– Он слопал весь торт! Даже детям не оставил…
Анна стояла босиком на холодном линолеуме, глядя в пустой холодильник. Утренняя кухня была тихой, только холодильник гудел свою бесконечную песню. На столе стояла пустая тарелка с остатками крема, вокруг – россыпь крошек, рядом – нераспакованная коробка с детскими свечками в форме цифры шесть.
На стене, прикреплённый магнитом в виде божьей коровки, висел детский рисунок. Неровными линиями были изображены она сама и два мальчика, держащиеся за руки. Внизу корявыми буквами: «Мамин торт самый вкусный».
Анна закрыла холодильник. Эта тишина была страшнее любого крика.
***
Шесть лет назад Анна Никитина считала себя счастливой женщиной. У неё был муж Сергей – крупный, добродушный водитель фуры, квартира в новостройке, взятая в ипотеку, и два чудесных мальчика-близнеца – Егор и Лёша. Тогда ей казалось, что всё складывается как надо: своё гнёздышко, любящая семья, работа бухгалтера в торговой фирме.
Сергей любил её готовку, называл «хозяйкой от Бога». Первое время так и было – она с удовольствием готовила борщи и котлеты, пекла пироги по выходным. Но постепенно что-то начало меняться.
– Мам, можно ещё супчика? – просил Лёша, протягивая пустую тарелку.
– Конечно, солнышко, – Анна открывала кастрюлю и замирала. Пустая. Она же варила пятилитровую кастрюлю вчера вечером!
– Папа всё съел, – тихо сказал Егор. – Он сказал, что очень голодный после дороги.
В другой раз она поставила на стол миску голубцов – двадцать штук, рассчитывая на два дня. Пошла купать детей, вернулась – на плите только жирное пятно и пустая миска.
– Серёж, где голубцы?
– Съел. Вкусные были. А еще есть, что поесть? – он даже не поднял глаз от телефона.
– Нет. А дети что будут есть завтра?
– Кашу сваришь. Не трагедия же.
Анна не нашла больше слов, чтобы ответить на такую наглость.
Жили они скромно. Её зарплаты едва хватало на ипотеку и коммуналку, его – на продукты и самое необходимое. Анна вела тетрадь расходов, покупала по акциям, экономила на себе. Сергей же будто жил в параллельной реальности – покупал себе дорогую колбасу, газировку литрами, чипсы пачками. И всё это исчезало за один вечер.
Свекровь Тамара Петровна, добрая в целом женщина, была ослеплена материнской любовью:
– Серёженька у меня всегда хорошо кушал! Мужчина должен быть сытым!
Только мать Анны, Вера Ивановна, иногда качала головой и тайком подсовывала внукам то яблоки, то печенье.
***
В тот вечер Анна вернулась с работы позже обычного – делали квартальный отчёт. Дома было тихо – дети уже спали. Она открыла холодильник, чтобы достать йогурты, которые купила мальчикам на завтрак. Пусто. В мусорном ведре – четыре пустых стаканчика и банановые шкурки.
Анна опустилась на табуретку. Внезапно накатила такая усталость, что не было сил даже заплакать. Но это была не усталость от готовки или уборки. Это была усталость от безразличия.
Она вспомнила своего отца, Ивана Петровича. Как он в её детстве покупал одно пирожное и всегда отдавал ей, притворяясь, что не любит сладкое. Только став взрослой, она поняла – он просто не мог позволить себе два. Но для дочки – мог отказаться от единственного.
А её муж… Её муж был полной противоположностью.
Ночью Лёша проснулся, подошёл к её кровати:
– Мам, а завтра будет каша с яблоком?
– Будет, милый. Обязательно будет.
– А папа не съест?
Она не ответила. Просто погладила сына по голове и отвернулась к стене. Что она могла сказать? Что папе плевать, будет у них завтрак или нет?
В ту ночь она впервые подумала о разводе. Мысль пришла тихо, незаметно, как первый снег. Но Анна тут же отогнала её. Нельзя. У детей должен быть отец. У неё должна быть семья. Так правильно.
Но правильно ли?
***
День рождения близнецов приближался. Шесть лет – важная дата, последний год перед школой. Анна взяла отгул, чтобы всё подготовить. Денег на покупной торт не было, но она и не хотела покупной. Хотела испечь сама, с любовью, как пекла ей мама в детстве.
Она объехала три магазина, выискивая акции. Купила яйца, сливки, хорошее сливочное масло, фрукты для украшения, желатин для крема. Потратила половину месячной суммы на продукты, но событие важное. Оно того стоили.
Пекла ночью – духовка работала еле-еле, приходилось подолгу ждать, пока нагреется. Дом наполнился запахом ванили и вишнёвого варенья. На подоконнике остывали три пышных коржа, на столе – крем в миске, накрытый плёнкой. На стене висели самодельные гирлянды из цветной бумаги – мальчики вырезали их вчера вечером.
К четырём утра всё было готово. Торт стоял в холодильнике – большой, красивый, с кремовыми розочками. Утром она планировала добавить свечи и разбудить именинников песенкой.
Анна поставила будильник на семь и легла спать. Два часа – это лучше, чем ничего.
