Ирина Борисовна из отдела кадров, сияя неприкрытым триумфом, вручила Ольге листок.
— Ну же, Ольга Сергеевна, распишитесь… С завтрашнего дня вы у нас заместитель начальника отдела. Зарплата, разумеется, выше на сорок процентов. Ну и бурь, сами понимаете, прибавится.
Ольга подписала, словно не своей рукой. Не то чтобы она лелеяла эту должность в мечтах — в детстве она не разрисовывала обои схемами и графиками. Но после восьми лет, проведённых в неустанной гонке, под светом бессонных ночей и в гуще бесконечных совещаний, это было чертовски приятно. Приятно, наконец, почувствовать, что она нужна не просто как вечная «девочка на побегушках» для взбалмошного начальника.
На обратном пути она заглянула в магазин. Всё по-прежнему — молоко, сыр, несколько овощей. По старой привычке кинула в корзину креветки — Серёжа их обожает. И бутылку вина, в честь такого случая. В душе робко затеплилась надежда: а вдруг сегодня они смогут поговорить по-человечески, как два близких человека? Вдруг он искренне порадуется вместе с ней?
Дома её встретил равнодушный телевизор, извергающий на зрителя потоки бессмысленной жестокости в каком-то второсортном сериале про бандитов. Сергей, погружённый в бездну телефона, даже не удостоил её взглядом.
— Привет… — тихо сказала Ольга, опуская пакеты на кухонный стол. — Что с тобой?
Не отрываясь от мерцающего экрана, он сухо процедил:
— Мама приезжала. Ждёт тебя.
— Куда ждёт? — изумилась она. — Я только с работы.
Не успела она убрать молоко в холодильник, как раздался звонок. Ну конечно. Лидия Петровна.
На пороге, как всегда безупречная, в безупречном бежевом плаще, с выражением лица, будто мир ей задолжал, стояла свекровь.
— Ну, наконец-то! — картинно всплеснула она руками. — А я уж думала, сколько можно ждать!
За её спиной маячил Валерий Иванович — с неизменным страдальческим выражением лица, словно весь мир сговорился, чтобы лишить его покоя.
— Проходите, — бесцветно произнесла Ольга, уже понимая, что вечер с вином отменяется.
Лидия Петровна грациозно опустилась на стул, сложила руки на коленях и сладко защебетала:
— Понимаешь, Олечка… Мы с Валерочкой тут посовещались… Ты же теперь у нас человек солидный, должность, зарплата приличная. А у нас ремонт давно назрел. Потолок протекает, проводка искрит… это же элементарная безопасность! Искра — и пожар, не дай бог! Ты же понимаешь…
Ольга молча слушала, чувствуя, как разговор медленно, но верно скользит в пропасть абсурда.
— И? — коротко спросила она.
— Ну… — свекровь томно вздохнула. — Мы прикинули: если ты возьмёшь небольшой кредитик — для тебя это сущий пустяк. Ну, на ремонт! Для семьи!
Сергей, не поднимая глаз от телефона, небрежно бросил:
— Да, отличная идея. Мы с мамой посчитали — копейки.
Ольга удивлённо моргнула.
— Мы?
— Естественно! — оживилась Лидия Петровна. — А кто ещё будет думать о благе семьи? Мы же не для себя стараемся, а для всех! Для твоего мужа, для будущих деток… — и выразительно посмотрела на Ольгу, намекая, что пора бы уже.
Ольга отказывалась верить своим ушам:
— Постойте. То есть я должна взять кредит… на ремонт вашей квартиры?
— А кто же ещё, Олечка? — вскинула брови свекровь. — У Валерочки пенсия скромная, у Серёжи зарплата… сам понимаешь. Ты теперь наша опора и надежда! Ну, войди в положение…
Сергей наконец оторвался от телефона и взглянул на нее странным взглядом — виноватым или скучающим, не поймёшь.
— Да ладно тебе… Платёж всего двадцать пять тысяч. Ты и не заметишь.
Руки Ольги задрожали.
— И вы уже всё решили, да? Без меня.
