— Ты отдал всю премию маме?! — Марина едва не выронила чашку с недопитым утренним кофе.
Игорь виновато опустил глаза, разглядывая узор на кухонной скатерти.
— Ей срочно понадобилось отбеливание зубов и новый курс уколов красоты. Ты же знаешь, как ей важно хорошо выглядеть…
Марина почувствовала, как внутри поднимается волна раздражения. Она медленно поставила чашку на стол, стараясь не разбить её вдребезги.
— А теперь, — Игорь поднял на неё умоляющий взгляд, — мама просила, чтобы и ты перечислила ей и свою премию. У них в клинике как раз акция на комплексную процедуру омоложения.
Марина застыла, глядя на мужа. В голове билась только одна мысль: «Почему я должна отдавать свою премию свекрови? Почему мы должны оплачивать её безумные попытки вернуть молодость?»
С этого момента в их доме началась тихая буря, которая грозила разрушить хрупкое семейное равновесие.
***
Елизавета Сергеевна Крылова всегда казалась воплощением разума и достоинства. Высокая, статная женщина с аккуратно уложенными седыми волосами, она гордилась тем, что в одиночку вырастила сына после того, как муж ушёл из семьи, когда Игорю исполнилось три года.
— Я никогда не опускала руки, — рассказывала она знакомым. — Работа, дом, ребёнок — всё сама, без чьей-либо помощи.
Долгие годы она работала главным бухгалтером на заводе, приходила домой уставшая, но всегда в идеально выглаженном костюме. Коллеги уважали её за профессионализм и сдержанность.
— У женщины всё должно быть под контролем, — любила повторять она, наставляя молодых сотрудниц. — Распущенность начинается с мелочей — с непричёсанных волос и стоптанных туфель.
Марина познакомилась со свекровью десять лет назад, когда Игорь впервые привёл её знакомиться. Тогда Елизавета Сергеевна произвела на неё впечатление мудрой и рассудительной женщины.
— Милая, главное в семье — это режим и порядок, — советовала она Марине. — Муж должен знать, что дома его ждёт горячий ужин и выглаженная рубашка.
Она радушно приняла невестку, дала дельные советы по обустройству быта и даже помогла с организацией свадьбы.
Всё изменилось два года назад, когда Елизавета Сергеевна вышла на пенсию. Пустота, которая образовалась в её жизни после ухода с работы, оказалась невыносимой. Дни тянулись бесконечно долго, телефон молчал, коллеги забыли о её существовании.
— Мариночка, ты не представляешь, как страшно остаться никому не нужной, — призналась она как-то невестке по телефону.
Сначала изменения казались безобидными. Новая модная стрижка с мелированием, яркая помада вместо привычной нюдовой, обновлённый гардероб. Марина даже порадовалась за свекровь — наконец-то та начала уделять себе внимание.
Но вскоре безобидное увлечение переросло в манию. Бесконечные визиты в салоны красоты, курсы «омоложения» с сомнительными процедурами, тайский массаж три раза в неделю, ботокс, филлеры, виниры. К этому добавились поездки в санатории «для восстановления душевных сил» и дорогие спа-процедуры.
Все счета постепенно перекочевали в карман Марины и Игоря. Сначала это были небольшие суммы:
— Займи до пенсии, верну в следующем месяце, — просила Елизавета Сергеевна.
Потом займы стали регулярными, а возвраты прекратились вовсе.
***
Марина всё чаще ловила себя на раздражении. Утренний ритуал проверки банковского приложения превратился в пытку — очередной перевод свекрови, ещё один, и ещё. Игорь делал это тайком, думая, что жена не заметит, но Марина видела всё.
В субботу Елизавета Сергеевна пришла к ним на обед в мини-юбке и топе с глубоким декольте. Её губы блестели от свежего блеска, а лицо казалось неестественно гладким после очередной процедуры.
— Вчера в парке со мной познакомился молодой тренер! — похвасталась она, усаживаясь за стол. — Сказал, что у меня отличная фигура! Пригласил на занятия йогой. Представляете, он думал, мне максимум сорок пять!
Девятилетний Максим с любопытством разглядывал бабушку:
— Баб, а зачем ты так красишься? В школе только старшеклассницы так ходят.
— Максим! — Елизавета Сергеевна нахмурилась. — Сколько раз я просила не называть меня «баб». Говори «Лиза».
Марина прикусила язык. Она старалась не грубить, понимая, что это мать мужа, но внутри росли злость и усталость.
Вечером, когда Максим делал уроки, а Игорь смотрел новости, Марина села за кухонный стол с калькулятором и выписками из банка. Цифры не врали: треть семейного бюджета уходила на прихоти свекрови. Новое платье за пятнадцать тысяч, процедура биоревитализации за двадцать, абонемент в элитный фитнес-клуб за тридцать…
Она подняла глаза на полупустой холодильник. Вчера пришлось отказать Максиму в новых кроссовках для физкультуры — старые ещё походят. А позавчера купила самые дешёвые макароны вместо привычных.
