— Подвезите, пожалуйста! А я вам спою!
Девчонка лет десяти стояла прямо перед машиной — тощенькая, в старом пальтишке, которое явно повидало лучшие времена. Серый платок кутал её до самого носа, а из-под него смотрели огромные голубые глаза. Господи, ну откуда они такие берутся?
Сергей Викторович медленно затянулся сигаретой и устало посмотрел на неё. День был паршивый, настроение — ещё хуже.
— Чего? Куда ещё подвезти?
— В деревню Рожково! — она деловито махнула рукой в рваной шерстяной перчатке. — Тут недалеко, вон по дороге и направо. Я покажу! Только у меня денежек нет… Зато спеть могу!
Вот ведь… Сергей Викторович поморщился. Ну что за день такой?
— А что ты тут делаешь? — он всё-таки спросил, сам не зная зачем. — Темнеет уже. Осень, холодно… А ты тут на вокзале ошиваешься. И не боишься вообще к незнакомым дядям в машину садиться? Где твои родители?
Девчонка вздохнула по-взрослому:
— Мама болеет. Папы нет. Она всё время лежит, почти не встаёт. А я ездила в райцентр за лекарствами. Автобус поздно пришёл, и я свой пропустила. Мне тут или пешком идти, или ночевать… Но я не боюсь к вам садиться! У вас глаза добрые. И машина красивая!
Сергей Викторович невольно улыбнулся:
— Это как же ты мои глаза рассмотрела? Темно же.
— Да не так уж и темно! — девчонка пожала плечами. — Я всё вижу и всё замечаю. Заметила, что вы почему-то в плохом настроении.
Надо же, проницательная какая…
— Это верно. Я всегда в таком настроении.
— Ну как можно быть в плохом настроении, когда у вас такая машина? И денег, наверное, много! Непонятно… — она поглубже укуталась в свой платок.
— Много… Ну, немного. Что-то есть, конечно. Да толку от них, когда ты один на всём белом свете, — он сам не заметил, как это вырвалось.
— Совсем один? — девчонка спросила как-то слишком по-взрослому.
— Совсем. Ну, не прям вот… Конечно, но… Любопытная ты какая-то!
— Вот ваш кофе! — из здания вокзала наконец вышел Миша с двумя дымящимися стаканчиками. — Можем ехать!
— Долго ходишь, Мишань, — в голосе Сергея Викторовича зазвенел металл. — Я же просил — немедленно!
— Простите… Но тут не вокзал, а непонятно что! Ждал, пока воду нагреют, потом кофе ещё сделают. Сервис так себе здесь…
— Ладно, Миш, я понял. Поехали.
— Так что, подвезёте меня? — девчонка всё ещё стояла, переминаясь с ноги на ногу. Тонкие ботиночки явно не грели в такой холод.
— Давай, поехали.
Он открыл дверь и пропустил её вперёд.
— Миш, нужно ещё в деревеньку заехать. В Рожково. А уж потом домой.
— Понял.
Миша за много лет водителем научился не задавать лишних вопросов. Начальство сказало — значит, так и будет. А Сергей Викторович ценил в своих подчинённых именно это — исполнительность, преданность, честность. С теми, кто пытался халтурить, он расставался моментально. Всё должно быть так, как он сказал. Это касалось и бизнеса, и личной жизни.
Именно из-за такого подхода он и смог построить свою империю. Масштабное строительство — дело серьёзное. И хоть у него был миллион помощников и замов, многое он всё ещё контролировал сам. По профессии — инженер-строитель, знал все процессы изнутри. Это вам не та история, когда кто-то пришёл и подарил готовый бизнес. Нет, он пахал как проклятый.
Ещё в институте подрабатывал на стройке — таскал раствор, кирпичи. И в жару, и в холод. А что делать? Элька-то была беременна, нужно было платить за комнату в коммуналке. И так хозяйка со скрипом разрешила молодой студенческой семье там поселиться. Правда, сразу предупредила — просрочка по оплате хотя бы день, и сразу на улицу.
