— Мама отдала дом Оксане, а мне досталось только «спасибо за заботу», — выпалила она, и голос её дрогнул.
Наталья стояла посреди гостиной своей квартиры, всё ещё не сняв пальто. В руках она сжимала телефон так крепко, что костяшки пальцев побелели. Её муж Виктор оторвался от ноутбука и повернулся к ней. По лицу жены он сразу понял — случилось что-то серьёзное.
— Подожди, давай по порядку, — он встал и подошёл к ней. — Какой дом? О чём ты?
Наталья сбросила пальто прямо на пол и прошла на кухню. Налила себе воды из графина, выпила залпом. Руки дрожали. Она села за стол и уткнулась взглядом в столешницу.
— Я только что от нотариуса. Мама переоформила дачу в Подмосковье на Оксану. Полностью. Без моего ведома. Я узнала случайно, когда Вера Ильинична, наша соседка по даче, позвонила поздравить Оксану с приобретением.
Виктор сел напротив. Он молчал, давая ей время собраться с мыслями. Наталья провела рукой по лицу.
— Понимаешь, этот дом строил ещё мой отец. Двадцать лет назад. Мы всей семьёй туда ездили каждое лето. Я там росла. Каждое дерево в саду я помню. Каждую грядку. После смерти папы мама осталась одна, и я… я десять лет за ней ухаживала. Десять лет, Витя! Каждые выходные ездила к ней на дачу. Грядки копала, забор красила, крышу чинила после той бури. Зимой приезжала снег чистить, печку топить. А Оксана? Она появлялась раз в год. На шашлыки. С друзьями. И всё.
Голос её становился всё тише, но в нём нарастала глухая обида.
— А сегодня мама мне звонит и говорит: «Натуля, я дом Оксане отдала. Ей тяжело, развод у неё, ей с детьми где-то жить надо. А у тебя квартира есть, муж хороший. Ты поймёшь». И всё. Разговор окончен.
Виктор покачал головой.
— То есть она даже не посоветовалась с тобой?
— Посоветовалась? — Наталья горько усмехнулась. — Зачем? Я ведь всё пойму. Я всегда всё понимаю. Удобная дочь. Всю жизнь за всеми убирала, всем помогала, и ни разу не попросила ничего взамен. А теперь получается, что я просто работала на Оксану. Бесплатно. Десять лет.
Она замолчала. Виктор видел, как по её щеке скатилась одна слеза, потом вторая. Она не всхлипывала, не рыдала. Просто сидела и смотрела в одну точку, а слёзы текли сами собой.
— Я позвонила Оксане, — продолжила она после паузы. — Спросила, знала ли она, что мама это сделает. Знаешь, что она ответила? «Мама сама решила. Мне действительно нужно жильё, а тебе дача не нужна». Вот так просто. Без извинений. Без благодарности за то, что я там делала все эти годы. Как будто так и надо.
Виктор взял её руку в свою.
— А мама что говорит? Может, она просто запишет в завещании твою долю как-то иначе? Может, квартиру свою тебе оставит?
Наталья покачала головой.
— Квартира у неё однокомнатная. Старая. Там от силы три миллиона наберётся. А дом в Подмосковье — это сейчас минимум десять. Земля там хорошая, рядом с Москвой. Я не из-за денег переживаю, но… больно. Очень больно.
Она подняла на него глаза.
— Ты знаешь, я ведь мечтала, что когда-нибудь мы туда с нашими детьми поедем. Как я когда-то с папой. Что наши дети там будут бегать по саду, собирать яблоки, купаться в пруду. А теперь там будут дети Оксаны. И я там буду гостем. Если вообще буду.
Виктор долго молчал. Потом встал и налил им обоим чаю. Поставил кружку перед женой.
— Слушай меня внимательно, — сказал он тихо, но твёрдо. — То, что сделала твоя мама, — это несправедливо. И то, как повела себя Оксана, — тоже. Они обе пользуются твоей добротой. Но сейчас ты должна решить — ты будешь дальше молчать и терпеть, или скажешь им правду.
— Какой смысл? — устало отмахнулась Наталья. — Документы уже оформлены. Дом больше не мамин. Он Оксанин.
— Не в этом дело, — Виктор наклонился к ней. — Речь не о доме. Речь о том, что ты позволяешь им относиться к себе как к прислуге. Мама позвонила тебе не посоветоваться, а поставить перед фактом. Оксана даже не поблагодарила. Они обе уверены, что ты проглотишь и это. Как глотала всегда.
Наталья посмотрела на него. В его глазах она увидела не жалость, а решимость.
— Что ты предлагаешь?
— Поехать к ним. К обеим. И сказать всё, что ты думаешь. Без слёз, без истерик. Спокойно. Чётко. Пусть услышат правду. Пусть поймут, что ты — не функция, а человек. С чувствами. И с границами.
