— Простите… кто вы такие? — произнесла Марина, застыв на пороге собственной квартиры.
Она только что вернулась с суточной смены в скорой помощи. Ноги гудели, голова раскалывалась от усталости, и всю дорогу домой она мечтала только об одном — горячий душ, чашка чая и долгожданная тишина. Но вместо привычного полумрака прихожей её встретил яркий свет, запах жареных котлет и… чужие люди.
На её любимом диване развалился незнакомый подросток в наушниках, из которых доносился грохот рэпа. В коридоре на батарее сушились чужие носки — полосатые, с дырками на пятках. Из кухни тянуло запахом жареных котлет, а в ванной надрывался фен.
Из кухни выплыла полная женщина лет пятидесяти в цветастом халате, вытирая руки о фартук.
— Ой, а ты, наверное, Марина? — радостно улыбнулась она. — Мы тут у Павлика остановились. Он же сказал, что ты не против! Я его мама, Людмила Петровна. А это Витя, племянник. Ира с малышкой в ванной, сейчас выйдут.
Марина почувствовала, как земля уходит из-под ног. Павлик — её парень, который всего два месяца назад переехал к ней, — не предупредил её ни о чём. Абсолютно ни о чём.
***
Полгода назад жизнь Марины текла размеренно и одиноко. Дом — работа — дом. Скорая помощь не оставляла времени на личную жизнь. В тридцать два года она привыкла к пустой квартире, к ужинам перед телевизором, к выходным в одиночестве.
Bх встреча c Павлом казалась Марине подарком судьбы. После тяжёлой смены она забежала в аптеку за каплями от насморка, и там за прилавком стоял Павел — высокий, с мягкой улыбкой и внимательными карими глазами.
— Тяжёлый день? — спросил участливо.
Она кивнула, не доверяя голосу. После двух лет одиночества, бесконечных смен и пустой квартиры, Павел показался ей воплощением домашнего уюта и надёжности. Марина растаяла.
Через неделю они пили кофе в маленькой кофейне. Через месяц — ужинали у неё дома. Павел умел слушать, умел успокаивать.
— У меня сосед алкоголик, — пожаловался он через три месяца знакомства. — Опять всю ночь буянил. Можно я у тебя переночую?
Одна ночь превратилась в неделю. Потом он принёс вещи.
— Временно, — заверил он. — Пока квартиру не найду.
Марина не возражала. Было приятно возвращаться в дом, где тебя ждут. Павел готовил простые ужины, встречал с работы, массировал уставшие плечи.
Первый звоночек прозвенел через месяц. Павел попросил её карту — купить продукты, пока она на смене. Потом ещё раз. И ещё. Постепенно это стало привычкой. Марина не считала — зарплата врача скорой позволяла не экономить на еде.
— Мариш, — сказал он однажды, — можешь одолжить пятнадцать тысяч? У сестры проблемы, ребёнок заболел.
Она дала без вопросов. Потом ещё десять. Потом двадцать.
— Я всё верну, — обещал Павел, целуя её в лоб. — Как только встану на ноги.
Марина не знала, что он уже давно уволился из аптеки. Не знала, что сестра с детьми выселена за неуплату из съёмной квартиры. Не знала, что у его матери никогда не было своего жилья — она всю жизнь жила то у одного, то у другого родственника.
Она узнала обо всём этом, когда пришла домой и обнаружила их всех в своей квартире.
***
Первые дни Марина пребывала в состоянии шока. Она пыталась поговорить с Павлом, но он отмахивался:
— Мариш, ну что ты накручиваешь? Это же временно! Неделя-две максимум.
Людмила Петровна оказалась словоохотливой женщиной, которая с утра до вечера рассказывала о своих болячках, соседях и родственниках.
— Мы не помешаем, деточка, — говорила она, переставляя кастрюли в кухонных шкафах. — Ты же на работе сутками, тебе и не заметно будет!
