— Ты потерпи, моим родителям у нас комфортнее! — сказал муж, оправдывая ежедневные визиты семьи.

— Ты вообще понимаешь, что сейчас происходит? — Жанна сказала это так резко, что сама от себя не ожидала.

— Понимаю, — Дмитрий стоял посреди кухни в носках, с телефоном в руке. — Просто… ты слишком драматизируешь.

— Слишком?! — она хмыкнула. — Отличное слово. Прямо новогоднее.

Вот так, подумала Жанна. До боя курантов ещё полмесяца, а в доме уже пахнет не мандаринами, а проблемами.

На улице моросил мокрый декабрьский снег, во дворе кто-то уже повесил гирлянду на балконе, мигала красным и синим, как сигналка у старой машины. В квартире было тепло, душно и странно пусто — хотя они жили здесь вдвоём уже пять лет.

— Давай без истерик, — Дмитрий опустился на табурет. — Мы же нормально жили.

— Жили. Ключевое слово, Дим. В прошедшем времени.

— Ты опять начинаешь?

— Нет, я продолжаю, — Жанна прислонилась к столешнице. — Я начала это ещё неделю назад, просто ты делал вид, что не слышишь.

— Потому что это ерунда, — он раздражённо почесал висок. — Мама просто заходит. Что в этом такого?

— Она не “заходит”. Она живёт здесь. Только без прописки.

— Преувеличение.

— Хочешь — посчитаем? — Жанна усмехнулась. — За последние десять дней они были у нас… сейчас… раз, два… семь раз. Семь, Дима. Это больше, чем мы с твоими коллегами видимся.

— Это родители.

— Это люди, которые приходят без звонка, открывают холодильник и считают, что им все должны.

Дмитрий резко встал.

— Не начинай.

— Я уже начала, — спокойно ответила Жанна. — И знаешь что? Мне надоело молчать.

«Мне надоело молчать» — с этой фразы всё и поехало под откос.

Он отвернулся к окну.

— Ты всегда была… — начал он и замолчал.

— Какая? Договаривай. Люблю конкретику.

— Контролирующая.

— Серьёзно? — она рассмеялась, но смех вышел сухой. — Контролирующая — это когда я прошу предупредить о визите?

— Это семья!

— А я кто? Мебель?

Он резко развернулся.

— Не надо драм.

— Дима, у меня ощущение, что меня аккуратно выдавливают из моей же кухни.

— Никто тебя не выдавливает.

— Тогда почему твоя мама распоряжается тут как у себя?

— Она просто привыкла…

— К чему? — перебила Жанна. — К деревне? Там, где все общее? Здесь не так. Это город. Это моя квартира тоже.

— Наша.

— Тем более.

Тишина повисла липкая, как декабрьская слякоть.

— Ладно, — Дмитрий выдохнул. — Давай по порядку.

— Давай, — кивнула она. — Я как раз люблю порядок. Особенно финансовый.

Он насторожился.

— При чём тут деньги?

— При том, что они исчезают, — Жанна взяла телефон. — Я веду таблицу расходов. Хочешь — покажу.

— Не надо.

— Надо, — она повернула экран к нему. — Раньше на продукты уходило… условно. Сейчас — в два с лишним раза больше.

— Ну так вас больше.

— “Вас”. Классно ты сказал.

— Ты цепляешься к словам.

— Потому что в словах правда, Дим.

Он молчал.

— И это ещё не всё, — продолжила Жанна. — Твоя мама сегодня снова сказала, что у них “в квартире пока холодно”.

— Ну старый дом, что ты хочешь.

— Я хочу понять, — она смотрела прямо. — К чему она это говорит мне?

— Просто делится.

— Нет. Это намёк.

— Ты всё выдумываешь.

— Отлично. Тогда скажи мне честно: ты обсуждал с ними вариант, что они будут чаще бывать у нас?

Он отвёл взгляд.

— Обсуждал или нет, Дим?

— Ну… мы говорили, что у нас теплее.

— Мы? Или ты?

— Какая разница?

— Огромная.

Он устало сел обратно.

— Ты сейчас ставишь меня перед выбором.

— Нет, — Жанна покачала головой. — Я просто прошу обозначить правила.

— Какие ещё правила? Это не общежитие.

— А ощущение именно такое.

В этот момент раздался звонок в дверь.

Они переглянулись.

— Не может быть… — прошептала Жанна.

Звонок повторился. Длинный, уверенный.

— Я открою, — Дмитрий поднялся.

