Юлия положила очередную пятитысячную купюру в конверт и пересчитала содержимое. Ещё сто тридцать нужно до минимального первоначального взноса. Андрей сидел рядом, вычёркивал расходы из таблицы. Три года снимали однокомнатную квартиру на самой окраине — крошечную, с видом на промзону, зато дешёвую. Пятнадцать тысяч в месяц. Остальное откладывали. Отпуск не брали ни разу. Кафе — только по праздникам. Одежду покупали на распродажах. Мечтали о своём. О настоящем своём доме.
— Ещё год, — вздохнула Юлия. — Может, полтора.
Андрей обнял жену за плечи.
— Потерпим. Главное, цель есть.
На следующий день позвонила Тамара Ивановна. Голос свекрови звучал необычно мягко, почти ласково.
— Юленька, я тут подумала. Вы с Андрюшей так долго копите. Может, я помогу? У меня есть немного отложенных денег.
Юлия замерла с телефоном у уха.
— Тамара Ивановна, мы не можем принять…
— Почему не можете? Я мать Андрея. Хочу помочь детям. Двести пятьдесят тысяч. Хватит?
Юлия переглянулась с мужем. Андрей кивнул, глаза загорелись надеждой.
— Тамара Ивановна, это… очень щедро с вашей стороны. Мы вернём, обязательно.
— О чём ты говоришь? Какое «вернём»? Это помощь детям, а не кредит.
Свекровь приехала на следующий день. Привезла конверт с деньгами, обняла невестку, расцеловала сына.
— Только выбирайте квартиру хорошую, — добавила Тамара Ивановна, усаживаясь на диван. — Чтобы не на самой окраине. И район безопасный. И планировка удобная.
Юлия кивала, соглашалась. Конечно, свекровь права. Деньги дала, имеет право высказать мнение.
В следующие недели Тамара Ивановна звонила каждый день. Спрашивала про поиски, интересовалась вариантами. Когда Юлия показывала фото понравившихся квартир, свекровь сразу находила недостатки.
— Эта слишком маленькая. А эта в плохом районе. Вот эту даже не рассматривайте — там панельный дом старый.
Юлия терпела. Андрей молчал. Когда наконец нашли двухкомнатную квартиру в новостройке, показали Тамаре Ивановне. Свекровь изучала планировку минут пятнадцать.
— Ну, эта ничего, — наконец одобрила Тамара Ивановна. — Берите.
Ипотеку оформили на Юлию. У неё зарплата выше — сорок восемь тысяч против тридцати пяти у Андрея. Плюс кредитная история чистая, ни одной просрочки. Банк одобрил заявку быстро. Ежемесячный платёж — тридцать семь тысяч рублей. Много, но потянут.
Въехали в новую квартиру в мае. Мебель минимальная — диван, стол, кровать. Бытовую технику покупали по распродажам. Телевизор взяли самый простой. Шторы сшила Юлия сама из дешёвой ткани. Зато своё. Своя квартира, свои стены, свой дом.
Жили экономно. Юлия брала дополнительные проекты на работе — отчёты, аудиты, консультации. Работала по вечерам и выходным. Уставала так, что к ночи валилась с ног. Но деньги нужны. Андрей подрабатывал грузчиком по субботам, помогал знакомому с переездами. Тяжело, но платили нормально.
Каждый месяц первого числа Юлия шла в банк. Вносила платёж, получала квитанцию. Дома аккуратно складывала бумажку в толстую папку. Тридцать шесть квитанций за три года. Тридцать шесть месяцев без отпусков, без ресторанов, без новой одежды. Но квартира стоила того.
Тамара Ивановна приезжала раз в месяц. Пила чай, осматривала квартиру, давала советы. И обязательно, каждый раз, напоминала:
— Если бы не мои деньги, вы бы ещё года два копили.
Юлия кивала, благодарила. Андрей молчал. Стало привычкой. Свекровь имеет право гордиться. Помогла же.