После института работал, учился, развивался. Довольно быстро занял хорошую позицию в местной строительной компании, а потом начал создавать своё дело. Было непросто. Иногда — невыносимо. Но он шёл только вперёд. Должен был обеспечить своих девчонок — жену Элю и дочку Катеньку. Они должны были получать всё самое лучшее.
Мало спал, часто нервничал, переживал… Наверное, поэтому так рано поседел. Уже в тридцать пять волосы стали белыми как снег.
«Да уж, тяжело тебе семейная жизнь даётся», — посмеивалась Эля, гладя его по голове.
«Непросто. Но это очень счастливая жизнь», — улыбался он.
И был действительно счастлив. Самый любимый момент — прийти домой с работы, обнять дочь и баюкать её. Не спал, когда она болела, когда резались зубы, да когда просто капризничала. Брал Катюшу на руки, укачивал и напевал одну и ту же песню — про принцессу Катю, самую красивую, золотоволосую принцессу, которую хоть краем глаза хотели увидеть короли и принцы всего мира.
«Что ты там поёшь постоянно? Такое странное… Сам, что ли, придумал?» — улыбалась Эля.
«Сам. Про принцессу Катюшу. И про то, что она будет самой счастливой».
«Да уж, обязательно… Устала я очень. Посидишь с ней? Я прилягу».
«Иди, отдыхай».
Эля часто чувствовала себя уставшей, вымотанной. Могла крепко проспать всю ночь, а утром проснуться совершенно без сил. Сначала думала — из-за ребёнка, домашних забот. Но со временем не проходило. Становилось как будто хуже.
Может, витаминов не хватает? Или воды надо больше пить? Так размышляла Эля и всё откладывала поход к врачу. Погода, магнитные бури… Она объясняла своё состояние миллионом разных причин. Просто боялась врачей. Падала в обморок от вида крови.
Когда Сергей всё-таки заставил её обследоваться, было уже поздно. Тяжёлая болезнь прогрессировала, съедала организм изнутри. Врачи ничем не могли помочь. Говорили — время упущено. Если бы начали лечение раньше, всё бы получилось. Но сейчас… нет.
Сергей собирал деньги, занимал, договаривался, искал лучших врачей. Но всё было тщетно. Эля таяла на глазах. Уходила мучительно.
Её не стало, когда Катя была подростком.
Катюша любила маму и пыталась протестовать против несправедливости. После смерти мамы из послушной принцессы превратилась в неуправляемого подростка. Непонятные компании, поздние приходы домой, алкоголь, сигареты, сомнительные друзья…
Сергей пытался контролировать — наказывал, разговаривал, убеждал. Даже запирал дома. Всё бесполезно. Катя буквально вышла из-под контроля. Из понимающего и доброго отца он превратился в строгого и решительного. Ставил ультиматумы, требовал.
— Я пойду на английский, и мы пойдём в кино!
— Ты пойдёшь на английский. Но никакого кино.
— Почему?! Я пообещала!
— Это моя жизнь! Почему ты меня ограничиваешь?!
— Пока ты живёшь здесь и пока я тебя обеспечиваю, ты будешь делать так, как я сказал!
Эти скандалы случались почти каждый день. И даже когда Катя поступила в университет, она не повзрослела. Просто выросла. Но вместе с ней выросли и проблемы. Стала более агрессивной, требовательной.
Однажды заявила, что нашла работу.
— И где ты будешь работать? Ты же только на третьем курсе!
— В магазине. Кассиром.
— Что?! Что ты выдумала? Тебе учиться нужно! Образование получать!
— Да не нужно мне твоё образование! Мне от тебя вообще ничего не нужно! Буду жить, работать и не зависеть от тебя!
— Нет! Ты будешь учиться и окончишь вуз с дипломом! Каким вообще кассиром?! Я что, зря тебя на это место в институт устраивал? Ты хоть знаешь, сколько это стоило?
— Да не нужен мне твой институт! И не хочу знать сколько! Вечно ты о своих деньгах!
— Да, о деньгах! Чтобы хорошо жить, знаешь ли, нужно много работать! И ты знаешь, сколько я работал, чтобы у тебя было всё!
— Да толку от твоих денег, если они не смогли спасти маму! — закричала Катя.
