Наталья еле доплелась до подъезда. Рабочая смена в аптеке была настоящим адом: люди болели, ругались, искали «что-нибудь подешевле, но чтоб помогало», пенсионеры жаловались на цены, дети ревели, а она — всего-то двадцать девять лет, и вместо того чтобы кайфовать от жизни молодой женщины, таскала на себе и мужа, и квартиру, и бесконечные долги.
Она уже мечтала: вот сейчас — душ, плед, чай, сериал… и пусть хоть мир перевернётся. Но едва открыла дверь, в нос ударил запах пива и жареной колбасы. В гостиной громыхал смех, телевизор орал футбол, а на диване растянулся Пётр, двоюродный брат мужа. Рядом сидела его жена Ольга, с лицом «я тут просто фон».
А сам Константин, как ни в чём не бывало, разгуливал по кухне с бутылкой пива в одной руке и чипсами в другой.
— Наташ, ты вовремя! — радостно заорал он. — Ребята заехали, решили вечерком пообщаться. Ты ж не против? — махал рукой, будто приглашал её на бесплатный концерт.
«Конечно, не против. Почему бы не превратить мой единственный свободный вечер в бесплатную забегаловку для родственников», — устало подумала Наталья. Но вслух сказала:
— А что, собственно, я могу быть «против», если вы уже устроились? — сухо бросила она, снимая куртку.
— Ну вот, — вмешался Пётр, хлопнув ладонью по коленке. — Женщина должна быть рада гостям! А ты что-то хмурая. Мы тут хотели салатик какой-нибудь… с авокадо.
— С авокадо? — Наталья резко повернула голову, глядя на него, как на странного пациента. — Петь, ты хоть раз покупал авокадо в жизни?
— А чё там покупать, — лениво сказал он. — Костя пусть купит, он мужик, добытчик.
Наталья расхохоталась. Смех получился резкий, нервный, больше похожий на истерику.
— Мужик? Добытчик? — она уставилась на мужа. — Кость, ты слышишь? Тебя тут за добытчика держат. А ты у меня три месяца как без работы, пиво жрёшь и «добытчик» — это про тебя?
— Ну чего ты начинаешь, — нахмурился Константин, — люди пришли отдохнуть, а ты сразу со своими претензиями.
— Да ладно тебе, Наташ, — протянула Ольга, — ну приготовь что-нибудь простое. Ты ж всё равно лучше всех готовишь.
Наталья почувствовала, как руки сами сжались в кулаки.
— Знаете что, дорогие гости, — голос её дрогнул, но становился громче, — я сегодня двенадцать часов ноги не разгибала, лекарства отплясывала, старушкам головы морфием спасала. А тут прихожу домой, а у меня пивной бар и заказы с меню!
— Ну не кипятись, — попытался пошутить Константин. — Салат с авокадо — это не преступление.
— Для тебя — нет, — прошипела Наталья. — А для меня — последнее оскорбление.
Она резко сняла туфлю и швырнула её в угол. К сожалению, она попала не в стену, а в пакет с чипсами. Пакет взорвался, как петарда, и чипсы осыпались прямо на ковер и брюки Петра.
— Наташ, ты чё творишь?! — вскочил он, отряхивая колени.
— Я? — она почти кричала. — Я у себя дома! Я имею право творить всё, что хочу. А вы — пошли вон!
— Вон? — Пётр возмутился. — Да я ещё обидеться могу!
— Петь, пошли, — тихо сказала Ольга, глядя на пол. — Ну их, правда…
Но Пётр не унимался:
— Слышь, Костян, ты чё, молчишь? Твоя жена меня из дома гонит.
— Из МОЕГО дома, — холодно перебила Наталья. — Костя, давай напомним братцу, чья тут квартира?
Константин почесал затылок, замялся.
— Ну… вообще-то квартира записана на Наталью, — неуверенно сказал он.
— Вот именно, — Наталья скрестила руки на груди. — Я её от бабушки унаследовала, когда ты ещё с мамой жил. Так что мне решать, кто тут будет сидеть и жрать чипсы.
В комнате повисла тишина.
— Ладно, мы пошли, — буркнул Пётр, надевая куртку. — Не очень-то и хотелось ваш авокадо есть.
Ольга поднялась следом, кивнула Наталье с виноватой улыбкой и увела мужа за собой.
Дверь хлопнула.
Наталья резко выдохнула.
— Ты доволен? — зло сказал Константин. — Опозорила меня перед братом.
— Перед братом?! — её голос сорвался. — А ты меня позоришь каждый день, таща в дом всех подряд, как в столовку. Я — твоя жена или бесплатная обслуживающая станция для родственников?
Он замолчал. Только глухо щёлкнула открывающаяся бутылка пива.
Наталья шагнула к нему и выбила бутылку из рук. Стекло разбилось о кафель.