— Ну а что тут обсуждать? — свекровь театрально развела руками. — Ты теперь при должности. Надо помогать. Мы же одна семья! Или как?
— Одна семья? — эхом повторила Ольга. — То есть, когда я до ночи пропадаю на работе — это я «сама выбрала», а как деньги нужны — сразу «семья»?
Лидия Петровна кокетливо склонила голову набок:
— Олечка, ну что ты заводишься? Работа, нервы… Но надо же думать о будущем. А ты, смотрю, нервная какая-то стала. Может, тебе к врачу сходить? Гормоны, там…
Щёки Ольги вспыхнули.
— Серьёзно? Может, это вам стоит обратиться к врачу, Лидия Петровна? А то ваше «мы решили» звучит, мягко говоря, нагло.
Сергей с силой хлопнул ладонью по столу:
— Оля, прекрати! Не начинай истерику! С тобой невозможно разговаривать. Мама права — ты стала невыносимой. А ведь это просто дружеская просьба. Помочь семье.
Ольга нервно рассмеялась:
— Просьба? Оформить кредит за мой счёт — это, по-вашему, просьба?
— Да чего ты раздуваешь из мухи слона? — пробурчал Сергей. — Успокойся.
— Ага, — тихо кивнула она. — Обязательно успокоюсь. Очень скоро.
Она медленно, но уверенно достала из шкафа дорожную сумку и начала складывать вещи.
— Олечка, ты чего это?! — встрепенулась свекровь. — Мы же по-хорошему!
Ольга молча добавила зарядные устройства, ноутбук и пару книг.
— Ты серьёзно? — Сергей резко поднялся. — Куда ты собралась?
— Отдохнуть, Серёжа. Подумать. Потому что дальше так продолжаться не может.
Застегнув молнию сумки, она задержалась в дверях:
— Знаете что? Пусть теперь каждый думает о себе сам. Вы — о своём потолке, Серёжа — о своей маме. А я — о себе.
Щёлкнул замок. За спиной остались гневные голоса:
— Вот и всё, Валера, воспитывали-воспитывали — а выросла эгоистка.
— Да кому она теперь нужна с таким-то характером!
Ольга спускалась по лестнице медленно, словно несла на плечах неподъемную ношу. С каждым шагом тяжесть покидала ее, уступая место звенящей пустоте и противному, как осенняя слякоть, страху: а что дальше?
Проснулась в чужой гостиной, на скрипучем диванчике, укрытая синтетическим пледом с кричащей красной надписью «Love». Иронично – любовь, а лежит одна, словно в придорожной гостинице для одиноких сердец. Солнце беззастенчиво било в окна, на кухне недовольно ворчала кофемашина, а голову терзали мысли, роящиеся, как встревоженные пчелы.
— Ну что, подруга, поздравляю, — донеслось из кухни, — Свобода, независимость, диван в придачу и этот шедевр текстильной промышленности в качестве бонуса!
Ольга села, потерла ладонями лицо, словно стирая остатки кошмарного сна.
— Спасибо, конечно. Только мне не свобода нужна, и не диван. Мне, похоже, нужен развод. Или экзорцист.
Наташка, прильнув к дивану, протянула ей кружку, в глазах плясали озорные искорки.
— Оль, ну не руби с плеча. Хотя… зная тебя, я бы на твоем месте еще вчера Сережке чемодан на лестницу выставила. И записочку сверху, чтоб не перепутал с чужим.
Ольга невидящим взглядом смотрела в темную глубину кофе.
— Понимаешь, это ведь не только про эту кабалу. Это про… про все. Про их вечное «ты должна». Я у них как ходячий банкомат: время, нервы, деньги. Если соглашаюсь – я хорошая. Если нет – сразу истеричка, эгоистка, неблагодарная. Как будто меня на свете нет, одна функция.
— Прямо как у меня с бывшим, — фыркнула Наташка. — Пока платила за ипотеку – «золотце». Как сказала «хватит» – тут же стала «стерва бессердечная». Всё это, Олечка, классика жанра. Школа выживания.
Телефон пискнул, вырывая ее из омута воспоминаний. Сообщение от Сергея:
«Когда вернешься, надо поговорить. Мама волнуется. Не будь эгоисткой.»