На следующий день Наталья приехала на дачу. Та самая дача, которую она знала лучше, чем кто-либо другой. Калитка со скрипом открылась — она тысячу раз собиралась смазать петли, но руки не доходили. Дорожка из красного кирпича, которую она выкладывала три лета назад. Яблони, которые она сама обрезала прошлой осенью. И дом. Крепкий, ухоженный, с новой крышей, за которую она отдала половину своей премии.
На крыльце её встретила мама — Зинаида Фёдоровна. Рядом стояла Оксана с двумя детьми.
— Натуля! — мама натянуто улыбнулась. — Вот не ожидала тебя. Проходи, проходи.
Наталья поднялась на крыльцо. Посмотрела на сестру. Оксана отвела взгляд.
— Я ненадолго, — сказала Наталья. — Просто хочу кое-что сказать. Вам обеим.
— Наташ, если ты опять про дом, то давай не будем, — начала Оксана. — Мама уже всё решила. Мне правда нужно где-то жить.
— Помолчи, — оборвала её Наталья. Голос был спокойным, но такой холодный, что Оксана вздрогнула.
Наталья повернулась к матери.
— Мама, ты десять лет смотрела, как я сюда езжу каждые выходные. Как я работаю в огороде, чиню дом, убираю снег зимой. Ты ни разу не сказала мне спасибо. Ни разу не спросила, тяжело ли мне. Ты просто принимала это как должное. Потому что я — удобная. Я всё понимаю. Всё прощаю.
Зинаида Фёдоровна открыла рот, но Наталья подняла руку.
— Не перебивай. Я ещё не закончила. Когда ты отдала дом Оксане, ты даже не подумала меня спросить. Ты просто решила за меня. Решила, что мне это не нужно. Что у меня и так всё хорошо. А знаешь, почему у меня всё хорошо? Потому что я работаю. Потому что я не жду, пока кто-то мне что-то подарит. Я строю свою жизнь сама. В отличие от Оксаны.
— Ты что себе позволяешь?! — вспыхнула Оксана.
— Правду, — Наталья посмотрела на неё. — Ты всю жизнь ждала, что тебе всё достанется просто так. Мама тебя баловала, папа баловал. Ты вышла замуж за первого встречного, родила детей, потом развелась. И теперь снова ждёшь, что кто-то решит твои проблемы. Мама дала тебе дом. Но ты даже не подумала, что этот дом — не только мамин. Он был папиным. Он был общим. И я тоже имела на него право.
— У тебя своя квартира есть! — огрызнулась Оксана.
— Которую я купила сама! На свои деньги! Которые я заработала! — голос Натальи повысился. — А ты что сделала? Ты приезжала сюда раз в год на шашлыки! И теперь получила дом, в который вложила ноль усилий!
Зинаида Фёдоровна побледнела.
— Наташа, не говори так. Оксане тяжело. У неё двое детей.
— А мне легко? — Наталья повернулась к ней. — Мне легко каждую субботу тратить свой выходной на эту дачу? Мне легко было зимой в мороз ехать сюда снег чистить? Мне легко было отдавать свои деньги на ремонт крыши? Я делала это, потому что любила тебя. Потому что любила папу. Потому что этот дом был нашим общим. А ты взяла и отдала его той, которая ни разу пальцем не пошевелила. И даже не спросила моего мнения.
Она сделала глубокий вдох.
— Знаешь, что самое обидное? Не то, что я не получила дом. А то, что для тебя моя забота ничего не значит. Ты меня не видишь. Для тебя я — просто функция. Приезжает, работает, уезжает. А Оксана — твоя любимица. Её надо спасать, ей надо помогать. А я что? Я справлюсь. Я же всегда справляюсь.
По щекам Зинаиды Фёдоровны покатились слёзы.
— Наташенька, я не хотела тебя обидеть. Я просто думала…
— Ты не думала, мама. Ты просто сделала так, как тебе удобно. Как всегда.
Наталья повернулась к Оксане.
— А ты. Ты даже спасибо мне не сказала. Даже не подумала, что я могла бы обидеться. Потому что для тебя это нормально — получать всё просто так. Но знаешь что? Пусть этот дом будет твоим. Живи в нём. Но знай — каждое дерево в этом саду посажено руками папы и моими. Каждый гвоздь в этом доме забит мной. И когда ты будешь здесь жить, помни — ты живёшь в доме, который построил не для тебя. И который ты не заслужила.
Она развернулась и пошла к калитке. Зинаида Фёдоровна кинулась за ней.
— Наташа! Постой! Давай поговорим! Может, я что-то ещё сделаю, компенсирую как-то!
Наталья остановилась у калитки. Обернулась.
— Мама, ты ничего уже не сделаешь. Ты сделала свой выбор. Теперь живи с ним. А я сделаю свой. Я больше не буду сюда приезжать. Я больше не буду решать ваши проблемы. Я больше не буду удобной дочерью, которая всё понимает и всё прощает. У меня своя жизнь. Своя семья. И я буду заботиться о ней. А вы справитесь. Вы же всегда справлялись — за мой счёт.
