— Ты сейчас это всерьёз сказал?..
— Повтори, — Зинаида медленно сняла пальто и повесила его на крючок, — просто повтори ещё раз, я, может, не расслышала.
— Я говорю нормально, — Алексей стоял посреди кухни, в носках, с телефоном в руке. — Мама предлагает на праздники собраться всем вместе. Новый год всё-таки. Семья.
— «Собраться» — это как? — Зина повернулась к нему. — С шампанским и салатами? Или с чемоданами и планами на мою квартиру?
Он усмехнулся. Не зло — так, по-домашнему, как будто разговор о ерунде.
— Ты сразу драму включаешь. Никто ничего не собирается у тебя отнимать.
— Лёш, декабрь на дворе, — она махнула рукой в сторону окна, где в темноте летел мокрый снег. — В этом месяце у меня всегда обострение на враньё. Так что давай без этих «никто» и «ничего».
Он выдохнул, сел за стол.
— Просто… им тяжело. Дом в области, ты же знаешь. Холодно, сырость, опять что-то с отоплением. Мама говорит, что до весны они там не протянут.
— А я тут при чём? — Зина поставила чайник и не обернулась.
— Ты — при том, что у тебя трёшка в нормальном районе. И ты не одна, ты замужем.
— А, — коротко бросила она. — Понятно. Значит, началось.
Зинаида никогда не любила декабрь.
Не из-за холода — холод она переносила нормально. А из-за этого коллективного помешательства: все вдруг вспоминали про «семью», «сплочённость», «как надо». Как будто календарь переворачивался — и людям выдавали разрешение лезть в чужую жизнь.
— Давай по порядку, — сказала она спокойно. — Кто именно собирается «приехать»?
— Родители. И Таня, — Алексей не смотрел ей в глаза. — Ненадолго. Переждать морозы. Ну и… поговорить.
— Вот это «поговорить» мне особенно нравится, — Зина усмехнулась. — Обычно после него у меня либо головная боль, либо ощущение, что меня только что пытались купить без моего согласия.
— Ты утрируешь.
— Нет, Лёш. Я вспоминаю прошлый раз, когда твоя сестра «просто заехала на чай».
Он поморщился.
— Таня просто эмоциональная.
— Таня — наглая, — отрезала Зина. — И прекрасно знает, зачем приезжает.
— Ты вообще помнишь, как мы познакомились?
— На вечеринке у Серёги, — автоматически ответил Алексей.
— Вот именно. Ты тогда много говорил. Про самостоятельность, про «я сам», про то, что не любишь зависеть от родителей. Мне это понравилось.
— Это и сейчас так.
— Правда? — она повернулась к нему. — А ощущение, что у нас в браке не два человека, а сразу пятеро — это мне кажется?
Он встал, подошёл ближе.
— Зин, ты всё воспринимаешь как атаку. А они просто хотят тепла. И нормальных условий.
— За мой счёт, — добавила она.
— Почему сразу за твой? — повысил он голос. — Мы же семья. Общее будущее.
— Будущее — да. Моя квартира — нет.
Тишина повисла плотная, как влажный снег.
Звонок в дверь прозвучал раньше, чем они договорили.
— Ты кого-то ждёшь? — Зина даже не двинулась с места.
Алексей побледнел.
— Ну… вообще…
— Лёша.
Звонок повторился. Потом — настойчивее.
— Ты серьёзно? — она посмотрела на него в упор. — Ты их уже привёз?
— Они сами… — начал он и замолчал.
— Открой, — сказала Зина ровно. — Раз уж праздник.
На пороге стояли сразу все.
Валентина Петровна — в пуховике, с лицом человека, которому все должны. Николай Иванович — с чемоданом и кашлем. И Татьяна — с двумя огромными сумками и выражением «ну наконец-то».
— Ну здравствуй, хозяюшка, — сказала свекровь, заходя без приглашения. — Мы к вам. Ненадолго.
— Очень надеюсь, — ответила Зина.
— Ты чего такая? — тут же встряла Таня. — Новый год же скоро, радоваться надо.
— Радость у меня по расписанию, — сухо сказала Зина. — Проходите. Раздевайтесь.
— Мы тут обсудили…
Обсуждение началось уже через полчаса, за кухонным столом.
— Дом наш всё, — вздохнула Валентина Петровна. — Зимой там жить нельзя. Мы решили — надо что-то менять.
— Вы решили, — подчеркнула Зина.
— Конечно, — кивнула Таня. — А что тянуть? Ты же понимаешь, одна семья.
— Я понимаю, — Зина скрестила руки. — Вы пока объясните, где в этом плане я.
— Вот, — Таня улыбнулась слишком широко. — Мы подумали… У тебя квартира хорошая. Большая. Продадим её, добавим наш дом — и купим всем вместе нормальный коттедж. Под Новый год такие решения особенно правильные.
— Ты сейчас это всерьёз сказал?..
Зина смотрела на Алексея. Не на Татьяну, не на свекровь — на него.
— Ты знал? — спросила она тихо.
Он отвёл взгляд.
— Я думал, ты поймёшь.
— Я поняла, — кивнула она. — Я всё поняла.
В комнате стало слишком тихо. Даже часы на стене как будто притормозили.
— Значит так, — Зина выпрямилась. — Это моя квартира. Купленная мной. До брака. И продавать я её не собираюсь. Ни сегодня. Ни ради Нового года. Ни ради ваших планов.
— Вот сразу видно — не семейный человек, — фыркнула Валентина Петровна.
— Зато честный, — ответила Зина.
— Лёш, ты это слышишь? — Таня повернулась к брату. — Она нас просто выставляет.