— Всё, Костя. Или ты начинаешь уважать меня и мой дом, или катись к своему братцу.
Он смотрел на неё с таким лицом, будто впервые увидел в своей тихой, терпеливой жене железную женщину.
— Наташа… — он потянулся к ней.
— Не «Наташа», — отрезала она. — Собирай вещи.
Она развернулась и ушла в спальню, оставив его стоять среди осколков и разлитого пива.
Константин ночевал у брата. Вернулся домой только через два дня — с чемоданом, с видом побитого пса, но с привычной уверенностью, что «мириться всё равно придётся».
Наталья сидела на кухне, в обнимку с чашкой кофе.
— Ну здравствуй, добытчик, — сказала она, не отрываясь от кружки. — Как там жизнь в общежитии для бездельников?
— Наташ, хватит. Я понимаю, ты устала, но… — он вздохнул. — Я всё-таки твой муж.
— Ага. Муж. Только, Костя, я тебя в ЗАГСе брала, а не брата в комплекте с его женой.
— Да ну тебя, — попытался он улыбнуться. — Слушай, давай по-хорошему. Я всё понял.
— Ты понял ровно столько, сколько всегда: что я «опять в истерике». — Наталья поставила кружку в раковину и резко повернулась к нему. — Но я больше не собираюсь тянуть твой балаган.
И вот дверь распахнулась — без стука, без звонка. На пороге стояла свекровь — Людмила Андреевна. В руках пакет с пирожками, на лице — праведный гнев.
— Вот оно что! — громко сказала она, оглядев сына с чемоданом и Наталью с каменным лицом. — Сына моего выгнала! Позорище!
— Мам, ну не начинай, — пробормотал Константин.
— Не начинай?! — она метнула на него взгляд, потом уставилась на Наталью. — Это ж надо было додуматься — собственного мужа за порог выставить! Ты, Наташенька, хоть понимаешь, что семейная жизнь — это компромиссы?
— Людмила Андреевна, — сухо сказала Наталья, — компромисс — это когда один хочет гостей, другой тишины, и они ищут золотую середину. А не когда один устраивает пивнушку, а другой работает как проклятая.
— Вот и видно, что детей у тебя нет, — отрезала свекровь. — Не понимаешь, что мужчинам нужен отдых.
— Отдых? — Наталья не выдержала и рассмеялась. — Да он от меня отдыхает уже третий месяц! Может, и пенсию по уходу за ним оформить?
Наталья еле доплелась до подъезда. Рабочая смена в аптеке была настоящим адом: люди болели, ругались, искали «что-нибудь подешевле, но чтоб помогало», пенсионеры вопили на цены, дети орали, а ей — всего двадцать девять, и вместо того чтобы кайфовать от жизни молодой женщины, она тянула на себе мужа, квартиру и бесконечные долги.
Она уже мечтала: вот сейчас — душ, плед, чай, сериал… и пусть хоть мир перевернётся. Но едва открыла дверь, запах пива и жареной колбасы ударил в нос. В гостиной громыхал смех, телевизор орал футбол, а на диване растянулся Пётр, двоюродный брат мужа. Рядом с ним сидела Ольга, его жена, с лицом «я тут просто фон».
А сам Константин, как ни в чём не бывало, разгуливал по кухне с бутылкой пива в одной руке и чипсами в другой.
— Наташ, ты вовремя! — радостно заорал он, размахивая руками. — Ребята заехали, решили вечерком пообщаться. Ты ж не против?
«Конечно, не против. Почему бы не превратить мой единственный свободный вечер в бесплатную забегаловку для родственников», — устало подумала Наталья. Но вслух сказала:
— А что, собственно, я могу быть «против», если вы уже устроились? — сухо бросила она, снимая куртку.
— Ну вот, — вмешался Пётр, хлопнув ладонью по коленке. — Женщина должна быть рада гостям! А ты что-то хмурая. Мы тут хотели салатик какой-нибудь… с авокадо.
— С авокадо? — Наталья резко повернула голову, глядя на него, как на больного. — Петь, ты хоть раз покупал авокадо в жизни?
— А чё там покупать, — лениво сказал он. — Костя пусть купит, он мужик, добытчик.
Наталья расхохоталась. Смех получился резкий, нервный, больше похожий на истерику.
— Мужик? Добытчик? — она уставилась на мужа. — Кость, ты слышишь? Тебя тут за добытчика держат. А ты у меня три месяца как без работы, пиво жрёшь и «добытчик» — это про тебя?
— Ну чего ты начинаешь, — нахмурился Константин, — люди пришли отдохнуть, а ты сразу со своими претензиями.
— Да ладно тебе, Наташ, — протянула Ольга, — ну приготовь что-нибудь простое. Ты ж всё равно лучше всех готовишь.