— Конечно, — тихо сказала она. — Ты же всегда открываешь.

На пороге стояла Валентина Петровна — в пуховике, с огромной сумкой и довольным лицом.

— О, вы дома! А я думаю — свет горит, — она прошла внутрь, даже не дожидаясь приглашения. — Мы ненадолго.

“Ненадолго” у неё означало минимум два часа и полный холодильник — в минус.

— Здравствуйте, — сухо сказала Жанна.

— Жанночка, что ты такая напряжённая? — свекровь разулась. — Декабрь же, скоро праздник.

— Именно поэтому я напряжённая.

— Ой, — Валентина Петровна махнула рукой. — Все вы, городские, нервные.

Дмитрий уже помогал матери снять куртку.

— Мам, ты одна?

— Нет, Коля с Алёнкой сейчас подойдут. В магазине задержались.

Жанна закрыла глаза.

— Дима, — тихо сказала она. — Можно тебя на минуту?

— Потом, — отмахнулся он.

“Потом” — самое опасное слово в семье.

— Жанночка, а у тебя что на ужин? — как бы между прочим спросила Валентина Петровна, заглядывая в кастрюлю.

— Ничего гостевого, — ответила Жанна. — Мы не ждали компанию.

— Ну так мы же не чужие, — свекровь улыбнулась. — Разогреем что есть.

— Нет.

Валентина Петровна замерла.

— Что — нет?

— Я сказала: нет, — Жанна смотрела спокойно, но внутри всё дрожало. — Я устала.

— Жанна! — Дмитрий повысил голос. — Ты что себе позволяешь?

— Я позволяю себе быть хозяйкой в своём доме.

— Мама просто…

— Дима, хватит “просто”.

Звонок в дверь снова. Алёна и Николай Сергеевич.

— О, а вы уже тут, — Николай Сергеевич кивнул. — Здорово.

— Проходите, — автоматически сказал Дмитрий.

— Не надо, — сказала Жанна. — Нам нужно поговорить.

— Потом поговорите, — буркнул свёкор. — Что вы как на похоронах.

— До них недалеко, — тихо сказала Жанна. — Если всё так продолжится.

— Что ты сказала? — Валентина Петровна прищурилась.

— Я сказала, что нам нужно обсудить гра… — Жанна осеклась, резко вдохнула. — Обсудить порядок.

— Ой, началось, — свекровь закатила глаза. — Я всегда говорила, Дима, что она у тебя сложная.

— А я всегда молчала, — Жанна шагнула вперёд. — Но больше не буду.

Тишина.

— Мы уходим, — вдруг сказал Дмитрий.

— Что? — Валентина Петровна повернулась к сыну.

— Я сказал: мы уходим. Поговорим потом.

Он схватил куртку.

— Дима! — возмутилась мать.

— Потом, мам.

Он посмотрел на Жанну.

— Ты довольна?

— Нет, — честно ответила она. — Но я наконец живая.

Они вышли в подъезд. Холодный воздух ударил в лицо.

— Ты перегнула, — сказал Дмитрий.

— А ты недогнул, — ответила она. — Годами.

Снег скрипел под ногами.

До Нового года оставалось четырнадцать дней. И Жанна впервые подумала, что встретит его не так, как планировала.

— Ты понимаешь, что назад уже не отмотать? — голос Дмитрия звучал глухо, будто из подъезда.

— Понимаю, — Жанна стояла у окна, не оборачиваясь. — Именно поэтому и не бегу следом.

Он молчал. За стеклом двор готовился к празднику: ёлка у детской площадки, мишура на подъездах, кто-то матерился, вытаскивая машину из сугроба. Всё как всегда. Только внутри у неё — не как всегда.

— Я ночевать у родителей буду, — наконец сказал он.

— Я догадалась.

— Ты даже не спросишь почему?

— А смысл? — она повернулась. — Ты уже выбрал.

— Я не выбирал! — резко. — Меня поставили перед фактом.

— Нет, Дим. Ты просто слишком долго сидел на двух стульях. Один оказался скользким.

Он скривился.

— Ты сейчас умничаешь.

— Я сейчас выживаю.

Он ушёл, хлопнув дверью, а в квартире впервые за долгое время стало по-настоящему тихо.

Телефон Жанна выключила сразу. Не из гордости — из самосохранения. Слишком хорошо она знала, как будет дальше: сообщения, обвинения, “ты же умная, ты должна понять”, “мама плачет”, “папе плохо с сердцем”. Старый сценарий, заезженный, как кассета в машине.