Всё изменилось неожиданно. Позвонила мама, голос дрожал:
— Юль, бабушка умерла. Сегодня утром. Тихо, во сне.
Юлия приехала в родной город на похороны. Стояла у гроба, смотрела на бабушкино лицо — спокойное, почти улыбающееся. Вспоминала детство. Как бабушка пекла пироги, как рассказывала сказки, как учила вязать. Плакала тихо, не всхлипывая.
После похорон мама передала конверт.
— Это тебе. Бабушка откладывала. Хотела, чтобы ты получила.
Три миллиона рублей. Юлия смотрела на цифру в выписке и не верила. Три миллиона. Этого хватит закрыть ипотеку полностью. Полностью. Больше никаких платежей, никаких долгов.
Вернувшись домой, Юлия рассказала Андрею. Муж обнял жену, прижал к себе.
— Закроем ипотеку?
— Да, — кивнула Юлия. — Сразу.
На следующий день поехали в банк. Написали заявление на досрочное погашение. Сотрудница улыбалась, поздравляла. Через три дня пришло подтверждение — ипотека закрыта. Квартира полностью их. Без обременений, без долгов, без ежемесячных тридцати семь тысяч.
Юлия стояла посреди гостиной, обнимала Андрея и чувствовала невероятное, почти физическое облегчение. Будто с плеч сняли тяжеленный рюкзак. Дышать стало легче.
— Теперь можем откладывать на машину, — мечтательно произнёс Андрей.
— Или на отпуск, — засмеялась Юлия. — Представляешь? Настоящий отпуск, не на даче у родителей.
Неделю жили в эйфории. Обсуждали планы, считали бюджет без ипотеки, выбирали курорты в интернете. Юлия даже купила себе новое платье. Первое за три года. Просто так, без повода.
В субботу позвонила Тамара Ивановна. Голос странный, напряжённый.
— Андрюша, я приеду сегодня вечером. Нужно поговорить.
Приехала с большим чемоданом. Юлия открыла дверь, улыбнулась:
— Тамара Ивановна, здравствуйте. На долго к нам?
Свекровь прошла в квартиру, поставила чемодан у стены. Села на диван, сложила руки на коленях. Лицо серьёзное.
— Я решила прописаться у вас.
Повисла тишина. Юлия переглянулась с Андреем. Муж смотрел на мать с недоумением.
— Мама, ты что?
— Слышала, вы ипотеку закрыли, — продолжила Тамара Ивановна ровным голосом. — Значит, места хватит и мне. Моя квартира старая требует ремонта. А здесь всё новое, удобное.
Юлия присела на край кресла.
— Тамара Ивановна, мы не можем вас прописать. Нам нужно личное пространство. Понимаете?
— Не понимаю, — отрезала свекровь. — Я помогла вам купить эту квартиру. Вы бы без меня до сих пор снимали углы.
— Мы благодарны вам за помощь, — осторожно продолжила Юлия. — Но прописка… это слишком серьёзный шаг.
— Андрей! — Тамара Ивановна повернулась к сыну. — Ты молчишь?
Андрей отвёл взгляд, пожал плечами.
— Мама, Юля права. Нам нужно побыть вдвоём.
Свекровь резко встала. Лицо покраснело, на шее вздулись вены.
— Вдвоём?! — голос Тамары Ивановны зазвенел от возмущения. — Я вас обеспечила жильём, а вы теперь меня выгоняете?!
Юлия тоже поднялась, сделала шаг вперёд.
— Тамара Ивановна, давайте спокойно…
— Молчи! — рявкнула свекровь, стукнув кулаком по столу. — Деньги на первоначальный взнос давала я, так что квартира моя!
Внутри Юлии что-то щёлкнуло. Холодная ярость растеклась по телу. Руки сжались в кулаки.
Юлия молча развернулась, прошла в спальню. Достала из шкафа толстую синюю папку. Вернулась в гостиную, бросила папку на стол перед свекровью. Папка упала с глухим стуком.
— Откройте, — ледяным голосом произнесла Юлия.
