Ирина сидела на кухне, уткнувшись в экран ноутбука. За окном серый питерский дождь барабанил по подоконнику, будто специально отбивал тревожный ритм. В воздухе висел запах кофе, который она сварила ещё утром, но так и не допила. На плите остывал суп, который вчера с горем пополам приготовил Андрей — муж, «хозяин дома», как он любил себя величать.
Ирония была в том, что этот «хозяин» сыпал разговорами о семейных традициях, а в реальности его традицией стало лежание на диване с телефоном, как будто он главный аналитик мира.
Ирина вздохнула и закрыла ноутбук. На экране мигнуло сообщение в рабочем чате: «Поздравляем с повышением!» — десятки смайликов, вроде все рады за неё. Радоваться бы, да внутри скребло ощущение: как будто её победа стала чужой проблемой, а не личным достижением.
— Ну что, миллионерша, — Андрей появился в дверях, зевая. Мятая футболка, штаны, в которых он ходил третий день, волосы, торчащие во все стороны. — Будешь делиться радостью со мной, любимой?
Ирина усмехнулась, чуть закатив глаза.
— А ты чем, собственно, собираешься делиться? Мой успех — это работа ночами, нервы, дедлайны. Ты участвовал?
Андрей закатил глаза, будто это ядерная атака на его права.
— Господи, опять начинается. В семье всё общее, Ира. Твои деньги — это наши деньги.
Он сел напротив, локти на стол, взгляд хитрый, как будто собирался засовывать нос в чужой кошелёк.
— Слушай, — начал он спокойно, но с оттенком угрозы, — давай так: теперь, когда твоя зарплата нормальная, я свою карту в сторону уберу. Всё через твою будем гонять. Меньше путаницы.
Ирина посмотрела на него так, словно он предложил ей продать почку на рынке.
— Ага, а потом будешь «распределять бюджет», как в прошлый раз, когда на мои деньги айфон себе купил?
Андрей завёлся, махая руками, как дирижёр, который совсем потерял ноты.
— Ну извини, что хочу нормально жить! Ты думаешь, мне приятно ходить с кнопочным телефоном, когда у жены техника последней модели? Мужик должен выглядеть достойно!
Ирина не выдержала, выдала нервный смех.
— Мужик, говоришь? А когда последний раз счёт за коммуналку платил? Или продукты в дом носил?
— Я что, хуже тебя? — голос Андрея дрогнул, стал металлическим. — Ты зазналась, Ира. Думаешь, если тебе подкинули деньги, так можно мужа унижать?
Она встала, поставила чашку в мойку с таким звоном, что откололся кусочек от ручки.
— Я никого не унижаю. Просто напоминаю, кто реально тянет эту семью.
Пауза повисла, густая, как сырой дым. Ирина чувствовала, как внутри нарастает злость, но сдерживала её. Слишком знакомая сцена: сначала «по-хорошему», потом обвинения в эгоизме, потом обида, как у ребёнка.
Вдруг зазвонил звонок в дверь.
На пороге стояла Галина Петровна — свекровь. В пальто, застёгнутом на все пуговицы, с пакетом из магазина. Вид у неё был такой, словно она шла на фронт, а не в гости.
— Ну здравствуйте, дети, — сказала она, проходя мимо, как хозяйка. — Я яблок принесла. Домашние.
Андрей оживился:
— Мам, как раз про финансы говорим. Ира получила повышение, теперь всё будет как у людей!
Ирина закатила глаза. «Началось», — подумала она.
— Поздравляю, Ирина, — сухо сказала свекровь, снимая шарф. — Молодец. Но помни: твой муж — глава семьи. Умная женщина всегда делает так, чтобы мужчина чувствовал себя главным.
Ирина скривилась:
— То есть, если мужчина бездельничает, я должна молчать и изображать, что всё нормально?
Галина Петровна села на табурет, сложила руки на коленях, взгляд строгий:
— Не перегибай. Мужчина добывает, женщина хранит. Если у Андрюши сейчас сложный период, поддержи. А не попрекай копейками.
