— Да ты опять мне врёшь, Игорь! Просто врёшь в глаза! — голос Татьяны дрожал, но не от страха, а от ярости, копившейся неделями.
Игорь стоял у входной двери, застёгивая куртку. В прихожей пахло мокрыми ботинками и дешёвым мужским одеколоном, который он стал использовать последние пару месяцев — не тот, что всегда стоял в их ванной шкафчике, а какой-то новый, едкий, будто купленный на скорую руку.
— Ты устала, — спокойно сказал он, не глядя на жену. — Мы потом поговорим.
— «Потом» у тебя всегда, когда я тебя ловлю, — Татьяна не отступала. — Я спрашиваю последний раз: что это за перевод на десять тысяч? Кому ты скинул?
— Да бог с тобой, Тань. Коллеге. Мы скидывались на подарок начальнику. Хочешь — покажу чат, — он попытался пройти мимо неё, но Татьяна закрыла дорогу.
— Покажи.
— Я на работу опаздываю.
— Покажи, — повторила она, сжимая пальцы в кулак так, что ногти впились в ладонь.
Игорь раздражённо выдохнул, достал телефон, но не разблокировал.
— Тебе делать больше нечего, что ли? Ты вечно копаешься, как следователь. Я взрослый человек.
— А ведёшь себя как подросток, который прячет переписки, — процедила она.
Он убрал телефон обратно.
— Я сказал — потом. Мне сейчас некогда.
Татьяна смотрела на него так, будто видела впервые. Прохладный ноябрьский воздух из прихожей тянул в квартиру сыростью, и от этого ощущение пустоты становилось только сильнее.
— Игорь, — сказала она тихо, — ты уходишь рано, возвращаешься поздно. Телефон не выкладываешь из рук, даже в туалет с ним ходишь. Я спрашиваю — ты отвечаешь общими фразами. Я тебя знаю семь лет, и ты думаешь, я не вижу, что что-то происходит?
— Да ничего не происходит! — вспылил он. — Ты сама себе придумала, сама накрутила, сама теперь злишься! Я не собираюсь играть в эту паранойю!
Он рванул двери, но Татьяна успела схватить его за рукав.
— Скажи честно, — прошептала она. — Есть другая?
Игорь замер. На долю секунды. Этой секунды Татьяне хватило, чтобы понять всё.
— Нет, — ответил он слишком быстро.
Слишком.
Он вышел, хлопнув дверью так, что от ударной волны дрогнул магнитик с рисунком Кирилла, младшего сына.
Татьяна постояла неподвижно, вслушиваясь в тишину квартиры. На кухне тикали часы, из комнаты доносился слабый шум — Никита что-то искал в школьном рюкзаке. С улицы поднимался запах мокрых листьев, слякоть хлюпала под ботинками прохожих. Ноябрь в их подмосковном городке был особенно мрачным в этом году — без снега, с постоянной моросью и ранними сумерками.
Она глубоко вдохнула и пошла на кухню. Никита поднял голову.
— Мам, ты чего кричала? — спросил он тихо. Ему было тринадцать, и он уже умел делать вид, что ничего не замечает. Но глаза… глаза всё выдавали.
— Всё нормально, — Татьяна улыбнулась, насколько смогла. — Завтракал?
— Угу.
Кирилл, девятилетний, сидел за столом, ковыряя творожную запеканку, которую он ненавидел, но ел из-за того, что мама просила «хоть пару ложек».
— Мам, а ты сегодня со мной на подготовку придёшь? — спросил он. — Или папа?
Сердце Татьяны сжалось.
— Я. Папа сегодня… занят.
Сын кивнул, будто это было чем-то привычным. И от этого Татьяне стало ещё тяжелее.
Она вышла во двор, когда отправила детей в школу, и вдохнула холодный воздух. Ноябрь пах мокрым асфальтом и дымком от чьих-то печек в частном секторе. Ветер дул резкий, колючий, заставлял подтягивать шарф и прятать руки в карманы.
Татьяна шла до остановки пешком — так она привыкла проветривать голову. Но сегодня мысли только теснились, больно толкаясь друг в друга.
