После тяжелых родов Алена наконец оказалась дома. Восемнадцать часов схваток, экстренное кесарево сечение, трое суток в реанимации. Врачи говорили, что всё прошло хорошо, но Алена чувствовала себя разбитой. Каждое движение отдавалось болью в животе, швы тянули, голова кружилась от слабости. Но всё это отступало на задний план, когда Алена смотрела на сына.
Илья. Маленький, сопящий комочек с тёмными волосами и крошечными пальчиками. Алена назвала его в честь деда, которого очень любила в детстве. Сергей пожал плечами, когда жена предложила имя. Сказал — «ладно, пусть будет Илья». Не обсуждал, не спорил. Будто речь шла о выборе обоев для кухни, а не об имени собственного сына.
Первые ночи дома были кошмаром. Илья плакал каждые два часа — хотел есть, хотел на руки, мокрый подгузник. Алена почти не спала, прислушиваясь к каждому вздоху малыша. Вставала, кормила, укачивала, снова укладывала. Засыпала на полчаса и просыпалась от плача. И снова — вставать, качать, кормить.
Сергей спал в соседней комнате. Говорил, что ему рано на работу, что нужно высыпаться. Алена не спорила. Понимала, что муж устаёт. Но каждый раз, когда вставала среди ночи одна, в груди поднималась тяжесть. Почему муж не может встать хоть раз? Подать бутылочку с водой, поменять подгузник, подержать сына, пока Алена умоется?
Сергей быстро потерял интерес к заботам о ребенке. Первую неделю ещё держал Илью на руках, осторожно, будто боялся сломать. Фотографировал, отправлял друзьям. Но потом новизна прошла. Ребёнок превратился в источник шума, грязных подгузников и бессонных ночей. Сергей начал жаловаться на усталость и нехватку времени.
— У меня проект горит на работе, — говорил муж, когда Алена просила помочь. — Мне нужно сосредоточиться, а тут этот ор постоянный.
— Дети плачут, — отвечала Алена устало. — Это нормально.
— Может, нормально, но мне от этого не легче.
В доме накапливалось напряжение. Алена чувствовала, как между ними растёт невидимая стена. Каждое мелкое недоразумение превращалось в ссору. Сергей раздражался, когда видел разбросанные детские вещи. Когда слышал плач. Когда заходил в кухню и не находил готового ужина.
— Ты же дома целый день, — бросал муж. — Неужели сложно убрать и поесть приготовить?
Алена смотрела на мужа и не знала, что ответить. Целый день. Кормление каждые три часа. Смена подгузников. Купание. Укачивание. Стирка детских вещей. Глажка. Илья почти не давал опустить себя в кроватку — требовал рук постоянно. Алена носила сына на руках, готовила одной рукой, ела на ходу. К вечеру валилась с ног.
Но Сергей этого не видел. Видел только беспорядок, усталую жену и орущего ребёнка.
Муж стал всё чаще задерживаться после работы. Говорил, что нужно «развеяться». Заходил в бар с коллегами, приходил за полночь с запахом пива. Алена сидела одна с ребёнком, слушая тишину квартиры, и чувствовала, как между ними растёт пропасть.
С каждым днём Сергей становился раздражительнее, грубее. Кричал из-за пустяков. Грязная чашка в раковине превращалась в повод для скандала. Детская кофточка на спинке стула — тоже. Плач ребёнка ночью — особенно.
— Ты изменилась после родов, — бросил муж однажды вечером, глядя на жену с каким-то отвращением. — Раньше была нормальной женщиной. А теперь — замученная тётка с вечно грязными волосами.
Алена стояла посреди комнаты с сыном на руках и не могла вымолвить ни слова. Замученная тётка. Грязные волосы. Да, волосы не мыла два дня. Потому что не было времени. Потому что Илья плакал каждый раз, когда Алена пыталась отойти в ванную.
Алена старалась сгладить конфликты. Не отвечать на грубость, не провоцировать. Улыбаться, когда муж приходил домой. Спрашивать про работу, про настроение. Готовить любимые блюда. Но сил оставалось всё меньше. Каждый день был испытанием на выносливость.
Когда Илье не исполнилось и трёх месяцев, Сергей устроил очередной скандал. Пришёл домой поздно, уставший, злой. Зашёл в квартиру, услышал плач ребёнка и взорвался.
— Опять! — заорал муж, швыряя куртку на пол. — Каждый вечер одно и то же! Я не могу так больше!
Алена качала сына, пытаясь успокоить. Илья плакал, сучил ножками, выгибался. Колики мучили малыша каждый вечер, и ничего нельзя было сделать — только ждать, когда пройдёт.