Щеки Ольги вспыхнули немым укором.
— Слушай, Наташ, а можно я у тебя еще задержусь? Пару дней. Пока не пойму, куда бежать отсюда.
— Ты с ума сошла? Конечно, оставайся хоть месяц. Ты мне как дочь. Или как свекровь… но нормальная, человечная, а не как твоя Лидия Петровна, сохрани Господь.
Ольга впервые за эти долгие сутки искренне улыбнулась.
— Спасибо. Ты мой ангел.
Вечером телефон ожил. Зазвонил. Лидия Петровна. Один звонок, другой, третий. Потом посыпались сообщения:
«ОЛЯ, НАМ НУЖНО СЕРЬЕЗНО ПОГОВОРИТЬ. ПРИЕЗЖАЙ НЕМЕДЛЕННО.»
Ольга тяжело вздохнула. И поняла – надо ехать. Иначе не сбросить с себя этот гнетущий груз, не вдохнуть полной грудью.
У двери ее встретил Сергей. Серый, осунувшийся, с тенями усталости под глазами. То ли не спал, то ли искусно изображал страдания.
— Заходи. Мама ждет.
— Да, я поняла, — холодно отозвалась Ольга.
На кухне – словно застывшая картина их семейного ада: Лидия Петровна восседает за столом, спина прямая, руки сложены перед собой, словно она здесь – верховный судья этого маленького домашнего процесса. Валерий Иванович, как всегда, спрятался за щитом газеты, лишь бы не участвовать.
— Ольга, — железным тоном начала свекровь, — мы должны серьезно поговорить.
— Слушаю вас, — с нарочитой вежливостью ответила Ольга.
— Ты ведешь себя… возмутительно. Ушла, хлопнув дверью. Бросила мужа. Отказываешься помогать семье в трудную минуту. Ты вообще осознаешь, что рушишь свою жизнь?
— Знаете что? Это моя жизнь. И я сама решу: рушить ее или строить заново.
Сергей нервно заерзал на стуле.
— Оля, ну зачем ты опять в штыки? Нельзя ли нормально поговорить?
— В штыки? Да я просто говорю правду, как она есть. И пытаюсь жить не по вашему выверенному до миллиметра сценарию.
Лидия Петровна сцепила пальцы в замок, словно сковывая собственные эмоции.
— Очень жаль. Но если ты не готова взять кредит и помочь семье, тогда будь добра – верни все, что ты получила благодаря нашей семье. Кольцо, подарки… Телевизор мы с Валерой вскладчину покупали, машину вы с Сережей вместе брали – значит, делить пополам. Половина – наша.
— Какая половина? — переспросила Ольга, чувствуя, как к горлу подступает обжигающая волна негодования.
— Наша, Олечка. Потому что в семье все общее. А ты у нас больше не семья.
Сергей тихо пробормотал, словно извиняясь за мать:
— Мам, ну ты… перегибаешь.
— Ничего я не перегибаю. Пора этой девочке понять, что ответственность – это делиться. Вот отдаст все – тогда, может, и поймет настоящую цену семье.
Ольга, не говоря ни слова, спокойно сняла с пальца обручальное кольцо и положила его на стол.
— Вот. Телевизор – ваш. Машину поделим. Подарки забирайте, хоть диван из гостиной выносите. Мне ничего не нужно.
Лидия Петровна прищурилась, торжествующе глядя на нее.
— Вот и правильно. Вот когда останешься совсем без всего – поймешь, что семья – это святое.
Ольга посмотрела на Сергея. Он опустил глаза, избегая ее взгляда. Ни слова, ни жеста, ни единого проявления сочувствия. И в этот миг для нее все стало ясно: все кончено. Конец.
— Сергей, — голос ее дрожал, но в нем звучала неприкрытая сталь, — завтра я подаю на развод. Я больше так не могу и не хочу. Живите, как знаете.
Она рывком накинула куртку и направилась к двери.
— А кредит… оформляйте сами. Вы же семья, вы справитесь.
У подъезда ее догнал Сергей.
— Оля, подожди. Ты серьезно? Это что, все конец?