Тишина. Оглушительная.
— Мама болела. И ты это знаешь. Мы делали что могли…
— Значит, не всё! Ты вечно был на своей работе! Тебе некогда было ею заниматься! Если бы не ты, она была бы жива!
— Не говори так…
— А то что?! Ненавижу тебя и твои деньги!
Сергей был в шоке. Не верил, что родная дочь может так думать. Он помнил — делал всё возможное. Но Катя в её детском мире запомнила это иначе. Как папа постоянно отсутствовал. А мама болела, боролась за жизнь. И умерла, когда дочка была дома одна.
Катю было не переубедить.
— Если бы ты хотел, ты бы её спас! Придумал что-нибудь! А ты свои дома строил и деньги зарабатывал! И толку-то от них! Ненавижу тебя! Видеть тебя больше не хочу!
— Не говори так! Вообще не смей говорить то, чего не знаешь!
Катя его не слышала. Хлопнула дверью, закрылась в своей комнате. А утром, пока отец спал, ушла. Собрала сумку и исчезла. Оставила короткую записку: «Не ищи меня. Мне от тебя ничего не нужно».
Сергей был уверен — перебесится и вернётся. Потом начал переживать. Звонил — телефон отключён. Узнал — из университета отчислилась. А дальше след терялся.
Через несколько месяцев занялся поисками. Но Катя как в воду канула. Друзья в полиции не смогли помочь. Может, уехала. Может, фамилию поменяла. А может… ещё что.
Вот так Сергей остался один. Жена умерла. Дочка пропала после глупого скандала. И жизнь как будто закончилась.
У него было всё. Бизнес шёл в гору, реализовывались новые проекты, хорошо зарабатывал. Но внутри — пустота. Подчинённые, партнёры боялись его и уважали. Слыл человеком с железной репутацией, который строил бизнес честно. Так что работа — единственное, что осталось.
Он погрузился в неё с головой. Всё время тратил только на дело. Боялся оставаться один. Боялся отдыхать — сразу вспоминал о дочке. Нет, он не похоронил её мысленно. Хотя понимал — всякое может быть. Но всё-таки убеждал себя, что с ней всё в порядке. Друзьям говорил — Катя уехала учиться за границу, осталась там жить.
— Так что, можно я спою?
Из воспоминаний его выдернула девочка с вокзала. Сидела рядом на заднем сиденье. Как по линеечке — ровная спина, руки на коленях. Нос сильно вздёрнут. Она уже сняла платок, и Сергей увидел — длинные золотистые волосы. Как у Катюши.
— Ну как хочешь. Я тебя и без песни в твою Рожково довезу.
— Без песни нельзя! Мне же денег нет, а отблагодарить надо. Договариваюсь же! Уговор дороже денег!
— Да, точно. Как я забыл… Ну давай, пой тогда. Чтобы всё по-честному было. Кстати, тебя как зовут?
— Эля.
— Хм… Хорошее имя. Ну давай, пой.
И она запела.
Это была до боли знакомая песня. Про принцессу Катю, которая самая красивая и самая счастливая. К которой принцы всего мира скачут на лошадях, чтобы хоть одним глазком на неё посмотреть.
Это была его песня. Его мелодия. Всё это — про его Катю.
Сердце пропустило удар. Дыхание перехватило. На глаза навернулись слёзы. Он с ужасом посмотрел на девочку, которая пела всё громче.
— Откуда ты её знаешь? — хрипло спросил он. — Отвечай!
— Мама мне её всегда пела, — ответила та, глядя с недоумением и любопытством. — А вы что, плачете?
— Как зовут твою маму?
— Катя.
— А эту песню ей папа маленькой пел. Только он умер.
— Умер? Почему?
Сердце остановилось.
— Сергей Викторович, вам нехорошо? Притормозить? — Миша с тревогой смотрел в зеркало заднего вида.
— Нет. Всё в порядке. Давай-ка побыстрей! Долго ещё до Рожкова-то?
— Километров двадцать. Сейчас домчим!
Приехали быстро. Малышка попросила остановить на окраине села, у маленького старого дома.