Ирина почувствовала, как левая рука дрожит, будто вцепилась в невидимую проволоку.
— Копейками? Я тяну ипотеку, оплачиваю кредиты, продукты, а вы называете это копейками?
Андрей подлил масла в огонь:
— Мам, ну скажи ей! Я же мужчина, мне нужно уважение, а она… она даже дать денег нормально не может.
— Конечно, сынок, — покивала свекровь. — Она молодая, ещё не понимает: главное в браке — терпение.
Ирина сорвалась:
— Терпение?! То есть я должна терпеть, что муж сидит на моей шее, требует деньги и учит жить?!
Андрей ударил кулаком по столу:
— Потому что мы семья! Всё общее! Поняла? Или хочешь, чтобы я тебя бросил?
Ирина замерла. Что-то хрустнуло в груди.
— Брось, — тихо, но слова прозвучали как выстрел. — Попробуй. Только знай: квартира моя, куплена до брака. Карта моя. И кормить двух иждивенцев больше не собираюсь.
Галина Петровна вскочила, покраснела:
— Девка! Как ты смеешь! Без моего сына ты никто! Он ради тебя жертвует карьерой, а ты пинаешь!
Андрей, будто подпрыгнув от её слов, выхватил кошелёк Ирины и поднял карту.
— Раз мы семья, то имею право! — закричал он.
Ирина рванулась, но он держал карту высоко, как трофей.
— Всё! Отныне финансы под моим контролем!
Она стояла, смотрела на него и ощущала, как мысль одна: «Это конец».
И впервые за долгое время она не испугалась. Злость закипела.
— Попробуй снять хоть рубль, — прошипела Ирина. — Завтра заблокирую счёт.
Тяжёлая тишина опустилась на кухню. Даже дождь за окном словно остановился.
Первая трещина в их браке расколола дом так, что запах яблок из пакета Галины Петровны казался сладковато-гнилым.
Ночь прошла так, словно её выдернули из реальности и кинули в какой-то липкий чужой кошмар. Андрей, конечно, ушёл в свой привычный «запой» — не алкогольный, но почти. Заперся в спальне с ноутбуком, играл в танчики, кричал в гарнитуру на каких-то подростков и стучал по клавиатуре так, будто воевал не на виртуальной карте, а с Ирининой выдержкой.
Карта её так и осталась у него. Попытка вырвать кончилась тем, что он спрятал её «куда надо».
Ирина, закутавшись в плед, сидела на кухне до двух ночи. Пила чай из дешёвых пакетиков — молоко закончилось, а идти в магазин не было сил. Смотрела в телефон, пролистывала поздравления от коллег и чувствовала себя странно. Два параллельных мира: один — умная, успешная, уважаемая Ирина; другой — жена, у которой муж ворует деньги, а мать мужа учит «терпеть».
К утру глаза опухли от недосыпа.
— Ир, ты чего как смерть? — спросила коллега по видеозвонку, с жалостью в голосе.
— Нормально всё, — соврала Ирина, притворно улыбаясь.
— Да ладно, я же вижу. Ты что, с Андрюхой опять?
Ирина только мотнула головой. Обсуждать Андрея с коллегами было всё равно, что носить на работу грязное бельё — и не только запах, но и пятна всех прошлых ссор.
Вечером Андрей вылез из спальни. Вид был соответствующий: мятая футболка, красные глаза, запах чипсов и энергетиков.
— Ир, — начал он, будто ничего не случилось, — ну ты же понимаешь, это всё эмоции. Я просто хочу порядок. Чтобы ты не тратила на всякую ерунду.
Ирина усмехнулась.
— На ерунду? Значит, ипотеку платить — ерунда, а твои ставки на спорт — порядок? — сказала она с холодной иронией.
Андрей скривился, почесал затылок.