Витя, пятнадцатилетний племянник, оккупировал диван и телевизор. Он ел всё, что находил в холодильнике, разбрасывал крошки и обёртки. Ира с Дашей и Людмилой Петровной спали в спальне Марины, а сама хозяйка квартиры ночевала на раскладушке в коридоре.
— Тебе же всё равно на работу рано, — объясняла Людмила. — А малышке нужен спокойный сон.
Марина молчала. После суточных дежурств не было сил спорить. Она приходила, падала на раскладушку и отключалась. Утром, пока все спали, уходила на новую смену.
Через неделю начали пропадать вещи. Сначала мелочи — любимая кружка, махровое полотенце. Потом Марина обнаружила Иру в своём халате.
— Я свой постирала, — объяснила та. — Ты же не против?
Марина промолчала. Потом исчезла её косметика из ванной — Людмила Петровна «навела порядок». Продукты из холодильника таяли со скоростью света — Витя был в том возрасте, когда едят всё и постоянно.
Счета за коммуналку выросли втрое. Интернет стал тормозить — Витя качал игры. Соседи начали жаловаться на шум.
А потом Марина пришла с ночной смены. Дома её встретила перестановка.
— Я тут немного изменила расположение мебели, — сообщила Людмила Петровна. — Так удобнее будет. А то у вас, Мариш, как-то не по-домашнему всё стояло.
Марина посмотрела на свою гостиную, где теперь всё было переставлено под вкусы чужой женщины, на раскладушку, которая стала её постелью, на чужие вещи, разбросанные повсюду. И впервые чётко осознала: это не гости. Это ок ку панты. Они захватили её жизнь, её пространство, её дом.
***
На следующее утро Марина проснулась от уведомления на телефоне: с её карты списано тридцать тысяч рублей. Перевод на имя Ирины Павловой. Она почувствовала, как внутри поднимается волна гнева.
Марина встала и направилась на кухню, но остановилась за дверью, услышав голоса.
— Да ладно тебе, — говорил Павел. — Она всё равно не заметит. У неё денег хватает, врачи хорошо получают.
— Всё равно неудобно, — отвечала Ира. — Может, спросить надо было?
— Зачем лишний раз дёргать? Мы же потом вернём. Когда встанем на ноги.
Марина застыла. Это была не случайность, не недоразумение. Это была продуманная схема. Они использовали её — планомерно, цинично, без зазрения совести.
Она молча прошла в спальню, бывшую спальню. Распахнула шкаф — её вещи были сдвинуты в угол, освобождая место для платьев Иры. В ящиках комода — детские вещи. На туалетном столике — чужая косметика.
В этот момент раздался звонок в дверь. На пороге стояла соседка снизу, Валентина Ивановна, обычно тихая и деликатная женщина. Сейчас её лицо было багровым от гнева.
— Марина, что у вас происходит? — возмущалась она. — Это невозможно! У вас там что, детский сад? Топот целыми днями, ребёнок орёт, телевизор гремит! А сегодня с вашего балкона мне на голову вода капает, там какие-то тряпки сушатся.! Если не прекратится, я в полицию заявлю!
Марина извинилась, закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. В гостиной Витя включил музыку на полную громкость. Из кухни доносился смех Людмилы Петровны. Даша заплакала в спальне.
И тут внутри у Марины что-то оборвалось. Она поняла: если не остановит это сейчас, то потеряет не только квартиру, но и себя. Она достала телефон и набрала номер.
— Алло, юридическая консультация? Мне нужна помощь с выселением незаконно проживающих лиц…
***
Вечером следующего дня Марина вернулась с работы раньше обычного. Она специально взяла отгул на следующий день, чтобы разобраться с ситуацией. В руках — пакет документов. Копия свидетельства о праве собственности. Заявление в полицию о незаконном списании средств. Уведомление о выселении.
В квартире царила идиллия: вся семья Павла сидела за ужином, смеялись, обсуждали какое-то телешоу. Стол ломился от еды — видимо, Людмила Петровна постаралась. Павел разливал чай, Ира кормила Дашу, Витя уплетал третью котлету.