Она села на кухне, уставилась на стол.

Пять лет. И вот так — декабрь, гирлянды, и пустой стул напротив.

На следующий день Дмитрий не пришёл. Ни вечером, ни ночью. Зато пришло сообщение от Валентины Петровны.

«Я от тебя такого не ожидала. Мы к тебе как к родной, а ты…»

Жанна удалила, не дочитав.

Через день — ещё одно. Потом звонок. Она не взяла.

На работе всё валилось из рук. Коллеги обсуждали подарки, корпоратив, планы на праздники.

— Ты с мужем куда на Новый год? — спросила Лена из соседнего отдела.

— Пока не знаю, — честно ответила Жанна.

— Ну дома-то будете?

Жанна пожала плечами.

Иногда честный ответ — это просто “я не знаю”, без объяснений.

Вечером Дмитрий всё-таки пришёл. Стоял в коридоре, растерянный, с пакетами из магазина.

— Я подумал… — начал он. — Давай спокойно поговорим.

— Давай, — кивнула Жанна. — Проходи.

Он прошёл, огляделся. Как будто впервые.

— У тебя тут… пусто стало.

— Непривычно, да?

— Ты специально ничего не готовила?

— Нет. Я просто ела вне дома.

— Понятно.

Они сели за стол.

— Родителям тяжело, — начал он сразу. — Ты же понимаешь.

— Понимаю.

— Им сейчас реально нужна помощь.

— Дима, — она посмотрела прямо. — Скажи сразу, что ты хочешь.

Он сглотнул.

— У тебя есть накопления.

— Есть.

— Им нужно закрыть долги.

— Я знаю.

— Ты могла бы…

— Нет.

Он резко выдохнул.

— Даже не дослушала.

— А что слушать? — спокойно. — Схема понятная.

— Это не схема! Это семья!

— Это манипуляция, Дима. И ты в ней — посредник.

— Ты всё сводишь к деньгам.

— Потому что вы все свели всё к ним.

Он стукнул ладонью по столу.

— Ты холодная.

— А ты слабый, — ответила она без злости. — И это твоя проблема.

Он замолчал.

— Если я отдам деньги, — продолжила Жанна, — что дальше? Следующий кредит? Потом ещё? А потом я проснусь и пойму, что жила не свою жизнь.

— Ты могла бы спасти семью.

— Я и спасаю. Только свою.

Он встал.

— Значит, всё?

— Да.

— Ты уверена?

— Абсолютно.

Он долго смотрел, будто надеялся увидеть сомнение.

— Тогда я подаю на развод.

— Хорошо.

— И квартиру делим.

— Хорошо.

— Тебе вообще не больно?

Жанна задумалась.

— Больно. Но не смертельно.

Он ушёл молча. Без хлопка. Это было хуже.

Развод прошёл тихо, как будто они оба устали воевать.

Документы. Подписи. Нейтральные лица. Квартира — на продажу. Деньги — поровну.

Жанна съехала первой. Сняла небольшую квартиру ближе к работе. Без дизайнерских изысков, но с тишиной.

Новый год она встречала одна. Без слёз, без пафоса. Купила себе нормальный ужин, открыла окно ровно в полночь, послушала фейерверки.

— Ну, привет, — сказала вслух. — Давай без сюрпризов.

В январе жизнь начала вставать на рельсы. Работа, дом, редкие встречи с подругами. Без объяснений, почему она теперь одна.

Весной она случайно встретила Алёну.

— Привет, — та выглядела уставшей.

— Привет.

— Ты знаешь… у нас всё сложно.

— Догадываюсь.

— Мама до сих пор злится.

— Это её право.

— Она говорит, что ты могла помочь.

Жанна усмехнулась.

— Я помогла. Себе.

Алёна опустила глаза.

— Дима теперь с нами живёт.

— Надолго?

— Не знаю.

Пауза.

— Ты правда не жалеешь? — тихо спросила Алёна.

Жанна посмотрела на серое небо.

— Жалею только о том, что не сказала “нет” раньше.

Алёна кивнула и ушла.

Иногда семья — это не те, кто рядом, а те, кто не тянет тебя на дно.

Прошёл год. Потом ещё один. Жанна всё так же жила одна. Без лишнего шума. Без чужих ожиданий.

Иногда, проходя мимо украшенных дворов в декабре, она вспоминала тот разговор. Ту кухню. Тот момент, когда наконец выбрала себя.

И каждый раз понимала: она всё сделала правильно.