— Мы с ребёнком питаемся макаронами, а мама мужа делает уколы молодости, — прошептала она, чувствуя, как к горлу подступает ком. — Что-то здесь точно не так.
***
Переломный момент наступил в конце ноября. В школе Максима готовился праздник, посвящённый Дню матери, куда приглашали всех родственников. Елизавета Сергеевна должна была поехать с внуком, так как Марина и Игорь работали.
За неделю до праздника свекровь позвонила с очередным требованием:
— Мариночка, милая, мне совершенно нечего надеть на школьное мероприятие! Нужно срочно купить новое платье и сапоги. Я присмотрела чудесный комплект в стиле миланской недели моды. Всего-то тридцать пять тысяч!
Марина почувствовала, как внутри что-то оборвалось:
— Елизавета Сергеевна, у Максима дырка в зимних ботинках. Может, лучше ему новую обувь купим?
— Ой, да заклейте пока скотчем! А мне действительно нужно выглядеть презентабельно. Не хочу позорить внука перед его одноклассниками.
Марина всё-таки уступила — не хотелось портить праздник сыну. Но когда Максим вернулся домой после мероприятия, он выглядел расстроенным.
— Что случилось, солнышко? — Марина присела рядом с сыном на диван.
— Мам, бабушка велела не называть её бабушкой при моих друзьях. Сказала, чтобы я говорил, что она моя тётя.
— Что? — Марина не поверила своим ушам.
— Она всё время поправляла причёску и спрашивала у других мам, сколько им лет. А когда Петька сказал, что у меня классная бабушка, она разозлилась и шепнула мне: «Я же просила — никакой бабушки! Скажи, что я твоя молодая тётя!»
Максим поднял на мать грустные глаза:
— Мам, разве плохо быть бабушкой? Петькина бабушка печёт пироги и рассказывает сказки. А наша только фотографируется и мажется кремами.
Эти слова больно резанули Марину по сердцу. В тот вечер, уложив сына спать, она решилась на серьёзный разговор с мужем.
***
Разговор начался на кухне и закончился далеко за полночь. Марина выложила на стол все накопившиеся претензии, а Игорь отчаянно защищал мать.
— Да она же всю жизнь одна! — горячился он, расхаживая по кухне. — Отец нас бросил, она меня одна растила, во всём себе отказывала! Пусть порадуется хоть немного!
— Радоваться — это одно, — Марина достала из ящика стола толстую папку. — А превращать нас в спонсоров её второй молодости — совсем другое.
Она выложила на стол чеки, подсчёты, распечатки банковских переводов. Игорь взял первый попавшийся листок, пробежал глазами по цифрам и побледнел.
— Сто восемьдесят тысяч за три месяца? — он перечитал ещё раз, не веря своим глазам.
— И это только прямые переводы. А сколько ты давал наличными, я даже считать не стала.
Игорь опустился на табурет, растерянно перебирая бумаги. На кухне повисла тишина, нарушаемая только тиканьем настенных часов.
В этот момент затрезвонил телефон. На экране высветилось «Мама». Игорь машинально потянулся к трубке.
— Поставь на громкую связь, — попросила Марина.
— Игорёк, сыночек! — защебетал голос Елизаветы Сергеевны. — Слушай, тут такое дело! В салоне акция — три процедуры по цене двух! Но нужно внести предоплату прямо сейчас, до закрытия. Переведи мне тридцать тысяч, срочно! Потом отдам, когда пенсию получу!
Марина молча взяла телефон из рук мужа и положила на стол, не прерывая вызов.
— Алло? Игорь? Ты слышишь меня? Это же выгодно! Я экономлю десять тысяч!
— Мама, — Игорь прочистил горло. — Мы тут с Мариной разговариваем…
— А, Марина! Мариночка, милая, ты же понимаешь, как важно женщине ухаживать за собой? Ты ведь не хочешь, чтобы твой свекровь выглядела как старуха?
Марина почувствовала странное спокойствие. Впервые за долгое время она не испытывала чувства вины.
— Елизавета Сергеевна, — ровным голосом произнесла она. — Мы больше не можем оплачивать ваши процедуры.
В трубке воцарилась тишина.
— Что значит «не можем»? — голос свекрови стал ледяным.
— Это значит, что у нас есть свои расходы. Максиму нужна новая зимняя одежда, оплата за кружки, да и просто нормальная еда, а не макароны каждый день.
— Игорь! — взвизгнула Елизавета Сергеевна. — Ты слышишь, что говорит твоя жена?
Игорь взял телефон дрожащей рукой:
— Мам, Марина права. Мы правда больше не потянем такие расходы.
— Я всю жизнь на тебя положила! Я ради тебя от личной жизни отказалась! А теперь ты мне копейки жалеешь?