— Ты опять начинаешь… Я мужик, мне нужно чувствовать уверенность. А когда у жены денег больше, чем у меня, я… — он замялся, словно пытался подобрать подходящее оправдание. — Короче, так не должно быть.
Ирина сложила руки на груди.
— То есть твоё решение — лишить меня доступа к собственным деньгам?
— Ну… да. В семье всё общее, — ответил он, пытаясь казаться спокойным.
Она резко встала, отодвинула стул, так что ножки заскрипели по линолеуму.
— Знаешь что, Андрей. В семье всё общее, когда оба вкладываются. А ты — паразит. И я больше это терпеть не собираюсь.
Он дернулся, будто получил удар.
— Паразит? — визгливо сорвался голос. — Да я ради тебя всё! Работа бросил, чтобы поддержать, а ты неблагодарная…
— Какую работу? — перебила Ирина. — Ты сам сказал, что «устал от тупых начальников» и ушёл. А теперь сидишь у меня на шее.
Его лицо покраснело, вены выступили. Он подошёл к шкафу, открыл дверцу, достал чемодан.
— Всё, достала. Я ухожу, — пробормотал он.
Ирина рассмеялась, нервный смех.
— Серьёзно? Это я должна уходить. Квартира моя.
Андрей застыл с чемоданом в руках. Потом со злостью бросил его обратно, дверца хлопнула.
— Да ты офигела! Ты думаешь, я так просто уйду? А что скажет мама?
— Твоя мама уже всё сказала. «Терпи, Ира». Вот только я не собираюсь.
На следующий день всё стало ещё хуже. На кухне появилась Галина Петровна. Как будто по расписанию.
— Ну что, помирились? — спросила она, наливая себе чай из Ирининого чайника.
— Нет, — коротко ответила Ирина.
— Ирочка, ты должна понять: мужчины по природе слабее женщин. Их надо держать лаской. А если будешь пилить, он совсем сопьётся.
Ирина усмехнулась, скривив губы.
— Сопьётся? Так он уже, считайте, на диване прописан.
Галина Петровна прищурилась поверх очков.
— Ты зазналась. Работа, деньги — это всё мишура. А семья — главное. Без семьи ты никто.
Ирина резко поставила чашку на стол, так что чай пролился на скатерть.
— Знаете что, Галина Петровна. Без семьи я — человек. С работой, друзьями, жизнью. А с вашей семьёй я превращаюсь в банкомат.
Андрей, стоявший в коридоре, подхватил её слова, как подбитый самолёт.
— Вот! Слышала, мам? Я для неё никто. Она — карьеристка, которой плевать на семью!
Ирина уже не выдержала. Пошла в спальню, вытащила из шкафа его вещи — футболки, джинсы, носки. Швырнула всё в чемодан, который он вчера демонстративно доставал.
— Вот твои вещи. Уходи.
Андрей растерялся.
— Ир… ты что творишь?
— Творю то, что надо было сделать давно, — холодно сказала Ирина.
Она застегнула молнию на чемодане и оттащила его к двери.
Андрей попытался встать на пути.
— Ты не имеешь права! Мы муж и жена!
— Имею, — спокойно, но твёрдо сказала Ирина. — Квартира моя. Брак можно расторгнуть. Деньги мои — и я уже всё заблокировала.
Он шагнул к ней, схватил за руку.
— Не смей! — прорычал он.
Ирина выдернула руку так резко, что ноготь сломался. Боль была острая, но внутри стало легче: символично — боль есть, но она больше не держит в клетке.
— Всё, Андрей. Конец.
Он посмотрел на неё так, словно она убила его мечты.
— Ты пожалеешь, — прошипел он. — Без меня ты никто.
— Пожалею только об одном, — ответила Ирина, — что так долго терпела.
Она открыла дверь и вытащила чемодан на лестничную клетку. Хлопнула дверью так, что вся квартира дрогнула.
Ночь Ирина провела в полной тишине. Телефон вибрировал: сначала сообщения от Андрея через полчаса — «Прости». Потом «Ты стерва». Потом снова «Я люблю тебя».