Марина положила документы на стол, и разговоры стихли.
— Завтра к десяти утра вы все должны покинуть мою квартиру. — спокойно сказала она. — Собирайте вещи.
— В смысле? — Павел поперхнулся чаем. — Мариш, ты серьёзно?
— Абсолютно серьёзно. У вас есть ночь на сборы. Вы все уезжаете. Завтра.
Людмила Петровна всплеснула руками:
— Господи, да что случилось-то?
— Случилось то, что вы живёте в моей квартире без моего разрешения, распоряжаетесь моими вещами как своими.
— Но… но мы же почти семья! — начала плакать Людмила Петровна.
— Нет, — твёрдо ответила Марина. — Вы квартиранты без договора. И срок вашего пребывания истёк.
Павел встал, подошёл к ней:
— Мариш, это же из-за усталости. Ты просто перерабатываешь. Давай я тебе чай сделаю, мы спокойно всё обсудим…
— Да, я устала. Устала от того, что меня используют. Устала спать на раскладушке в собственной квартире. Устала от того, что с моей карты исчезают деньги.
— Это недоразумение! — попытался замять ситуацию Павел. — Мариш, давай поговорим…
— Мы уже поговорили. Ключи на стол. Все комплекты.
— Ты не имеешь права! — взвизгнула Ира. — У меня дети!
— Именно поэтому я даю вам время до утра. Иначе вызову полицию прямо сейчас. Кража — это уголовная статья.
Скандал длился ещё час. Павел угрожал, умолял, обещал измениться. Людмила Петровна рыдала, говорила про больное сердце. Ира молчала, прижимая к себе дочь. Только Витя продолжал есть котлеты, с интересом наблюдая за происходящим.
***
Затем они начали собираться. Собиральсь до трех ночи. Марина не спала, сидела на кухне с чашкой чая и слушала, как они собираются. Шёпот, всхлипы, грохот чемоданов. Павел несколько раз подходил к кухне, но не решался зайти.
Последней ушла Людмила Петровна. Остановилась в дверях:
— Ты пожалеешь. Останешься одна, старая и никому не нужная!
Марина ничего не ответила. Просто закрыла дверь и повернула замок.
Первую ночь в опустевшей квартире Марина проплакала. Не от жалости к себе или к Павлу, а от облегчения и усталости. Утром она встала, открыла все окна, впуская свежий воздух. Перемыла всю квартиру, переставила мебель обратно, выбросила чужие забытые вещи.
К вечеру квартира снова стала её домом. Тихим, уютным, только её.
Через неделю Павел написал длинное сообщение с извинениями и просьбой встретиться. Марина удалила его, не дочитав. Через месяц от общих знакомых она узнала, что семейство Павловых точно так же поселилось у какой-то другой женщины.
Марина сидела на балконе, пила чай и смотрела на закат. В квартире было тихо. Никто не гремел кастрюлями, не кричал, не трогал её вещи. Она была одна, но впервые за долгое время не чувствовала себя одинокой.
Телефон завибрировал — сообщение от коллеги: «Маринка, завтра после смены не убегай! Хочу познакомить тебя со своим братом. Врач-кардиолог, недавно развёлся. Очень хороший человек».
Марина улыбнулась и написала в ответ: «Спасибо, но мне сейчас хорошо одной. Может быть, через пару месяцев».
Она отложила телефон и закрыла глаза, наслаждаясь тишиной своего дома. Урок был усвоен: лучше быть одной, чем с кем попало. И уж точно лучше быть хозяйкой своей жизни, чем жертвой чужих манипуляций.
Солнце садилось за горизонт, окрашивая небо в розовые тона. Марина допила чай и пошла готовиться к завтрашней смене. Жизнь продолжалась, и она снова принадлежала только ей.
– Ах ты неблагодарное сущеsтв0! – закричал муж на застолье, когда я отказалась продавать свою квартиру