Проснулась она от тишины. Будильник показывал половину восьмого – она проспала. Вскочила, накинула халат и побежала на кухню.
Холодильник был открыт. На средней полке, где стоял торт, зияла пустота. На столе – ложка в креме. В раковине – пустая банка из-под сгущёнки, которую она берегла для глазури.
Анна набрала номер Сергея. Гудки показались вечностью.
– Ты съел торт?
– А что такого? Вкусно же получилось. Я взял остальное на работу, мужиков угостить. Чем мне, по-твоему, завтракать? Опять кашей?
Телефон выпал из её рук.
***
Мальчики ещё спали. Анна тихо, словно во сне, начала собирать вещи. Детские куртки, несколько свитеров, любимые игрушки – мишку Егора и машинку Лёши. Документы из ящика, свидетельства о рождении, полис.
Слёз не было. Она двигалась механически, словно робот.
На кухонной стене висела семейная фотография – они вчетвером в парке, улыбаются. Счастливые. Или играющие в счастливых? Анна сняла фотографию и положила в ящик стола. Пусть остаётся здесь, в этой квартире, вместе с иллюзиями.
В дверь постучали. На пороге стояла Тамара Петровна с пакетом:
– Анечка, я блинчиков напекла внукам на день рождения! Что случилось? Ты такая бледная!
– Сергей съел праздничный торт. Весь. Ночью.
– Ну что ты, Анечка, из-за какого-то торта! Серёжа у меня всегда с аппетитом был! Растущий организм!
– Ему тридцать пять лет, Тамара Петровна.
– Для матери сын всегда ребёнок! Ну съел и съел, новый испечёшь!
Анна посмотрела на свекровь долгим взглядом:
– А я у вас кто? Повар из столовой? Бесплатное приложение к вашему сыну?
– Анна! Как ты можешь!
– Могу. И больше не буду. Не буду больше молчать, готовить по ночам, считать копейки, пока ваш сын жрёт… простите, ест за троих. Не буду объяснять детям, почему папе можно всё, а им – остатки.
Она подхватила сумки, разбудила сонных мальчиков:
– Собирайтесь, солнышки. Мы едем к бабушке Вере. Там отпразднуем день рождения.
– А папа? – спросил Егор.
– Папа… папа занят.
Они вышли на лестничную площадку. В подъезде пахло чужими обедами – кто-то жарил рыбу, кто-то варил борщ. Нормальные семьи готовились к обычному субботнему дню.
Дверь за ними захлопнулась с громким щелчком.
***
Мама Анны жила в двухкомнатной хрущёвке на другом конце города. Открыла дверь и всё поняла без слов. Просто обняла дочь и прошептала:
– Наконец-то.
Пока дети смотрели мультики, Вера Ивановна достала муку, яйца, сахар:
– Будем печь новый торт. Вместе. Как в твоём детстве.
Они пекли весь день. Мальчики помогали – взбивали крем, лизали ложки, смеялись, когда мука попадала на нос. К вечеру на столе стоял новый торт – не такой красивый, как ночной, немного кривоватый, но сделанный с любовью.
Задули свечи. Загадали желания. Егор сказал:
– Я загадал, чтобы мама больше не плакала по ночам.
– А я – чтобы торт всегда доставался нам, – добавил Лёша.
Анна обняла сыновей. Впервые за долгие месяцы она улыбнулась по-настоящему.
За стеклом медленно падал первый снег – ранний в этом году. Крупные хлопья ложились на подоконник и тут же таяли. Впереди ещё развод, суды, делёж имущества, споры об алиментах. Но сейчас, глядя на своих смеющихся детей, которые впервые за долгие месяцы ели досыта, она чувствовала – может снова дышать.
***
Прошло три месяца. Анна с детьми снимала небольшую квартиру недалеко от мамы. Было трудно – деньги приходилось считать ещё тщательнее. Но в холодильнике всегда была еда для детей. На столе – их любимые фрукты. А по выходным – домашняя выпечка.
Сергей сначала звонил, требовал вернуться, потом умолял, потом угрожал судом. Но постепенно затих. Алименты платил нерегулярно, но Анна научилась обходиться.
В одно апрельское утро солнце грело по-весеннему робко. Анна сидела с мальчиками на лавочке в парке, доставая из пакета пирожки с капустой – испекла утром сама.
– Мам, они ещё тёплые! – обрадовался Егор, откусывая большой кусок.
Лёша жевал молча, потом вдруг спросил:
– Мам, а папа теперь с нами не живёт, потому что он всё съел?
Анна погладила сына по голове:
– Потому что он не умел делиться, сынок. А в семье главное – делиться. И едой, и радостью, и заботой.
Она достала из сумки три яблока – красные, блестящие, купленные специально к прогулке. Протянула каждому мальчику по одному, третье оставила себе. Откусила кусочек – кислое, хрустящее, настоящее.
– Мам, смотри, солнышко! – Лёша показал на небо, где сквозь облака пробивались лучи.
Анна улыбнулась. Они были сыты – не только пирожками и яблоками. Они были сыты покоем, вниманием друг к другу и простым правом быть собой.
Наигрались