Она не отвечала.
В два часа ночи позвонила Галина Петровна.
— Ирочка, ты что творишь? Разве так можно? Ты же его жена! — её голос дрожал, но был полон командного тона.
— Была, — коротко сказала Ирина и отключила.
Впервые за долгое время ей стало спокойно. Пустая квартира не пугала. Напротив: в этой тишине не было чужих требований.
Ирина смотрела на капли дождя за окном и думала: «Теперь начнётся самое трудное».
Прошла неделя. Тихая, как после бури.
Андрей ночевал где-то у друзей — по крайней мере, так он писал в сообщениях. То униженно просил вернуться, то грозил адвокатами.
Ирина молчала. Её внутренний слух будто прорезался заново: она слышала только себя. Просыпалась утром, шла на работу, варила ужин на одного и чувствовала странное облегчение. В квартире стало больше воздуха, даже дождь за окном казался не серым, а как знак: всё смыто.
Но буря всё же вернулась.
В субботу в дверь постучали. Стук был такой уверенный, что Ирина сразу поняла — это не курьер. Открыла — и, конечно, Галина Петровна. В строгом пальто, с губами, сжатыми в тонкую линию. А рядом Андрей: осунувшийся, небритый, но с привычным наглым прищуром.
— Мы пришли поговорить, — сказала свекровь, протискиваясь внутрь, будто квартира её личная.
Ирина скрестила руки на груди.
— Я вас не звала.
— Ты разрушила семью моего сына, — Галина Петровна прошла на кухню и села, как хозяйка. — Но ещё не поздно. Верни ему карту, восстанови счёт, живите, как люди.
— Как люди? — Ирина усмехнулась, едва сдерживая смех. — Когда муж ворует у жены деньги? Это «как люди»?
Андрей дернулся, пальцы дрожали:
— Я не воровал! Это мои деньги тоже!
— Ага, — спокойно сказала Ирина, — только карту я покупала, ипотеку я плачу, кредиты твои закрывала. А ты — лозунги раздаёшь.
Галина Петровна ударила ладонью по столу.
— Девка! Ты ничего не понимаешь! Мужчина — главный! Сказал — значит, так и будет!
Ирина медленно встала, глядя на неё спокойно, почти без эмоций:
— Знаете что. Я прожила с вами и вашим сыном достаточно, чтобы понять одну простую вещь: мужчина — главный только тогда, когда берёт ответственность. А у вас — одни слова.
Андрей сжал кулаки.
— Ты меня унижаешь при матери!
— Я тебя давно унизила, — спокойно ответила Ирина, — когда терпела твой паразитизм.
Молчание. Только капли дождя барабанили по стеклу.
Ирина взяла с полки заранее подготовленные бумаги и положила их на стол.
— Вот заявление на развод. Подпишешь добровольно — пойдём вместе в ЗАГС. Нет — через суд.
Галина Петровна вскочила:
— Ты с ума сошла! Без Андрюши ты пропадёшь!
Ирина улыбнулась — спокойно, впервые за долгое время.
— Попробуйте посмотреть на меня внимательно. Это я тянула всё эти годы. Это я плачу за квартиру. Это я строю карьеру. Я без вашего сына — свободна. А он без меня — пустое место.
Андрей побледнел. На секунду в его глазах мелькнул страх, но тут же вернулась привычная злость:
— Ты пожалеешь!
— Нет, — сказала Ирина и открыла дверь. — Это ты пожалеешь.
Галина Петровна схватила сына за локоть, тащила к выходу. На пороге обернулась:
— Господь тебя накажет, неблагодарная.
— Господь уже наказал, — устало ответила Ирина. — Вашим сыном.
Дверь захлопнулась.
Ирина прислонилась к ней спиной и закрыла глаза. Тишина. Настоящая.
Она знала: впереди будет трудно. Но сегодня впервые почувствовала себя живой.
И не боялась остаться одна.
Родишь мне сына