Щелчок.
Этот тихий, пластмассовый звук от пульта стал громче любого крика.
Я стояла посреди гостиной, в своем старом халате. Я только что говорила. Говорила, наверное, минут десять.
Я говорила о важном. О том, что наш сын, Кирилл, снова не позвонил. О том, что мне страшно за него. О том, что нам надо что-то делать, может быть, поехать к нему. О том, что я… я чувствую себя ужасно одиноко. Я выкладывала ему душу, как на ладони.
Я замолчала, ожидая ответа.
А Сергей, мой муж, — он просто переключил канал.
Он не сказал «помолчи». Он не сказал «мне неинтересно». Он просто… нажал кнопку. В ту самую секунду, когда я замолчала. Как будто меня не было. Как будто в комнате говорил телевизор, и ему просто не понравилась программа.
Он смотрел сквозь меня.
Я стояла и смотрела на его профиль, освещенный синим экраном. И я поняла.
Я — мебель.
Я — фон. Как этот фикус в углу. Как этот торшер. Я — часть интерьера, которая иногда издает звуки.
И в эту секунду… во мне что-то умерло.
…
Это началось не вчера. Это длилось пять лет.
Я помню, когда я впервые это почувствовала. Мы отмечали двадцать пять лет брака. Пришли дети, друзья. Он был… идеальным. Говорил тосты, улыбался, обнимал меня.
А когда гости ушли, я, уставшая, счастливая, села рядом с ним на диван.
— Как же хорошо посидели, — сказала я.
— Угу, — ответил он, листая ленту в телефоне.
— Я так рада была видеть Иру…
— Угу.
Я замолчала. И он… он не заметил, что я замолчала. Он так и сидел, глядя в этот светящийся прямоугольник.
Я могла бы уйти из комнаты — он бы не заметил. Я могла бы заплакать — он бы не услышал.
Я стала «женщиной-угу».
Я пыталась. Боже, как я пыталась.
Я меняла прическу.
— Сереж, посмотри, я подстриглась!
— Угу, неплохо.
Я готовила ужины, как в ресторане.
— Милый, это новое блюдо, я три часа…
— Да, вкусно, спасибо. — И взгляд снова в телевизор.
Я пыталась скандалить.
— Ты меня вообще слышишь?! Я с тобой разговариваю!
Он тяжело вздыхал.
— Оля, ну что ты опять начинаешь? Устал я. На работе завал.
Он не кричал в ответ. Хуже. Он смотрел на меня, как на неразумного, шумного ребенка, который мешает ему отдыхать.
И я… сдувалась. Мой гнев уходил в песок. Потому что невозможно воевать с пустотой. Невозможно достучаться до стены.
Я 5 лет пыталась достучаться до мужа, а он смотрел сквозь меня, как на «мебель».
Я ходила к психологу. Одна.
— Он вас не видит, — сказала мне умная женщина. — Вы для него — функция. Ужин, чистая рубашка, фон. Он не хочет вас видеть.
— Что мне делать? — спросила я.
— Стать видимой.
Я пыталась «стать видимой». Я устроилась на работу, в библиотеку.
Он не заметил.
Я записалась на танцы.
Он спросил: «Во сколько вернешься?».
Его мир был идеально налажен. Он ходил на работу, приходил домой, ужинал, смотрел телевизор и ложился спать. В этом мире ему не был нужен партнер. Ему нужен был обслуживающий персонал.
…
Тот щелчок пульта… он стал последним.
Я не стала кричать. Я не стала плакать.
Я тихо вышла из гостиной. Пошла в спальню. Легла. И до утра смотрела в потолок.
Я поняла, что это — все.
Потому что это — не жизнь. Это — медленное умирание. Это — когда ты каждый день смотришь в зеркало и видишь, как ты исчезаешь.
На следующий день я позвонила адвокату.
Когда я сказала об этом Сергею, он… он впервые за пять лет на меня посмотрел. Он оторвался от телевизора.
— Что? — переспросил он.
— Я подаю на развод.
— Ты… с ума сошла? — в его голосе было не горе. В нем было… искреннее недоумение. Как будто фикус вдруг потребовал пересадить его в другой горшок.
— Нет, Сережа. Я просто… хочу снова стать живой.
— У тебя кто-то есть?!
— Нет, — я усмехнулась. — У меня есть я. И я больше не хочу быть мебелью.
И я добавила фразу, которую поняла только в тот момент:
— Я подала на развод не от злости, а от страшного отчаяния. От отчаяния, что я давно живу одна… рядом с тобой.
…
Мы развелись.
Это было больно. Это было грязно. Он вдруг стал «видимым». Он кричал, обвинял, пытался давить на жалость. Он не мог понять: как? Как его удобная, фоновая жизнь вдруг взбунтовалась?
Первые полгода в своей съемной, крошечной квартирке я выла.
Я сделала страшную ошибку? Я разрушила семью? Я — эгоистка?
А потом…
Я сидела в кафе. Одна. Пила кофе. И вдруг поймала себя на мысли.
Я — сижу.
Я — пью кофе.
Я — смотрю в окно.
И я… чувствую.
Я чувствую вкус этого кофе. Я вижу этот дождь за окном. Я слышу эту музыку.
Меня… видят. Официант видит. Прохожие видят. Я сама себя — вижу.
Я перестала быть «женщиной-угу».
Я не стала счастливее в одночасье. Я до сих пор учусь жить.
Но я больше не фон. Я больше не мебель.
И это, наверное, и есть тот самый экологичный выход. Не ждать, что тебя «услышат». А найти в себе силы, чтобы заговорить… с самой собой.
Эта история — о самом тихом, но самом страшном виде насилия. Об эмоциональной глухоте. О том, как можно жить вдвоем и быть абсолютно одной.
Я подарю тебе жизнь