— А ты что думал? Что я посижу у Наташки, поплачусь в жилетку, остыну, вернусь, все прощу – и мы снова будем жить, как будто ничего и не было?
— Ну… да. Я надеялся…
— Прости. Но я больше не хочу быть спонсором этого балагана. И вообще… я так больше не хочу. Я хочу жить.
Сергей пнул носком ботинка завалявшийся на асфальте камешек, топтался на месте, мялся, как школьник, не выучивший урок.
— Ну… ты ведь должна понимать… одна ты попросту не справишься.
Ольга посмотрела прямо ему в глаза. Впервые за долгие годы она увидела в них лишь пустоту и жалкую растерянность.
— Ошибаешься. Одна я справлюсь. А вот рядом с тобой — не смогу никогда.
Она развернулась и решительно зашагала прочь. Не оглядываясь.
Телефон оживал весь вечер – вибрировал, как нервная собака, готовая сорваться с цепи. Сообщения сыпались одно за другим, ядовитые, злобные, полные угроз:
«Не вздумай подавать на развод, ты еще пожалеешь об этом!»
«Мы добьемся, чтобы ты не получила ни гроша! Не надейся!»
«Ты еще поплачешься, вот увидишь! Тебе же негде жить!»
«Интересно, где ты теперь будешь жить? На паперть пойдешь?»
Наташка, бросив мимолетный взгляд на экран телефона, только устало хмыкнула:
— Оль, детка, это все еще цветочки. Самое настоящее веселье у тебя впереди.
И действительно. Утром раздался звонок из банка. Голос молодой девушки был подчеркнуто вежливым, но от этого не менее тревожным.
— Ольга Сергеевна, на ваше имя поступила дистанционная заявка на кредит. Вы подтверждаете эту операцию?
Ольга похолодела, словно ее окатили ледяной водой.
— Простите, что?! Какая заявка?
— Да, заявка дистанционная, оформлена через наш сайт. Это вы ее оформляли?
— Нет! Это не я. Я ничего не оформляла!
Внутри все перевернулось. Страх, ярость, отчаяние. Но вместе с тем – пришло осознание: назад дороги нет. Мосты сожжены.
Утро превратилось в настоящий бой. Ольга, не выпуская телефон из рук, сидела на кухне и обзванивала банк раз за разом.
— Я говорю вам еще раз! Это не моя заявка! Проверяйте, кто ее подал! Проверяйте срочно, умоляю вас!
— Мы понимаем вашу обеспокоенность, — лениво тянул оператор, словно произнося заученную фразу. — Ваша заявка принята. Ответ будет предоставлен в течение десяти рабочих дней.
— Десять?! — взорвалась Ольга, не в силах сдержать гнев. — Вы что, издеваетесь? За десять дней можно купить на мое имя пол-Москвы! Вы вообще там в своем банке в своем уме?!
Но в ответ – лишь все та же мертвая, ни к чему не обязывающая вежливость.
Она в сердцах швырнула телефон на стол.
— Ну все, — Наташка, стараясь ее успокоить, протянула ей чашку с дымящимся кофе. — Наша война началась. Добро пожаловать в реальность.
— О да, — Ольга устало прикрыла глаза, пытаясь сдержать подступающие слезы. — Я даже догадываюсь, с чьего ноутбука эта заявка была отправлена.
— И что ты собираешься делать? Мстить?
— В полицию. И заявление о мошенничестве. Пусть разбираются.
— Вот и молодец. И адвоката хорошего ищи. Злого, чтобы сам черт крестился от одного его вида.
Через пару часов они сидели в душном, пропахшем потом и дешевым табаком кабинете у капитана полиции. Облезлые стены, скрипучий зеленый диван, покрытый липкой пылью.
— Так… значит, кредит оформлен без вашего ведома? Кто мог это сделать? — лениво поинтересовался капитан, почесывая залысину.
— Свекровь. Почти бывшая, — чуть дрогнувшим голосом ответила Ольга.
— Ага… Доступ к вашим данным у нее был?
— Конечно. Мы с Сергеем долгое время пользовались одним ноутбуком. Там сохранено все: почта, личный кабинет, пароли…
Капитан кивнул, что-то записывая в своем блокноте.