— Это вы здесь живёте? — Сергей Викторович посмотрел в окно. — Сарай какой-то…
— Да, здесь. Мы комнатку снимаем у баб Лены.
— Что ещё за баб Лена?
— Мамина приятельница. Они вместе на ферме работали. Но потом мама заболела, и баба Лена согласилась нас приютить. Мы же совсем одни, понимаете?
— Понимаю… А мама чем болеет?
— Не знаю. Внутри что-то болит. Я вот купила всё для уколов, баба Лена сделает. Я и сама могу, но мама не всегда разрешает. Боится. Но я-то взрослая, понимаете? Я всё могу! Кстати, буду скоро работать на ферме, чтобы денежки были!
— Тебе сколько лет-то, чтобы на ферме работать? Ты же маленькая! Тебе учиться надо, в куклы играть, мультики смотреть! Какая работа?
— Ой, смешной вы! — она рассмеялась. — А жить-то как? На ферму меня возьмут, там полно работы, баб Лена говорит. А я могу убираться, мыть, за животными ухаживать. Мультики — это вообще малыши смотрят! Я, между прочим, взрослая!
— Да уж… Взрослая. И ответственная. Познакомишь с мамой?
— Ой, а зачем?
— Да вот интересно, как она такую дочку замечательную воспитала. Прямо вот хочется познакомиться и узнать.
— Ладно, пойдёмте.
— Миш, погоди здесь. Я скоро.
Сергей Викторович вышел из машины. По дорожке, засыпанной гравием. Грязь хлюпала под ногами.
— Вы только разуйтесь, пожалуйста, когда войдёте! — скомандовала девочка. — Видели, какая погода? А я вчера полы мыла!
Сергей Викторович не привык, чтобы им командовали. Но с этой маленькой взрослой девочкой спорить почему-то не хотелось. Кого-то она ему напоминала… Ах, ну да. Его самого.
— Мам! Мам, я дома! — закричала Эля, скидывая растоптанные ботинки. — Только я не одна! У нас гость!
— Эля! — прошла в комнату и пригласила за собой Сергея Викторовича.
— Какой гость, Элечка? Что ты, долго… — женщина лежала на кровати около окна.
Свет был тусклый, но Сергей Викторович сразу её узнал. Это была его Катя. Только очень худая и прибавившая в годах. По лицу бежали морщинки, глаза блестели как при температуре. Лицо — худое, пожелтевшее.
— Здравствуйте, — устало проговорила она. — Вы кто? Простите, у нас не прибрано. Сил что-то совсем нет…
— Здравствуй. Не узнаёшь меня?
Женщина прищурилась, не отрываясь смотрела на него.
— Элечка, подай мои очки. А, нет, на тумбочке. И включи свет получше. Совсем плохо вижу.
Дочка протянула ей очки, щёлкнула выключателем. С любопытством смотрела на маму и гостя.
Катя надела очки.
— Ой! — вскрикнула она. — Папа? Это ты?
— Я.
Сергея Викторовича начали душить рыдания.
— Ну как же так, Катюша… Как же так…
Он подошёл к дочери, крепко обнял. Катя плакала, не могла ничего ответить. А Эля смотрела с большим любопытством, но плакать не собиралась. Пусть сначала объяснят, что к чему. А потом, может быть, и поплачет.
Сергей Викторович гладил дочь по голове. Она была совсем седая.
— А где же твои золотые волосы, принцесса?
— Вот, вся в тебя пошла. Наследственность.
— И упрямая ты тоже вся в меня, — говорил он, улыбаясь и утирая слёзы.
Не мог поверить, что нашёл дочь. Та же плакала, улыбалась, но встать не могла.
— Пап, мне укол сделать нужно. Очень болючий. Нашей хозяйки нет. Пусть Эля сделает. А потом давай поговорим.
Сергей Викторович молчал. Не мог оправиться от шока. Поверить, что они наконец-то встретились.
— Чем ты болеешь? Давно?
— Вообще не очень. Несколько месяцев. Я не проходила нормальное обследование, но мне кажется… Так же, как и мама. Я, возможно, умру.
— Нет, дочка! Ты не умрёшь!