— Серёжа, прости, у него живот болит, — начала Алена, но муж не слушал.
— Мне плевать! — Сергей подошёл ближе, лицо красное от злости. — Я устал от этого вечного плача! Устал от хаоса в доме! Устал от того, что не могу нормально жить!
— Это твой сын, — тихо сказала Алена.
— Сын? — усмехнулся Сергей. — Я его почти не вижу. Работаю как проклятый, чтобы обеспечить семью, а прихожу домой — и что? Бардак, орущий ребёнок, жена, которая даже на себя посмотреть не может.
Алена стояла, прижимая к себе Илью, не в силах поверить, что всё это говорит её муж. Человек, с которым она встречалась три года. За которого вышла замуж год назад. Который обещал любить и в горе, и в радости.
— Ты не помогаешь мне, — выдохнула Алена. — Ни разу не помог. Я одна со всем справляюсь. Одна. А ты приходишь и обвиняешь меня.
— Помогать? — Сергей рассмеялся, но смех был злым. — Я зарабатываю деньги. Плачу за квартиру, за еду, за твои подгузники и бутылочки. Это не помощь?
— Это твоя обязанность, — ответила Алена, и голос дрожал. — Так же, как моя обязанность — заботиться о сыне. Но я не обязана делать это в одиночку.
Сергей шагнул к жене, и в глазах мелькнуло что-то страшное. Алена инстинктивно отступила, защищая ребёнка. Муж остановился, тяжело дышал, сжимал кулаки.
— Знаешь что? — произнёс Сергей медленно, отчётливо. — Собери свои вещи. Я подаю на развод. Мне надоело.
Тишина. Алена смотрела на мужа и не понимала, что только что услышала. Развод. Собери вещи. Надоело.
— Ты серьёзно? — прошептала Алена.
— Абсолютно, — кивнул Сергей, и лицо было холодным, решительным. — Я не хочу больше этого. Не хочу тебя, не хочу этого ребёнка, не хочу этой жизни. Забирай сына и уходи.
Сергей развернулся и вышел из комнаты. Хлопнула дверь спальни. Алена стояла посреди гостиной с плачущим сыном на руках и не могла пошевелиться. Муж оставил женщину в полном отчаянии.
Алена долго стояла в тишине, не зная, куда идти и что делать. Илья заплакал громче, и только тогда Алена пришла в себя. Начала механически качать сына, шептать: «Тише, тише, всё хорошо». Хотя ничего хорошего не было. Мир вокруг будто потерял краски. Всё казалось нереальным, будто происходило с кем-то другим.
Ночью Алена не сомкнула глаз. Уложила Илью в кроватку, села рядом на пол и смотрела, как поднимается и опускается маленькая грудка. Перебирала в голове последние месяцы. Беременность, роды, первые недели дома. Где она допустила ошибку? Что сделала не так? Почему любимый человек вдруг стал чужим, злым, жестоким?
Сколько бы ни думала, не могла найти ответа. Может, просто Сергей не был готов к отцовству. Не был готов к ответственности, к бессонным ночам, к тому, что теперь не только он в центре внимания. Но почему тогда соглашался на ребёнка? Почему радовался, когда узнал о беременности? Почему покупал коляску, кроватку, игрушки?
Утром Алена решила идти к единственному человеку, кто мог бы её поддержать — к матери.
Дорога до родного дома казалась бесконечной. Алена села в автобус, держа Илью на руках и сумку с детскими вещами на плече. С каждой остановкой сердце стучало сильнее. Алена не знала, как встретит её мать. Они не общались последний год — после свадьбы отношения испортились. Лидия Петровна не одобряла Сергея, говорила, что тот «ветреный» и «не муж». Алена обиделась, перестала звонить. А теперь ехала просить помощи.
На руках был трёхмесячный Илья, завёрнутый в тёплое одеяло. Сумка с детскими вещами и ком в горле. Алена надеялась лишь на крышу над головой, хоть ненадолго. Пока не придумает, что делать дальше.
Когда автобус остановился у знакомой остановки, Алена вышла и медленно пошла по улице, где выросла. Вот тот двор, где играла в детстве. Вот та скамейка, где сидела с подругами. Вот подъезд, пятый этаж, квартира сорок два.
Алена поднялась на лифте, остановилась у знакомой двери. Несколько секунд просто стояла, не решаясь нажать на звонок. Потом вдохнула и позвонила.
Дверь открылась почти сразу. Лидия Петровна стояла на пороге в домашнем халате, с полотенцем в руках. Окинула дочь взглядом сверху вниз. Увидела младенца, сумку, заплаканные глаза. Тяжело вздохнула, но молча отступила, пропуская их в квартиру.