— Заявление примем. Но дело это не быстрое. Сами понимаете, родственные связи…могут сказать, что вы сами согласились на кредит, а теперь просто передумали и решили отомстить бывшим родственникам.
— Нет, — голос Ольги стал ледяным, несмотря на охвативший ее страх. — В этот раз я не отступлю. Хоть в газету напишу об этом, хоть на Красную площадь выйду с плакатом. Я доведу дело до конца.
— Ну и боевая вы, гражданка. Жизнь потрепала, смотрю.
— Это точно. Научили, постарались.
Вечером снова позвонила Лидия Петровна. Ее голос звучал металлическим, ехидным, полным злорадства.
— Зря ты пошла против нас войной, Оленька. Очень зря. Ты думаешь, мы не знаем, что ты деньги своей матери переводила? Думаешь, Сережа тебе ничего не рассказывал?
— И что с того? — Ольга закатила глаза, стараясь скрыть раздражение. — Я помогала своей матери, пенсионерке, которую вы в дом даже на порог не пускали. Да, помогала. И что дальше?
— А то, что это совместно нажитые деньги! И мы потребуем половину! И за машину тоже! Ты еще поплачешься, я тебе говорю!»
Ольга, не дослушав, прервала звонок. Руки дрожали, но в глубине души ей вдруг стало смешно, как от нелепого анекдота.
— Да вы просто сумасшедшие. Коллекционно сумасшедшие.
На следующий день позвонил Сергей. Его голос звучал чужим, резким, полным упрека и злобы.
— Ты зачем в полицию пошла? Ты что творишь, Оля?!
— Мошенничество – это статья. Тут уж извини, Сереженька.
— Ты нам жизнь ломаешь! Родителям позор, мне позор! Ты хоть подумала, что скажут люди?!
— Скажут правду. Что женщина, наконец, перестала быть дойной коровой, которую можно использовать в своих целях. И что она имеет право на счастье и свободу.
— Господи, Оля, да ты всегда была неблагодарной! Все тебе мало, все не так! Что бы мы для тебя ни делали…
— Ну вот, наконец-то. Настоящая правда. Огромное спасибо за откровенность, Сережа. Прощай. Желаю удачи твоей мамочке в поисках новой платежеспособной донора.
И, не дожидаясь ответа, сбросила вызов.
Через неделю – суд. Все прошло быстро и буднично: дежурные бумаги, сухие подписи, бесцветный голос судьи. Развод. Машину продали, деньги поделили пополам. Телевизор забрал Сергей. На обручальное кольцо Ольга даже не взглянула.
А вечером, после всех этих изматывающих событий, она пошла к нотариусу и открыла вклад в банке на свое имя. На будущее. На новую жизнь.
— Ну вот и все, — сказала Наташка, чокаясь с ней бокалом вина, — теперь ты официально свободная женщина. Как ощущения?
Ольга посмотрела в окно. За ним шумел вечерний город, наполненный тысячами огней, машинами и незнакомыми лицами. Жизнь кипела вокруг, манила и звала навстречу новым приключениям.
— Легко. Свободно. Дышать можно полной грудью.
— Ну вот и прекрасно, — довольно улыбнулась Наташка. — А ты так боялась.
Через месяц в почтовом ящике она обнаружила письмо. Почерк аккуратный, хорошо знакомый. Лидия Петровна.
«Мы все обдумали и решили, что в нашем поведении была доля несправедливости. Мы, наверное, немного перегнули палку. Но семья – это святое. Сережа очень скучает по тебе. Давай все начнем сначала. Мы тебе прощаем все обиды.»
Ольга тихо рассмеялась, прочитав эти лицемерные строки. Не дрогнув рукой, медленно порвала письмо на мелкие кусочки и без сожаления выбросила в мусорное ведро.
— Нет, Лидия Петровна. Больше никогда. На этот спектакль я больше не подпишусь.
Поставила чайник и, прислушиваясь к его тихому бормотанию, как никогда раньше, почувствовала – все действительно закончилось.
Подарок на юбилей