Он врёт. Это очевидно. Этот новый одеколон, эти переводы, новые часы на его руке, которых она раньше не видела. Его отчуждённость. Отстранённость. Его раздражение на каждый её вопрос.
Но доказательств не было. Только интуиция. А интуиция у Татьяны никогда не ошибалась. Никогда.
Телефон завибрировал. Сообщение.
«Таня, ты счета эти оплатила? Я тебе их на ватсап кидал вчера».
От Игоря.
Будто ничего и не было.
Татьяна закрыла экран, сунула телефон в карман и села в маршрутку.
На работе она выглядела спокойно, но внутри её трясло. За компьютером она механически пробегала глазами отчёты, отвечала на вопросы коллег, ходила за кофе на автомате. Но каждый раз, когда на экране загорался новый уведомительный огонёк от Игоря — сердце вздрагивало.
В обед она вышла погулять возле бизнес-центра. Морось усилилась, люди спешили, прикрывая головы папками и шапками, машины фырчали по лужам, оставляя грязные разводы на чужих брюках.
Телефон опять завибрировал.
На этот раз — сообщение в мамином чате.
«Танюша, сегодня заеду вечером. Надо поговорить».
Её мама, Галина Петровна. Женщина, которая не умела скрывать правду, даже если она была неприятной. Женщина, которая всегда приходила, когда нужно, но никогда — просто так, только чтобы «надо поговорить».
Татьяна сразу поняла: что-то случилось.
Сердце ухнуло вниз.
Галина Петровна приехала вечером, как и обещала. Сняла куртку, поставила аккуратно сапоги на коврик, поправила волосы. Она никогда не суетилась — всё делала размеренно.
— Танечка, давай сядем, — сказала она, проходя на кухню.
Кирилл и Никита делали уроки в комнате, дверь была прикрыта. Игоря всё ещё не было.
— Что случилось, мам? — Татьяна налила чай, но руки дрожали.
Галина Петровна посмотрела дочери прямо в глаза.
— Ты со мной честно — я с тобой честно. Договорились?
— Мама, скажи уже.
— Мне звонила одна женщина. Сказала, что она… — Галина Петровна сжала руки. — Что она давно встречается с Игорем.
Татьяна будто провалилась в чужое тело. Слова матери летели в воздухе, ударялись о стены, рассыпались, но не доходили.
— Какая… женщина? — спросила она хрипло.
— Она сказала, что вы с Игорем постоянно ругаетесь… и что он обещал ей, будто уйдёт. Назвала себя его коллегой. По голосу — молодая.
Татьяна закрыла лицо ладонями.
Это не подозрение. Это не догадки. Это факт.
— Она… чего хотела? — спросила она еле слышно.
— Сказала, что устала ждать. И что хочет, чтобы ты знала правду. Я сначала подумала, что это чей-то розыгрыш, но… голос был слишком уверенный.
Татьяна молчала долго. Очень долго. В ней будто перестала течь кровь. Мысли застыли.
Предательство — оно не мелькнуло внезапно. Оно подкрадывалось месяцами. Но удар всегда приходит в тот момент, когда ты хоть капельку надеешься, что ошибаешься.
— Спасибо, мам, — только и смогла произнести она.
Галина Петровна потянулась, обняла дочь. Татьяна уткнулась ей в плечо, сжала его, будто боялась утонуть.
— Я с тобой, Танюша. Во всём. Всегда.
И в этот момент дверь хлопнула.
Игорь вернулся.
— О, мама пришла, — сказал он, входя в кухню. — А что это вы такие серьёзные?
Татьяна резко поднялась.
Слёзы высохли. Лицо каменное. В груди — пустота.
— Нам надо поговорить, — сказала она.
— Сейчас? — Игорь бросил взгляд на свою мать и нахмурился. — Что опять?
— Я знаю про твою «коллегу».
Игорь побледнел быстрее, чем она ожидала. Он даже не пытался изобразить удивление.
— Кто тебе сказал?
— Она. Сегодня. Моей маме.
Тишина растянулась, как липкая паутина. С кухни тянуло запахом остывшего чая. За дверью послышался осторожный шаг — дети услышали голоса.