В взгляде матери не было тепла. Только усталость и холодное безразличие. Алена почувствовала себя нежеланной с первой минуты. Но деваться было некуда.
— Проходи, — коротко сказала Лидия Петровна и прошла на кухню.
Алена разделась, сняла с Ильи тёплую кофточку, прошла следом. Села за стол, тот самый, за которым ела в детстве. Мать включила чайник, достала чашки. Молчала, ждала.
— Мама, — начала Алена, и голос дрожал. — Сергей выгнал меня. Сказал, что подаёт на развод.
Лидия Петровна стояла у чайника, не оборачиваясь. Спиной к дочери. Алена продолжала:
— Он кричал, что устал от ребёнка, от меня. Что не хочет больше этой жизни. Велел собирать вещи и уходить.
Мать повернулась. Лицо было каменным.
— И что ты хочешь от меня?
Алена моргнула, не ожидая такого вопроса.
— Я… я хотела пожить у тебя. Хоть немного. Пока не решу, что делать дальше.
Лидия Петровна поджала губы, налила чай в чашки, поставила одну перед дочерью. Села напротив.
— Сама виновата, — произнесла мать сухо.
Алена застыла, не веря услышанному.
— Что?
— Я говорю — сама виновата, — повторила Лидия Петровна, помешивая сахар в чае. — Надо было лучше думать, за кого замуж выходишь. Я же предупреждала. Говорила, что этот твой Сергей ненадёжный. А ты не слушала.
Алена не поверила услышанному. В тот момент хотелось хоть немного сочувствия. Хоть каплю поддержки. Но мать продолжала:
— Не сумела удержать мужчину — вот и результат. Теперь сиди с ребёнком одна.
Эти слова больно резанули по сердцу, заставив Алену сжаться. Не сумела удержать. Будто это её вина, что Сергей изменился. Будто она что-то сделала не так.
— Мама, я родила три месяца назад, — тихо сказала Алена. — Я еле справляюсь. Илья не спит ночами, у него колики. Мне нужна помощь.
— Все рожают и справляются, — отрезала Лидия Петровна. — Я тебя одна вырастила, и ничего. Никто мне не помогал.
Алена поняла, что поддержки здесь не будет. Мать смотрела на дочь холодно, отстранённо, будто перед ней сидел случайный знакомый, а не родной человек.
Глубоко вдохнув, Алена попыталась говорить спокойно:
— Мама, мне сейчас просто нужно время. Прийти в себя, решить, что делать дальше. Можно я останусь с Ильей хоть на несколько недель?
Лидия Петровна допила чай, поставила чашку на стол.
— У меня своя жизнь, Алёна. И чужие проблемы мне ни к чему.
— Чужие проблемы? — переспросила Алена, и голос задрожал. — Я твоя дочь. Илья — твой внук.
— Ты взрослая, — ответила мать. — Сама вышла замуж, сама родила. Теперь сама разбирайся.
Слёзы подступили к глазам, но Алена сдержалась. Не понимала, как мать может быть такой жестокой. Как можно отказать собственной дочери, которая осталась с младенцем на руках, без мужа, без денег, без крыши над головой?
Молчание между ними стало невыносимым. Воздух будто застыл. Илья зашевелился на руках у Алены, начал хныкать. Алена машинально качала сына, смотрела на мать и не узнавала её.
Наконец Алена тихо произнесла:
— Ты выгонишь меня с трёхмесячным ребёнком на улицу?
Лидия Петровна не ответила сразу. Смотрела на дочь долго, и в глазах не было ничего. Ни жалости, ни сожаления. Потом медленно указала рукой на дверь.
— Я тебя вырастила. Дала образование. Помогала, сколько могла. Дальше сама справляйся.
Эти слова прозвучали как приговор. Алена поняла, что надеяться не на кого. Поднялась из-за стола, взяла сумку. Илья начал плакать громче, чувствуя напряжение матери.
Алена собрала вещи в полном оцепенении. Застегнула сумку, завернула сына в одеяло, надела куртку. Лидия Петровна стояла у двери, скрестив руки на груди, и смотрела, как дочь одевается. Лицо оставалось спокойным, без следа эмоций.
Когда Алена вышла на лестничную площадку, за спиной захлопнулась дверь. Щёлкнул замок. Алена стояла, прижимая к себе плачущего сына, и не могла двинуться с места. С каждым шагом по лестнице сердце сжималось от боли.
На улице стояла холодная ноябрьская ночь. Фонари бросали тусклый свет на пустую дорогу. Редкие прохожие спешили по своим делам, не обращая внимания на женщину с младенцем. Алене некуда было идти. Домой не вернёшься — Сергей выгнал. К матери — не пустили. Подруг в городе не осталось — все разъехались после школы.