Эля сделала укол. Потом принесла чай. И они долго говорили.
Миша заглядывал несколько раз — проверить, всё ли с шефом в порядке. Но тот одним движением руки отправлял его обратно в машину.
Катя рассказала, что после ухода из дома долго скиталась по съёмным квартирам. Искала работу. Потом уехала в другой город, устроилась в магазин. Тяжело было, но помощи просить у отца не хотелось. Так на него злилась, что не могла предать себя. Хотя довольно скоро поняла — одной не прожить.
Через какое-то время познакомилась с будущим отцом Эли. Долго жили вместе. А когда он узнал, что она беременна, просто исчез. Так и осталась одна с ребёнком.
Жить в городе было не на что. Уехала в деревню к приятельнице, в Рожково. Там нашлась работа на ферме. Знакомые предложили снимать комнату. Всё было неплохо. Эля росла вместе с деревенскими ребятишками, ходила в местный детский сад, потом — в школу.
Кате было всё так же тяжело, но отцу звонить не хотела. На ферме обещали повышение, премии. Она подумывала — может, купят небольшой домик. Правда, планы рухнули, когда заболела. Обследовались в местной больнице — толком ничего не нашли. Отправили в город на обследование. Но денег-то на него не было. Поэтому сама себе прописала обезболивающие и слегла.
— И даже после этого ты мне не позвонила?
— Я боялась. Не знала, что скажешь. Думала, не поможешь. Думала, бросишь меня и внучку. Я просто боялась. Ну и стыдно было… Стыдно жить в этой хибаре, заставлять ребёнка ездить за лекарствами на автобусе ночью. Лишать её детства. И умирать при этом от боли.
— Вот это стыдно! А обратиться к отцу за помощью — не стыдно?! Ну до чего ты себя довела!
— Хочешь опять меня перевоспитывать?
— Нет. Не хочу. Хочу, чтобы ты жила долго и счастливо. Эль, собирай вещи! Уезжаем!
— Куда?!
— В лучшую жизнь!
Эля начала суетиться. Достала клетчатую сумку, начала складывать свою и мамину одежду. Лекарства. Ну и, конечно, книжки.
— Не нужно брать весь этот хлам! Только самое необходимое — лекарства и документы. Всё остальное купим, — распоряжался Сергей Викторович. — И Мишу позови, поможет.
— Пап, мы что, вот так возьмём и уедем?
— А что, ты здесь ещё сколько существовать собираешься?
— Я не могу. У меня долг за эту комнату. Не могу я сбежать…
Сергей Викторович открыл бумажник, вытащил несколько купюр.
— Хватит? Или ещё?
— Ого, сколько! — воскликнула Эля. — Точно хватит!
— Отлично. Собрались?
— Миша, поехали!
Помогли Кате подняться, сесть в машину. Эля показала, какие сумки забрать. Набрали немного — всё имущество поместилось в багажник. Погрузились и уехали в холодную ноябрьскую ночь. За которой потом был рассвет.
Они поселились у Сергея Викторовича в огромном доме. Элю сразу определили в хорошую школу. А Катя начала обследование в одной из лучших клиник. Как выяснилось, ей предстояло долгое лечение. Но врачи давали неплохие прогнозы.
И не обманули. Уже через полгода болезнь вошла в ремиссию.
В один из дней они сидели втроём на балконе. Пили кофе, разговаривали. Эля рисовала красками — у неё был талант. Сергей Викторович подумывал отдать её в художественную школу.
— Дедушка, а знаешь, кем я хочу стать?
Сергей Викторович уже привык к такому обращению. Но всё равно иногда вздрагивал и довольно улыбался.
— Кем же? Художником?
— Нет! Писательницей! Детской!
— О как! И о чём же ты будешь писать?
— Я напишу сказку про принцессу с золотыми волосами, которую любили все принцы мира!
Катя смотрела на этих двоих. Они успели стать лучшими друзьями. Пила кофе и молчала.
Она была просто счастлива. И больше не чувствовала боли.
– Неужели тебе жалко?! – обиделась свекровь, на отказ забрать еду с праздничного стола