Никитична слушала, кивала, подливала чай.
— Знаешь, Галь, — сказала она наконец, — деньги не портят людей. Они просто вытаскивают наружу то, что внутри сидело. Как лакмусовая бумажка.
— Но он же был хорошим…
— Был. А может, просто притворялся? Или сам не знал, какой он на самом деле?
Галина вернулась домой с тяжёлым сердцем. Вера Никитична была права — она больше не могла оправдывать мужа.
***
Галина вернулась от Веры Никитичны с тяжёлым сердцем. На кухонном столе лежала записка: «Уехал к друзьям. Не жди». Почерк Василия стал размашистым, небрежным — раньше он писал аккуратно, мелко.
В субботу утром приехала Марина. Дочь обняла мать в прихожей, сразу заметив тёмные круги под глазами.
— Мам, ты похудела. Что происходит?
За чаем на той же кухне, где всё началось, Галина рассказала о последних неделях. Марина слушала, хмурясь, теребила салфетку.
— Покажи письмо, — попросила она.
Галина достала конверт из серванта. Марина включила настольную лампу, поднесла бумагу к свету. Провела пальцем по печати, перевернула конверт.
— Мам, тут же ошибки в адресе. И печать… Смотри, она криво стоит. И реквизитов никаких нет — ни ИНН, ни ОГРН.
— Но как же…
Марина уже набирала номер.
— Алло, Лен? Это Марина. Ты же юристом работаешь? Можешь глянуть один документ?
Через час стало ясно — письмо поддельное. Никакого наследства не существовало.
Вечером того же дня в дверь позвонили. На пороге стояли Тамара и Светлана — подруги Галины со студенческих времён. В руках — коробка зефира, лица виноватые.
— Галя, не гони нас. Дай объяснить.
В маленькой кухне Тамары запахло мандаринами — она всегда покупала их килограммами. Закипел чайник, зашипел, выпуская пар.
— Это мы написали письмо, — выпалила Светлана.
Галина застыла с чашкой в руках.
— Вы с ума сошли? — слёзы покатились по щекам. — Зачем?
— Мы видели, как он на тебя смотрит. Как отзывается, когда ты не слышишь, — Тамара накрыла её руку своей. — Хотели проверить. Если человек хороший, деньги его не изменят.
— Вы разрушили мою семью!
— Нет, Галь. Лучше горькая истина о муже, чем сладкая ложь о браке.
***
Галина вернулась домой за полночь. В прихожей пахло дорогим виски и табаком — Василий снова начал курить, хотя бросил десять лет назад.
Он сидел в гостиной, развалившись в кресле. На журнальном столике — бутылка виски за три тысячи, которую он купил в долг у соседа.
— Где шлялась? — спросил, не оборачиваясь.
Галина прошла на кухню, включила маленький светильник над плитой. Налила себе чаю, села за стол. Руки не дрожали — внутри была странная пустота и спокойствие.
— Вась, иди сюда. Нам надо поговорить.
Он ввалился в кухню, покачиваясь, держа в руке стакан.
— Письмо было поддельное, — сказала она ровно.
Стакан замер на полпути ко рту. Василий побледнел, потом лицо налилось краской.
— Что? Как поддельное?
— Подруги написали. Проверить хотели.
Он рассмеялся — резко, зло.
— Поддельное? Ну и что? Зато я понял, кто ты на самом деле. Серая мышь, которой место у плиты!
— Нет, Вася, — Галина встала, — это я поняла, кто ты.
Она прошла в спальню, достала из шкафа сумку. Сложила документы, несколько вещей, фотографию Марины.
— Ты куда собралась? — Василий стоял в дверях.
— Ухожу.
— Куда это? Некуда тебе идти!
Галина застегнула сумку, прошла мимо него к двери.
— Куда угодно лучше, чем здесь.
Галина закрыла за собой дверь квартиры, где прожила почти тридцать лет. Звук щелчка замка отозвался в сердце глухой болью.
***
Прошло три недели. Василий сидел на кухне за тем самым столом, где когда-то торжественно хлопнул конвертом. Теперь на клеёнке лежал кусок чёрствого хлеба и недопитая кружка чая. Холодильник гудел натужно — давно пора чинить, но руки не поднимались.
Все в доме знали про «наследство». Тамара со Светланой не удержались — рассказали подругам, а те разнесли по всему району. Теперь при встрече соседи отводили глаза или откровенно усмехались.
На работе Василий получил выговор — третий раз не вышел после запоя. Начальник, мужик простой, но справедливый, покачал головой:
— Ду рак ты, Смирнов. Жену такую потерял.
В это время Галина раскладывала новые поступления в маленьком книжном магазине на Чистых прудах. Зарплата меньше, чем в библиотеке, но хозяйка — интеллигентная женщина лет шестидесяти — сразу прониклась к ней симпатией.
— Галина Петровна, вы улыбайтесь чаще, — сказала покупательница, выбирая детективы. — У вас такая светлая улыбка.
Глаза оставались грустными, но в них появилось что-то новое — спокойная сила человека, пережившего бурю.
***
Весна пришла неожиданно рано. В маленьком дворике на Таганке распустились первые одуванчики, пробиваясь сквозь прошлогоднюю листву.
Галина шла по знакомой аллее с Мариной и трёхлетним Мишей — внуком, которого она видела только по видеосвязи. Малыш тащил за собой яркого воздушного змея, путаясь в длинной верёвке.
— Баба Галя, смотри, как он летает! — Миша подпрыгивал от восторга.
— Осторожнее, не упади, — Марина придержала сына за капюшон курточки.
На скамейке у детской площадки сидел сутулый мужчина в мятой куртке. Василий. Он поднял голову, увидел их — и замер. В глазах мелькнула надежда, рука дёрнулась, словно хотел помахать.
Галина не остановилась. Прошла мимо ровным шагом, держа внука за руку. Но в душе что-то отпустило — та горечь, что камнем лежала все эти месяцы. Она простила. Не для него — для себя.
— Баба, а кто это? — спросил Миша.
— Никто, солнышко. Просто человек.
Иногда письмо, даже ложное, приносит правду, которой не хватало всю жизнь.
Ключи от чужой жизни