Она вышла за калитку. Зинаида Фёдоровна стояла на крыльце и плакала. Оксана обнимала детей и смотрела куда-то в сторону. А Наталья шла по той самой дорожке, которую сама выложила, мимо яблонь, которые сама обрезала, и с каждым шагом чувствовала, как с плеч спадает тяжесть.
Она села в машину. Завела мотор. Посмотрела в зеркало заднего вида на дом, который больше не был её домом. И развернулась.
Дома её встретил Виктор. Он молча обнял её.
— Как прошло?
— Я сказала всё, — ответила она. — Всё, что накопилось за эти годы. Не кричала. Не плакала. Просто сказала правду. И знаешь что? Мне стало легче. Не легко. Но легче.
Виктор поцеловал её в макушку.
— Я горжусь тобой.
— Я потеряла дом, — тихо сказала она. — Дом, в котором выросла.
— Нет, — возразил он. — Ты не потеряла дом. Ты потеряла иллюзию. Иллюзию, что твоя забота что-то значит для них. Что они тебя ценят. Но теперь ты свободна. Теперь ты можешь строить свою жизнь. Для себя. Для нас.
Наталья прижалась к нему. Виктор был прав. Она потеряла дом. Но обрела себя. И это было важнее.
Прошло три месяца. Наталья больше не звонила маме по субботам. Не спрашивала, как дела на даче. Не предлагала помощь. Она просто жила своей жизнью. Работала. Проводила выходные с мужем. Планировала будущее.
Однажды вечером ей позвонила Оксана.
— Наташ, нам нужно поговорить.
— О чём?
— О даче. Там… крыша протекла. После последнего дождя. Вода в комнате стоит. Мне говорят, что нужен серьёзный ремонт. Ты не могла бы…
— Нет, — спокойно ответила Наталья. — Не могла бы.
— Но Наташ!
— Оксана, это теперь твой дом. Твоя крыша. Твоя проблема. Решай сама.
— Но я не знаю, как! У меня денег нет на такой ремонт!
— Ты могла бы подумать об этом раньше. До того, как согласилась взять дом. Ты же хотела его? Вот и получила. Со всеми радостями и проблемами. Удачи тебе.
Она положила трубку. Телефон тут же зазвонил снова — теперь звонила мама.
— Наташенька, помоги, пожалуйста. Оксана не справляется. Ей так тяжело. Не бросай нас.
— Мама, — Наталья закрыла глаза. — Когда ты отдавала дом Оксане, ты не подумала обо мне. Ты решила, что я справлюсь. Что у меня всё хорошо. И ты была права. Я справлюсь. Без вас. А теперь пришло время Оксане справляться. Самой. Если она не может содержать дом — пусть продаст. Или сдаст. Это её решение. Не моё.
— Но мы же семья!
— Семья, мама, — это когда думают друг о друге. Когда ценят заботу. Когда не делят на удобных и неудобных. А у вас была не семья. У вас была я — бесплатная рабочая сила. И Оксана — вечный ребёнок, за которого надо всё решать. Но больше не надо. Я устала быть удобной. Прощай, мама.
Она отключила телефон. Виктор обнял её со спины.
— Всё правильно делаешь, — прошептал он.
Наталья кивнула. Она знала, что будет тяжело. Что будет больно. Но она также знала, что впервые в жизни поставила себя на первое место. И это было правильно.
Через полгода она случайно узнала от знакомых, что Оксана продала дачу. Не смогла её содержать. Продала за полцены, в спешке, первому покупателю. Зинаида Фёдоровна теперь жила у Оксаны в тесной съёмной квартире и постоянно жаловалась на жизнь.
Наталья не испытала злорадства. Не испытала жалости. Она просто приняла это как факт. Они сделали свой выбор. Она сделала свой. И каждый теперь живёт с последствиями.
А ещё она узнала, что беременна. Их первый ребёнок. Виктор был на седьмом небе от счастья. Они сидели на кухне, пили чай, и обсуждали имена.
— Знаешь, — вдруг сказала Наталья, — а мы могли бы купить дачу. Небольшую. Для нас. Для наших детей.
Виктор улыбнулся.
— Отличная идея. Только в этот раз мы будем строить её вместе. Для нашей семьи. Настоящей.
Наталья кивнула. Да, для настоящей семьи. Где каждый ценит другого. Где забота не воспринимается как должное. Где не бывает удобных и неудобных. Где просто любят. По-настоящему.
И когда она закрыла глаза, перед ней уже не стоял тот старый дом, который она потеряла. Перед ней стоял новый. Их дом. Наполненный смехом её детей, теплом семейных вечеров и любовью. Настоящей.
Она потеряла дом из прошлого. Но обрела будущее. И это было лучшей наградой за её боль.
—С чего я должен скидываться на продукты? – возмутился парень. – Мы не живём вместе, я здесь гость