Игорь сел. Провёл рукой по лицу.
— Таня… всё не так, как ты думаешь.
Татьяна усмехнулась. Сухо. Безрадостно.
— Тогда расскажи. Я слушаю.
Он открыл рот — и закрыл. Вздохнул. Посмотрел в окно.
— Мы просто… общались. Ты сама была холодная. Ты постоянно была занята. Дом, работа, дети. Я устал, понял? Я не робот. Мне нужна была поддержка. Она просто…
— Поддерживала? — перебила Татьяна. — В постели?
Игорь вздрогнул.
— Да нет же! — выкрикнул он. — Всё было не так! Просто разговоры! Просто флирт!
— Переводы денег тоже «просто флирт»?
Он снова замолчал.
Галина Петровна сидела тихо, но её взгляд… он был как рентген. Игорь чувствовал его кожей.
— Я ничего такого не делал, клянусь! Ты всё накрутила!
Татьяна подошла к нему вплотную.
— Ладно. Давай так. Если ты сейчас скажешь правду — я хотя бы буду знать, с кем живу. Если соврёшь… я это тоже пойму.
Игорь смотрел на неё, как загнанный в угол.
Его молчание длилось слишком долго.
Слишком.
Татьяна всё поняла.
— Я просила честно, — сказала она тихо. — А ты даже это дать не смог.
Она взяла свою куртку.
— Таня, ты куда?! — вскрикнул Игорь.
— На время к маме. Мне нужно подумать. Я не собираюсь жить в квартире, где меня считают дурой.
— Тань! Подожди! Давай спокойно! Ты же понимаешь…
— Всё. — Татьяна застегнула молнию. — Это конец разговора.
Кирилл и Никита выглянули из комнаты. Их глаза — испуганные, блестящие.
— Мам? — прошептал Кирилл.
Татьяна наклонилась, обняла обоих.
— Всё хорошо, зайчики. Я просто уеду ненадолго. Вы пока с папой побудете. Я заберу вас завтра.
Игорь выдохнул:
— Таня…
— Не смей меня трогать, — сказала она твёрдо.
И вышла.
Дождь хлестал по стеклу, когда машина Галины Петровны выехала со двора. Фонари размазывались в жёлтые дорожки, как будто весь мир тоже плакал вместе с Татьяной. Она сидела на пассажирском сиденье, глядя в окно, но ничего не видела — только туман из собственных мыслей.
Мама не спрашивала. Она просто ехала, аккуратно переставляя ноги по педалям, будто каждая секунда требовала предельной осторожности.
— Тань, — сказала она наконец. — Ты правильно сделала, что ушла. Хоть на время.
— Я не ушла, — тихо ответила Татьяна. — Я дала ему время сказать правду. А он… опять выбрал врать.
Мама кивнула. Она знала, когда надо молчать.
У неё был свободный диван в гостиной — старенький, но мягкий, пахнущий мятным моющим средством и маминым кремом для рук. Татьяна легла, натянула на себя шерстяной плед и закрыла глаза. Спать всё равно не получалось. В голове прокручивались слова Игоря, его взгляд, его паузы… та самая секунда, когда он замер.
Это была секунда истины.
Около полуночи телефон снова завибрировал. Она взяла его — и увидела десятки уведомлений.
28 непрочитанных сообщений: Игорь
5 пропущенных звонков: Игорь
Ещё несколько — от Никиты:
«Мам, ты скоро?»
«Папа ходит злой…»
И от Кирилла:
«Мам, ты когда нас заберёшь? Я скучаю»
Татьяна закрыла глаза и сжала телефон в руке. Боль распирала грудь, но вместе с ней приходило и что-то другое. Твёрдость. Чёткое понимание: назад дороги нет.
Она открыла чат с Игорем.
Игорь:
Тань, поговори со мной. Мы всё можем решить.
Ты всё не так поняла.
Ты не представляешь, как я устал от этих подозрений!
Ты уходишь — дети переживают!
Вернись домой. Я объясню.
Татьяна выключила звук и перевела телефон в авиарежим.