Наталья почувствовала, как руки сами сжались в кулаки.
— Знаете что, дорогие гости, — голос её дрожал, но становился всё громче, — я сегодня двенадцать часов ноги не разгибала, лекарства отплясывала, старушкам головы морфием спасала. А тут прихожу домой, а у меня пивной бар и заказы с меню!
— Ну не кипятись, — попытался пошутить Константин. — Салат с авокадо — это не преступление.
— Для тебя — нет, — прошипела Наталья. — А для меня — последнее оскорбление.
Она резко сняла туфлю и швырнула её в угол. К сожалению, она попала не в стену, а в пакет с чипсами. Пакет взорвался, как петарда, и чипсы посыпались прямо на ковер и брюки Петра.
— Наташ, ты чё творишь?! — вскочил он, отряхивая колени.
— Я? — она уже почти кричала. — Я у себя дома! Я имею право творить всё, что хочу. А вы — пошли вон!
— Вон? — Пётр возмутился. — Да я ещё обидеться могу!
— Петь, пошли, — тихо сказала Ольга, глядя на пол. — Ну их, правда…
Но Пётр не унимался:
— Слышь, Костян, ты чё, молчишь? Твоя жена меня из дома гонит.
— Из МОЕГО дома, — холодно перебила Наталья. — Костя, а давай напомним братцу, чья тут квартира?
Константин почесал затылок, замялся.
— Ну… вообще-то квартира записана на Наталью, — неуверенно сказал он.
— Вот именно, — Наталья скрестила руки на груди. — Я её от бабушки унаследовала, когда ты ещё с мамой жил. Так что мне решать, кто тут будет сидеть и жрать чипсы.
В комнате повисла тишина.
— Ладно, мы пошли, — буркнул Пётр, надевая куртку. — Не очень-то и хотелось ваш авокадо есть.
Ольга поднялась следом, кивнула Наталье с виноватой улыбкой и увела мужа за собой.
Дверь хлопнула.
Наталья резко выдохнула.
— Ты доволен? — зло сказал Константин. — Опозорила меня перед братом.
— Перед братом?! — её голос сорвался. — А ты меня позоришь каждый день, таща в дом всех подряд, как в столовку. Я — твоя жена или бесплатная обслуживающая станция для родственников?
Он замолчал. Только глухо щёлкнула открывающаяся бутылка пива.
Наталья шагнула к нему и выбила бутылку из рук. Стекло разбилось о кафель.
— Всё, Костя. Или ты начинаешь уважать меня и мой дом, или катись к своему братцу.
Он смотрел на неё с таким лицом, будто впервые увидел в своей тихой, терпеливой жене железную женщину.
— Наташа… — он потянулся к ней.
— Не «Наташа», — отрезала она. — Собирай вещи.
Она развернулась и ушла в спальню, оставив его стоять среди осколков и разлитого пива.
Константин ночевал у брата. Вернулся домой только через два дня — с чемоданом, с видом побитого пса, но с привычной уверенностью, что «мириться всё равно придётся».
Наталья сидела на кухне, в обнимку с чашкой кофе.
— Ну здравствуй, добытчик, — сказала она, не отрываясь от кружки. — Как там жизнь в общежитии для бездельников?
— Наташ, хватит. Я понимаю, ты устала, но… — он вздохнул. — Я всё-таки твой муж.
— Ага. Муж. Только, Костя, я тебя в ЗАГСе брала, а не брата в комплекте с его женой.
— Да ну тебя, — попытался он улыбнуться. — Слушай, давай по-хорошему. Я всё понял.
— Ты понял ровно столько, сколько всегда: что я «опять в истерике». — Наталья поставила кружку в раковину и резко повернулась к нему. — Но я больше не собираюсь тянуть твой балаган.
И вот дверь распахнулась — без стука, без звонка. На пороге стояла свекровь — Людмила Андреевна. В руках пакет с пирожками, на лице — праведный гнев.
— Вот оно что! — громко сказала она, оглядев сына с чемоданом и Наталью с каменным лицом. — Сына моего выгнала! Позорище!
— Мам, ну не начинай, — пробормотал Константин.
— Не начинай?! — она метнула на него взгляд, потом уставилась на Наталью. — Это ж надо было додуматься — собственного мужа за порог выставить! Ты, Наташенька, хоть понимаешь, что семейная жизнь — это компромиссы?
— Людмила Андреевна, — сухо сказала Наталья, — компромисс — это когда один хочет гостей, другой тишины, и они ищут золотую середину. А не когда один устраивает пивнушку, а другой работает как проклятая.
— Вот и видно, что детей у тебя нет, — отрезала свекровь. — Не понимаешь, что мужчинам нужен отдых.