— Мама, сто восемьдесят тысяч за три месяца — это не копейки.
Елизавета Сергеевна бросила трубку. Марина и Игорь сидели на кухне, не глядя друг на друга. За окном загорались вечерние огни, а в квартире было тихо, как перед грозой.
***
На следующий день Марина всё-таки решилась поехать к свекрови. Игорь предлагал пойти вместе, но она покачала головой — этот разговор нужно было провести с глазу на глаз.
Дверь открыли не сразу. Марина уже хотела уйти, когда услышала шаркающие шаги.
В квартире царил полумрак, шторы были задёрнуты. Воздух был пропитан запахом дорогих духов, смешанным с чем-то приторно-сладким. На журнальном столике громоздились флаконы с кремами, коробочки с ампулами, рекламные буклеты клиник красоты. На подушках дивана поблёскивали забытые блёстки от вчерашнего макияжа, а на стене красовался плакат с надписью «Жизнь только начинается!»
Елизавета Сергеевна встретила её в коротком шёлковом халате поверх яркого сарафана. Накрашенные ресницы слиплись от слёз, но улыбка с идеально белыми винирами всё равно сияла.
— А, невестка пожаловала, — она демонстративно отвернулась. — Пришла полюбоваться, как свекровь без ваших денег загибается?
Марина села на край кресла, стараясь не задеть разбросанные повсюду каталоги косметики.
— Елизавета Сергеевна, я пришла поговорить спокойно.
— О чём тут говорить? Вы с Игорем всё решили!
— Мы не отказываем вам в помощи. Но помощь — это когда нужны лекарства или продукты, а не ботокс за сорок тысяч.
Свекровь всплеснула руками:
— Да что вы понимаете! Мне шестьдесят три года, а я хочу жить! Хочу нравиться, хочу, чтобы на меня оборачивались!
— Хотите ухаживать за собой — пожалуйста, — Марина говорила спокойно и твёрдо. — Но в пределах вашей пенсии. Мы можем помогать с продуктами, оплачивать коммуналку. Но процедуры красоты — это уже ваш личный выбор и ваша ответственность.
Елизавета Сергеевна сначала рассмеялась — резко, истерично. Потом заплакала, размазывая тушь по щекам:
— Я всю молодость на Игоря потратила! Неужели не заслужила немного счастья на старости?
— Счастье — это не уколы и не салоны, — Марина встала. — Счастье — это когда внук с гордостью называет вас бабушкой, а не стесняется перед друзьями.
— Уходи! — всхлипнула свекровь, закрывая лицо руками. — Уходи немедленно!
Марина направилась к двери, но обернулась на пороге:
— Мы всегда будем рады видеть вас у нас дома. Настоящую вас, а не эту… маску.
Выйдя на улицу, она глубоко вдохнула морозный воздух. На душе было странно легко — будто сбросила с плеч тяжёлый груз, который несла слишком долго. Впервые за полгода она чувствовала уверенность в завтрашнем дне.
***
Прошло четыре месяца с того разговора. Марина стояла у плиты и готовила ужин, когда услышала знакомые шаги на лестничной площадке. Елизавета Сергеевна теперь приходила по воскресеньям — не требовать, а просто поужинать с семьёй.
— Бабуля пришла! — Максим побежал открывать дверь.
В квартиру вошла совсем другая женщина. Седые волосы собраны в аккуратный пучок, на лице — лёгкий макияж, вместо мини-юбки — удобные брюки и мягкий свитер. В руках — противень, накрытый полотенцем.
— Шарлотку принесла, — смущённо улыбнулась она. — По бабушкиному рецепту испекла, помнишь, Игорёк?
За столом Елизавета Сергеевна рассказывала, как учит соседскую внучку Аню вязать:
— Такая смышлёная девочка! Вчера первую петлю сама сделала. А её бабушка, Валентина Петровна, взамен учит меня консервировать огурцы.
— Баб, а покажешь мне как вязать? — неожиданно попросил Максим.
— Конечно, внучек. Хочешь, шарф папе свяжем к Новому году?
Марина переглянулась с Игорем. В его глазах читалась благодарность и облегчение. После ужина, провожая свекровь, Марина заметила в её сумочке старый кошелёк вместо дорогого клатча.
— Знаешь, Мариш, — Елизавета Сергеевна замялась у двери, — может, глупость скажу, но… Спасибо, что остановила меня тогда. Я словно очнулась от какого-то дурмана.
Вернувшись на кухню, Марина обняла мужа и сына. За окном шёл снег, из духовки пахло шарлоткой, а в сердце была тишина. «Главное — вовремя поставить границу, — подумала она, — и помнить, что чужая молодость не должна стоить твоей жизни».
– Продавай свою квартиру, будем жить у моих! – сказал муж, не зная, что скоро будет жить отдельно