Единственным местом, где можно было укрыться, оказался вокзал. Алена добралась туда на автобусе. Зашла в здание, нашла свободную скамейку под потолочными лампами. Села, укутала Илью потеплее. Ребёнок наконец успокоился, уснул на руках.
Алена сидела, прижимая к себе сына, и смотрела в одну точку. Не чувствовала ни усталости, ни холода. Только пустоту внутри. Вокруг шумел вокзал — объявления о прибытии поездов, голоса, шаги. А Алена сидела и думала, что же дальше.
Утром, едва рассвело, Алена набрала номер старой подруги. Катя. Они учились вместе в университете, дружили четыре года, потом Катя переехала в другой город. Общались редко, последний раз разговаривали больше года назад. Но Алена не знала, к кому ещё обратиться.
Катя ответила после пятого гудка, голос сонный.
— Алло?
— Катя, это Алёна, — выдохнула Алена, и голос сорвался на слезах. — Извини, что так рано. Я не знаю, к кому обратиться.
Катя проснулась мгновенно.
— Алён, что случилось?
Алена рассказала всё — про Сергея, про мать, про ночь на вокзале. Говорила сбивчиво, путая слова, но Катя всё поняла. Выслушала молча, потом без колебаний сказала:
— Приезжай. Я встречу. Сколько денег на билет нужно?
Несколько дней ушло на дорогу и оформление документов. Алена добралась до города, где жила Катя. Поезд, такси, незнакомые улицы. Катя встретила на вокзале, обняла крепко, забрала сумку. Повезла к себе.
Квартира Кати была маленькой — однушка на окраине. Но уютной, тёплой. Катя постелила Алене на диване, принесла детскую кроватку, которую одолжила у соседки. Сказала:
— Живи, сколько нужно. Не торопись.
В новом городе Алену встретили тихие улицы и спокойствие. Постепенно Алена приходила в себя. Через неделю подала документы на развод, на алименты. Начала искать работу. Катя помогала с Ильёй — сидела с ребёнком, пока Алена ходила на собеседования.
Жизнь двигалась вперёд, хоть и медленно. Каждый день давался тяжело, но Алена справлялась. Находила в себе силы вставать по утрам, кормить сына, улыбаться ему, даже когда внутри было пусто.
Прошли месяцы. Алена нашла работу оператором в местной фирме. Зарплата небольшая, но стабильная. Накопила немного денег и сняла маленькую однокомнатную квартиру. Катя помогла устроить Илью в ясли. Алена каждое утро отводила сына, ехала на работу, вечером забирала. Укладывала спать, читала сказки, пела колыбельные.
Каждый день был непростым, но Алена впервые за долгое время чувствовала, что справляется. Сама. Без мужа, без матери. Только она и сын. И этого было достаточно.
Вечерами, укладывая Илью спать, Алена думала, что, возможно, всё это было нужно. Чтобы понять, кто настоящий, а кто — нет. Чтобы начать заново. Чтобы стать сильнее.
Прошли годы. Илья пошёл в садик, потом в школу. Рос умным, добрым мальчиком. Алена устроилась на лучшую работу, повысили зарплату. Переехали в двушку. Жизнь наладилась.
Сергей несколько раз пытался увидеть сына. Звонил, писал, приезжал. Алена решительно отказывала. Бывший муж однажды пришёл с подарком, стоял у двери, просил разрешения хоть раз увидеть Илью. Алена закрыла дверь перед его лицом. Для неё это было завершением той главы жизни.
Потом попыталась появиться и Лидия Петровна. Позвонила, когда Илье исполнилось шесть лет. Сказала, что хочет увидеть внука, что ей одиноко, что пора забыть старые обиды.
Алена слушала молча. Вспоминала ту ночь на вокзале, когда сидела с трёхмесячным ребёнком на руках и не знала, что делать. Вспоминала холодный взгляд матери, руку, указывающую на дверь.
— Нет, — спокойно ответила Алена.
— Как нет? — Лидия Петровна не ожидала отказа. — Я же твоя мать. Илья мой внук.
— Ты отказалась от нас, когда мы нуждались в тебе, — сказала Алена ровно. — Теперь я отказываюсь от тебя. Справедливо.
— Алёна, ну ты же…
— До свидания, мама.
Алена положила трубку. В тот момент почувствовала, как прошлое окончательно отпустило. Не забыла, через что прошла. И знала, что прощать тех, кто бросил её в самый страшный момент, не обязана. Никому ничего не должна. Ни Сергею, ни матери.
Только сыну. И себе.
Вещий сон