Алексей молчал.
— Ну что, — сказала Зина, — кажется, настоящий разговор только начинается.
И где-то за окном хлопнула петарда — город репетировал праздник, даже не подозревая, что в этой кухне сейчас трескается не лёд, а чужие иллюзии.
— Ты правда думаешь, что после этого всё будет как раньше?
— Ты сейчас серьёзно собираешься это вот так оставить? — Алексей стоял в коридоре, не раздеваясь, куртка была наполовину расстёгнута, будто он ещё не решил — он дома или уже нет.
— А что именно «это»? — Зинаида медленно выдохнула. — То, что я отказалась продавать свою квартиру? Или то, что твоя семья решила, будто я — их финансовый план на зиму?
— Не передёргивай, — раздражённо бросил он. — Никто тебя не использует.
— Лёш, — она устало усмехнулась, — если бы меня использовали аккуратно, я бы, может, и не заметила. Но вы зашли с ноги. С чемоданами. И с готовым сценарием.
Из гостиной донёсся голос Валентины Петровны:
— Алексей, ты долго там ещё будешь? Нам холодно.
— Им холодно, — повторила Зина. — А мне, значит, нормально.
— Мы не чужие люди
Они снова сидели за столом. Те же лица. Те же чашки. Только воздух стал плотнее.
— Мы же не на улицу просим, — начала свекровь с тем самым тоном, которым обычно читают нотации детям. — Мы предлагаем разумный выход. Ты женщина молодая, без детей пока. Зачем тебе одной столько метров?
— Затем, — спокойно ответила Зина, — что я за них платила. Годами. Без вашей помощи.
— Деньги — дело наживное, — вмешалась Таня. — А семья — это навсегда.
— Интересно, — Зина приподняла бровь, — почему тогда вы вспоминаете про «навсегда», когда речь идёт о моей собственности?
Алексей резко встал.
— Хватит! — он ударил ладонью по столу. — Мы не на базаре. Это мой дом тоже.
— Нет, — тихо сказала Зина. — Это мой дом. А ты — мой муж. Пока.
— Ты что, правда их выгоняешь?
— Я прошу вас уехать, — Зина говорила медленно, отчётливо. — Сегодня. Сейчас.
— Ты с ума сошла? — ахнула Таня. — На улице минус, снег, декабрь вообще-то!
— Я в курсе, какой месяц, — кивнула Зина. — Поэтому и не собираюсь встречать Новый год с людьми, которые считают меня банкоматом.
— Алексей! — Валентина Петровна повысила голос. — Ты это допустишь?
Он стоял между ними, как плохо поставленный забор.
— Зин, давай без резких движений, — начал он. — Ну сорвалось, бывает. Обсудим позже.
— Нет, — перебила она. — Позже не будет. Потому что «позже» — это когда давление продолжается, только тише.
Николай Иванович тяжело поднялся.
— Пойдём, — сказал он жене. — Не место нам тут.
— Ты серьёзно? — Таня посмотрела на отца. — Она же…
— Хватит, — отрезал он.
Дверь закрылась глухо.
Без хлопка. Без сцены. Просто — щёлкнул замок.
В квартире стало слишком тихо. Даже холодильник будто притих.
— Ты довольна? — Алексей снял куртку и бросил её на стул. — Ты только что разрушила всё.
— Нет, — Зина села на край дивана. — Я просто отказалась разрушать себя.
— Они мои родители!
— А я твоя жена. Или это уже не так важно?
Он молчал.
— Я поеду к ним
— Ненадолго, — сказал он позже, уже у двери. — Надо помочь. Разрулить.
— Делай что считаешь нужным, — ответила Зина. — Только не жди, что я буду извиняться.
— Ты даже не попытаешься меня остановить?
— А ты хочешь, чтобы я уговаривала тебя выбрать меня? — она посмотрела прямо. — Это странный формат семьи, Лёш.
Он ушёл.
Новый год под одеялом
31 декабря Зина встретила одна. Без истерик, без пафоса. Купила мандарины, бутылку игристого, включила старый фильм фоном.
Телефон молчал.
В полночь кто-то запустил салют. Она подняла бокал.
«За честность», — сказала она вслух.
И впервые за долгое время не почувствовала пустоты.
— Нам надо поговорить
Он написал третьего января.
Встретились в кафе у метро. Алексей выглядел уставшим, будто за эти дни постарел.
— Я не могу так, — сказал он сразу. — Ты слишком жёсткая.
— А ты слишком удобный, — спокойно ответила Зина. — Для всех, кроме себя.
— Я подам на развод.
— Хорошо.
Он моргнул.
— И всё?
— А что ты хотел услышать?
— Не знаю… Что ты пожалеешь.
— Я жалею только о том, что мы говорим об этом сейчас, а не раньше.
Развод оформили быстро
Без делёжки. Без сцен. Алексей забрал вещи, оставил ключи.
В квартире стало просторно. Не физически — внутри.
Полгода спустя
Зинаида сидела на кухне, смотрела, как за окном снова идёт снег. Опять декабрь. Опять огни. Но теперь — без тревоги.
Телефон пискнул. Сообщение от неизвестного номера:
«Ты всё разрушила. Но квартира тебе счастья не принесёт».
Она удалила сообщение. Без злости. Без дрожи.
— Принесёт, — сказала она тихо. — Уже принесла.
Жизнь не стала идеальной. Она стала честной.
Без чужих планов.
Без давления.
Без необходимости жертвовать собой ради чьего-то удобства.
И в этом, как ни странно, было больше праздника, чем во всех прошлых Новых годах вместе взятых.
Тайный участок мужа