Пусть объясняет сам себе.
Утро началось рано. Она почти не спала, но выглядела собранной. Мама поставила чайник, и запах чёрного крупнолистового чая разошёлся по маленькой уютной кухне. На улице моросил тот же мелкий ноябрьский дождь, но теперь он казался ей уже не серым, а каким-то… очищающим.
— Ты за ребят? — спросила Галина Петровна.
— Да.
— Хорошо. Я с тобой поеду.
— Мам, не надо.
— Тань. — Мама посмотрела строго. — Я поеду.
И спорить было бессмысленно.
Когда они подъехали к дому Татьяны, Игорь уже стоял на крыльце, будто ждал. Лицо бледное, под глазами тени. Заметно, что и он не спал.
— Таня, нам надо поговорить, — сразу сказал он, как только она вышла из машины.
— Я пришла за детьми, — холодно ответила она.
— Можно без театра? — раздражённо бросил он, заметив Галину Петровну. — Это наше дело.
— Наша дочь — моё дело, — сказала мама так тихо, что это прозвучало страшнее крика.
Игорь вздохнул, но промолчал.
В квартире стоял беспорядок. Видно, что вечером он ходил кругами, нервничал. Детские рюкзаки валялись в прихожей, в раковине стояла грязная тарелка, на столе — недопитый чай.
Никита выглянул первым.
— Мам!
Он бросился к ней, обнял за талию так крепко, будто боялся, что она исчезнет.
Кирилл вышел следом, глаза красные, будто он плакал.
— Мам… — прошептал он.
Татьяна присела, обняла обоих.
Игорь подошёл ближе.
— Таня, давай поговорим. С глазу на глаз. Пять минут.
Мама встала рядом, но Татьяна подняла руку.
— Мам, оставь. Я сама.
Они отошли в комнату.
Игорь закрыл дверь.
— Таня. Я не хочу, чтобы всё рушилось. Да, была переписка. Да, флирт. Но это всё. Ничего серьёзного. Я клянусь.
— Имя скажи, — сказала она тихо.
Игорь замер.
— Какое имя? Зачем?
— Если «ничего серьёзного», тебе несложно. Имя.
Он сжал губы.
И это была вторая секунда истины.
— Понятно, — сказала она. — Спасибо, что всё стало очевидно.
— Ты чего хочешь добиться? — вспыхнул он. — Чтобы я на коленях стоял? Чтобы умолял? Так не будет. Я сказал — ничего серьёзного! Ты сама всё разрушишь, если уйдёшь! Включи голову, Таня!
Она посмотрела на него долгим, незнакомым ему взглядом.
— Я как раз впервые за долгое время включила голову.
И развернулась к двери.
— Подожди! — Игорь схватил её за руку. — Ты забираешь детей — и что? Ты хочешь развестись?!
Татьяна выдернула руку.
— Я хочу быть там, где мне не врут.
И вышла, не оглянувшись.
У подъезда стояла мама. В глазах — тревога, но и тихая гордость.
Дети держались за руки. Кирилл едва сдерживал слёзы, Никита старался быть взрослым, но пальцы его дрожали.
— Ребята, — сказала Татьяна. — Мы поедем к бабушке на пару дней. Ладно?
Они кивнули.
И только когда они сели в машину, Кирилл прошептал:
— Мам… а папа с нами потом будет?
Татьяна задумалась.
Ответить нужно было честно.
— Он будет с вами. Но нам с ним пока нужно пожить отдельно.
Кирилл молча прижался к ней. Никита смотрел в окно, делая вид, что ему всё равно.
Но он тоже слышал.
Когда они уехали, Игорь остался один на крыльце дома. Ветер трепал воротник его куртки, морось стекала по волосам.
Он смотрел на уходящую машину и понимал:
Он думал, что управляет ситуацией.
Но ситуация ушла от него.
Игорь ещё не знал, что это — только начало.
А Татьяна ещё не знала…
Что женщина, которая ей звонила…
Скажет далеко не всю правду.
– Продавай унаследованный дом на дрова и забудь! Нечего ерундой маяться! – хмыкнул муж