— Отдых? — Наталья не выдержала и рассмеялась. — Да он от меня отдыхает уже третий месяц! Может, и пенсию по уходу за ним оформить?
Наталья поднялась, подошла к двери и распахнула её.
— Знаете что, Людмила Андреевна, — голос её дрожал, но был твёрдым, — у меня нет сил слушать ваши проповеди. Вы можете забирать сына и кормить его пирожками хоть до скончания века. Но я хочу жить спокойно.
— А я хочу внуков! — выпалила свекровь, будто это была последняя истина во вселенной.
— Отличная мысль! — усмехнулась Наталья, перебивая её. — Только пусть ваш сын сначала научится зарабатывать хотя бы на пачку подгузников.
— Наташ, ну хватит, — пробормотал Константин, но мать его перекричала:
— Я этого так не оставлю! — и вылетела из квартиры, хлопнув дверью так, что со стены упала свадебная фотография.
На фото Наталья и Константин ещё улыбались — молодые, счастливые. Теперь снимок треснул по диагонали, словно судьба поставила печать.
Наталья молча подняла рамку и положила на стол.
— Видишь? — сказала тихо. — Даже фотография понимает, что нам пора подумать.
Константин сел, опустив голову.
— Наташ… — он поднял на неё глаза. — Я боюсь тебя потерять.
— Поздно бояться, Костя, — вздохнула она. — Ты должен бояться не меня потерять. Ты должен бояться потерять самоуважение.
Он замолчал, а она впервые за долгое время почувствовала лёгкость. Страшную, но освобождающую.
Через неделю Наталья наконец почувствовала тишину. Ни звонков от мужа, ни визитов родственников. Даже свекровь затихла — что-то замышляла, это было ясно. Но всё равно лучше, чем эти бесконечные склоки.
Вечером раздался звонок. На пороге стоял Константин. В руках — папка с бумагами, в глазах — странная смесь решимости и страха.
— Нам надо поговорить, — сказал он тихо, чуть наклонившись к ней.
— Опять? — устало ответила Наталья, смахивая усталость с плеч. — Ну заходи.
Он сел за стол. Долго молчал, потом положил перед ней папку.
— Мам сказала… — он сглотнул. — Что твою квартиру нужно продать. Ей срочно нужны деньги.
Наталья побледнела, словно воздух вышел из комнаты.
— Простите, что? — голос чуть дрогнул, но твердость была слышна.
— Она считает, что будет честно, если мы… ну, поделимся. Ведь это же «семейное жильё». Мы же женаты.
— Костя, — ледяным тоном сказала Наталья, — это наследство от моей бабушки. Юридически оно моё. А твоя мама… пусть строит свои беседки на даче из своих пенсий.
— Но она давит на меня! — взорвался он. — Говорит, что я живу у тебя на всём готовом, что я муж без штанов…
— А разве это неправда? — резко спросила Наталья.
Он опустил глаза.
— Я пытался устроиться… Но… — замялся. — Короче, мам говорит: если я не решу этот вопрос, она от меня откажется.
— Так иди к маме! — выкрикнула Наталья, вскочив со стула. — Я тебе не банкомат, не социальная помощь!
— Наташа… я люблю тебя, — пробормотал он, почти шепотом. — Я боюсь потерять и тебя, и семью.
— Семью? — горько усмехнулась она. — Это ты называешь семьёй? Когда твоя мама решает, где я должна жить и что продавать?
Он попытался взять её за руку. Она отдёрнула, холодно и решительно.
— Всё, Костя. Ты сделал выбор. Ты выбрал её.
— Нет! — вскочил он, стараясь сохранить достоинство. — Я хочу быть с тобой! Я нашёл работу… завтра выхожу!
Наталья застыла, не веря своим ушам.
— Правда?
— Да. Пусть не бог весть что, склад, но это начало. Я хочу доказать тебе, что могу.
Она смотрела на него долго. Внутри всё металось: обида, злость, жалость.
— Докажи, — тихо сказала она. — Но знай: если ещё раз встанет вопрос о моей квартире — всё. Мы чужие люди.
Он кивнул, будто впервые понял, что игра кончилась.
Они сидели молча, пока за окном не стемнело. На столе лежала треснувшая свадебная фотография. Они оба видели её краем глаза. Символ того, что жизнь ломается, но иногда её можно склеить — если хватит сил.
Наталья поднялась и собрала со стола документы.
— Я не доверяю твоей маме, — сказала она, — но я даю тебе последний шанс. Не для неё. Для тебя.
Константин выдохнул и прикрыл глаза. Словно впервые за долгое время у него появилась надежда.
А у Натальи — странное чувство: будто она выиграла войну, но впереди ещё мирные переговоры, и они будут куда труднее.
Финал был громкий, но открытый: их будущее зависело только от того, выдержит ли он испытание.
Щенок под лавочкой