Тамара Ивановна нахмурилась, но открыла. Внутри стопка квитанций, аккуратно сложенных по датам.
— Это платёжки за три года, — Юлия говорила медленно, чётко выговаривая каждое слово. — Тридцать шесть платежей. По тридцать семь тысяч каждый месяц. Всего один миллион триста тридцать две тысячи рублей. Это мы с Андреем выплатили. Мы. Не вы.
Свекровь листала квитанции, лицо становилось всё краснее.
— Ваша помощь, Тамара Ивановна, составила двести пятьдесят тысяч. Это двадцать процентов от первоначального взноса. Остальные мы накопили сами. А ипотеку я закрыла деньгами от бабушки. Своими деньгами. К этой квартире вы не имеете никакого отношения.
— Как смеешь! — взвизгнула Тамара Ивановна. — Я дала деньги! Помогла вам! Двигатель вашего прогресса. Сколько бы вы ещё потеряли, если бы отдавали за съемное жильё.
— Дали, — кивнула Юлия. — И мы благодарны. Но это была помощь, а не инвестиция. Вы не имеете права претендовать на квартиру.
Свекровь резко захлопнула папку, швырнула её на диван.
— Я хочу прописаться! У меня есть право на долю в этой квартире!
Юлия почувствовала, как внутри обрывается последняя ниточка терпения. Достала телефон, набрала номер мамы. Та ответила со второго гудка.
— Мам, мне срочно нужны двести пятьдесят тысяч. Можешь перевести?
— Конечно, доченька. Неделю назад дачу продали. Что случилось?
— Потом объясню. Переведи, пожалуйста.
— Уже отправила.
Через минуту пришло уведомление. Юлия открыла приложение банка прямо при Тамаре Ивановне. Нашла реквизиты свекрови — Андрей когда-то скидывал. Перевела всю сумму. Двести пятьдесят тысяч рублей.
— Готово, — Юлия повернула экран к свекрови. — Я вернула ваши деньги. Теперь вы не имеете к этой квартире абсолютно никакого отношения.
Тамара Ивановна смотрела на телефон, хлопая глазами. Рот открылся, закрылся. Покраснела так, что Юлия испугалась — не хватило ли свекрови удара.
— Ты… ты… — задохнулась Тамара Ивановна. — Неблагодарная! Я тебе помогла, а ты!
— Вы помогли, — перебила Юлия. — И я три года была благодарна. Но вы превратили помощь в инструмент манипуляции. Постоянно напоминали о деньгах, считали себя вправе указывать нам, что делать. Я вернула долг. Теперь мы свободны.
— Андрей! — завопила свекровь, разворачиваясь к сыну. — Ты слышишь, как она со мной разговаривает?!
Андрей стоял у окна, глядя на улицу. Молчал. Юлия видела, как напряжены плечи мужа, как сжимаются челюсти.
— Андрей, я с тобой разговариваю!
— Мама, — Андрей наконец обернулся. Голос тихий, но твёрдый. — Ты неправа.
Тамара Ивановна замерла.
— Что ты сказал?
— Ты неправа, — повторил Андрей громче. — Юля платила за эту квартиру три года. Работала как проклятая, брала подработки, не отдыхала. Я тоже работал на двух работах. Мы выплачивали каждый месяц, без просрочек. А ты всё это время напоминала о своих двухстах пятидесяти тысячах. Будто купила нас.
— Андрюша…
— Нет, — перебил сын. — Мы благодарны тебе. Правда. Но ты перешла черту. Пытаешься прописаться без нашего согласия, требуешь долю в квартире. Это неправильно.
Тамара Ивановна открыла рот, но Андрей продолжил:
— Уезжай, мама. Пожалуйста. И больше не поднимай эту тему. Никогда.
Свекровь стояла посреди гостиной, красная, задыхающаяся. Потом резко развернулась, схватила чемодан. Прошла к двери, обулась. Обернулась на пороге.
— Вы ещё пожалеете, — прошипела Тамара Ивановна. — Оба.
Дверь захлопнулась с таким грохотом, что задребезжали стёкла в окнах.
Повисла тишина. Андрей прислонился лбом к стене, тяжело дышал. Юлия подошла, обняла мужа сзади.
— Спасибо, — прошептала жена.
— Мне надо было сказать раньше, — глухо ответил Андрей. — Я трус. Молчал, когда мама давила на тебя. Боялся конфликта.
— Главное, что сказал сейчас.
Андрей развернулся, обнял Юлию.
— Прости меня. За всё.
Они стояли посреди гостиной, обнявшись, и Юлия чувствовала, как уходит напряжение. Медленно, постепенно. Будто выдыхает после долгой задержки дыхания.
Вечером позвонила мама. Спросила, что случилось. Юлия рассказала всю историю. Мама слушала молча, изредка вздыхая.
— Правильно сделала, доченька, — сказала мама в конце. — Деньги я тебе не подарила, а дала взаймы. Вернёшь, когда сможешь. Без процентов.
— Мама, спасибо.
— Не за что. Ты моя дочь. Всегда помогу.
Тамара Ивановна не звонила неделю. Потом две. Андрей пытался дозвониться сам, но мать сбрасывала. Написал сообщение — не ответила.
Через месяц позвонила сама. Голос сухой, официальный.
— Андрей, поздравляю с днём рождения.
— Спасибо, мама.
Пауза.
— Как дела?
— Нормально.
Ещё пауза.
— Ладно. Всего хорошего.
Юлия слышала разговор. Видела, как Андрей кладёт телефон на стол, трёт переносицу.
— Всё хорошо, — тихо сказала жена.
— Я знаю.
Тамара Ивановна приехала на Новый год. Привезла подарки, обняла сына, кивнула Юлии. За столом разговаривали о погоде, о работе, о новостях. Тема квартиры не поднималась. Ни разу. Свекровь уехала поздно вечером, попрощалась сдержанно.
— Приезжай ещё, — сказал Андрей.
— Посмотрим, — ответила Тамара Ивановна.
После её ухода Юлия мыла посуду, смотрела в окно. За стеклом падал снег, город утопал в белизне.
— Думаешь, она простит? — спросил Андрей.
Юлия пожала плечами.
— Не знаю. Может быть, со временем. Но главное не это.
— А что главное?
— Главное, что мы защитили свою семью. Свой дом. Свою жизнь.
Андрей обнял жену со спины, положил подбородок на её плечо.
— Я люблю тебя.
— И я тебя.
Прошло полгода. Юлия вернула маме двести пятьдесят тысяч. Накопила — теперь, без ипотеки, это было легко. Мама приняла деньги, но тут же подарила их обратно на годовщину свадьбы.
— Купите что-нибудь для дома, — сказала мама. — Или поезжайте в отпуск.
Они выбрали отпуск. Две недели в Турции, первый раз за четыре года. Лежали на пляже, купались в море, ели мороженое. Юлия смотрела на закат и думала о том, как изменилась жизнь.
Квартира теперь полностью их. Без долгов, без обременений, без чужих претензий. Тамара Ивановна приезжала раз в три месяца, вела себя вежливо, но отстранённо. Юлия не навязывалась. Если свекровь захочет сблизиться — её выбор. Если нет — тоже её выбор.
Андрей стал увереннее. Научился говорить «нет» матери, защищать границы семьи. Юлия гордилась мужем. Не сразу, но муж справился.
А главное — Юлия больше никому ничего не должна. Эта мысль согревала. Квартира оплачена её деньгами, её трудом, её терпением. Никто не может прийти и потребовать долю, прописку, внимание. Это её дом. Их с Андреем дом.
Иногда Юлия доставала ту самую синюю папку. Листала квитанции, вспоминала те три года экономии и подработок. Тяжело было. Но они справились.
Они построили свою жизнь сами. Без чьей-то опеки, без манипуляций, без зависимости. И это дорогого стоило.
– Это все лишь доверенность, не переживай так, Наташа, – муж и не подозревал, что я уже знаю правду