— Как ты мог продать мою норковую шубу на сайте объявлений, пока я была в отъезде, потому что тебе не хватало на новый игровой компьютер?

— Денис, ты оглох? Я битый час звоню в звонок, у меня ключи на дне чемодана! — Виктория с силой ударила ладонью по металлу двери, уже не заботясь о том, что подумают соседи на лестничной клетке.

Замок щелкнул только спустя минуту. Дверь приоткрылась, и в проеме показалось недовольное лицо мужа. Глаза у него были красные, бегающие, а на шее висели массивные игровые наушники, из которых доносились взрывы и чьи-то истеричные вопли на английском.

— Чё ты ломишься? — буркнул он вместо приветствия, пропуская её внутрь и тут же разворачиваясь, чтобы уйти обратно в комнату. — У меня рейд, ответственный момент, а тут ты со своим чемоданом. Могла бы и потише заходить.

Вика втащила тяжелый багаж в прихожую, чувствуя, как от усталости гудят ноги. Трое суток в плацкарте, душные встречи с заказчиками, гостиница с картонными стенами — она мечтала только о горячей ванне и тишине. Но вместо тишины квартиру наполнял назойливый, сухой гул. Это шумели кулеры. Звук был мощным, как будто в спальне прогревал двигатели небольшой самолет.

Она скинула туфли, поморщившись от боли в отекших ступнях, и прошла в гардеробную. Хотелось просто переодеться в домашнее, смыть с себя дорожную пыль и упасть лицом в подушку. Она потянула на себя дверцу шкафа-купе. Пальцы привычно скользнули по ряду вешалок, перебирая ткани: шерсть пальто, плащевка ветровки, шелк блузок. Рука дернулась вправо, туда, где в специальном плотном чехле хранилась её гордость — длинная норковая шуба цвета «черный бриллиант». Подарок родителей на тридцатилетие. Вещь, которую она надевала только по особым случаям, берегла как зеницу ока и планировала носить еще лет десять.

Рука схватила пустоту.

Вика замерла. Она моргнула, словно надеясь, что зрение её подводит от переутомления. Раздвинула вешалки шире. Пусто. Одинокий пластиковый «плечик» жалко покачивался на перекладине. Чехла не было. Шубы не было.

Первой мыслью было — ограбление. Но нет, всё остальное висело на местах. Золотые серьги, которые она оставляла на тумбочке в спальне, наверняка тоже там. Воры не берут одну-единственную вещь, аккуратно закрывая за собой шкаф. Может, Денис сдал её в химчистку? Решил сделать сюрприз к её приезду? Мысль была абсурдной — Денис не знал даже, как включается стиральная машина, не то что адрес элитной химчистки.

Холодный, липкий страх начал подниматься от живота к горлу. Она медленно закрыла шкаф и пошла на звук работающих вентиляторов.

В спальне царил полумрак, разрезаемый ядовито-неоновым свечением. На столе, где раньше стоял скромный ноутбук Дениса, теперь возвышалась стеклянная башня. Внутри неё переливались всеми цветами радуги какие-то трубки, платы и массивные видеокарты. Новый, огромный, изогнутый монитор заливал лицо мужа мертвенно-бледным светом. Денис ожесточенно колотил по клавиатуре, выкрикивая команды в микрофон.

— Хил давай! Куда ты лезешь, нуб! — орал он, брызгая слюной в поп-фильтр.

Виктория подошла сзади. Гул от нового системного блока был таким плотным, что казалось, вибрирует пол. Она положила руку на спинку его кресла.

— Денис.

Ноль реакции. Он был там, в нарисованном мире, где он был героем, а не безработным мужем, живущим на зарплату жены.

— Денис! — она дернула кресло так, что он промахнулся по клавишам.

Он резко сорвал наушники, швырнув их на стол.

— Ты больная?! Мы босса валим! Ты мне катку руинишь! — заорал он, поворачиваясь к ней. В его глазах не было радости от встречи, только раздражение наркомана, у которого отняли дозу.

— Где шуба? — спросила Вика. Голос её был тихим, но в нем уже звенело напряжение, как в натянутой струне.

Денис на секунду растерялся, его взгляд метнулся в сторону, но тут же вернулся обратно, наглый и вызывающий. Он откинулся на спинку кресла, скрестив руки на груди.

— Какая шуба?

— Моя норковая шуба. Которая висела в шкафу. Которую мне подарили родители. Где она?

Муж фыркнул, словно она спросила о какой-то ерунде, вроде старого пакета с пакетами. Он кивнул головой в сторону светящегося монстра на столе.

— Я её загнал.

Вика почувствовала, как земля уходит из-под ног. Слова долетали до сознания с задержкой, как эхо в горах.

— Загнал? В смысле… продал?

— Ну да. На сайте объявлений скинул. Быстро ушла, кстати, даже торговаться не пришлось. Приехал какой-то мужик на «Гелике», забрал для жены.

Он говорил об этом так просто, так обыденно. Словно продал старый тостер или пару ненужных книг. Он даже позволил себе легкую усмешку, довольный своей коммерческой жилкой.

— Ты… продал мою вещь? — Вика сделала шаг к столу, не веря своим ушам. — Ты продал подарок моих родителей, пока меня не было в городе? Ты в своем уме?

— Ой, да не начинай, — Денис закатил глаза и снова потянулся к мышке. — Тебе она всё равно велика была. Висела там, пыль собирала. Ты её за зиму два раза надела. Смысл держать мертвый капитал в шкафу? Это, между прочим, называется «оптимизация активов».

— Оптимизация?! — Вика задохнулась от возмущения. Она смотрела на мужа и видела перед собой совершенно чужого человека. — Это воровство, Денис! Это моя личная вещь! Как ты вообще посмел прикоснуться к ней?

— Мы семья! — рявкнул он, ударив кулаком по столу так, что подпрыгнула клавиатура. — У нас всё общее! Ты зарабатываешь, я ищу себя. Мне для стримов нужно нормальное железо. Ты посмотри на эту машину! — он с любовью провел ладонью по стеклянному боку корпуса. — Здесь одна видеокарта стоит как крыло от самолета. Это инвестиция, Вика! Я сейчас раскручу канал, донаты попрут, заживем как люди. А ты за шкуру убитого зверька трясешься.

Он искренне не понимал. В его системе координат всё было логично: ненужная тряпка превратилась в полезный гаджет. Он даже чувствовал себя добытчиком, который принял трудное, но верное управленческое решение.

Виктория смотрела на переливающиеся огни системного блока. Красный, синий, зеленый. Эти огни гипнотизировали. Это была не просто техника. Это была её шуба, переплавленная в пластик и кремний. Это было уважение её родителей, переработанное в гигагерцы и терафлопсы.

— Ты купил компьютер… на деньги от моей шубы… — медленно проговорила она, пытаясь уложить этот факт в голове.

— Не просто компьютер, а профессиональную станцию! — гордо поправил Денис. — Теперь я смогу стримить в 4К без лагов. Ты должна радоваться за мужа, а не устраивать допросы. Я, между прочим, о нас думаю. О нашем будущем. А ты ведешь себя как эгоистка.

Он снова надел наушники, давая понять, что аудиенция окончена. Для него разговор был исчерпан. Он «оптимизировал» бюджет, объяснил глупой жене выгоду и теперь собирался вернуться к важным делам.

Вика стояла посреди комнаты. Внутри неё что-то щелкнуло. Не было слез, не было желания кричать или бить посуду. Была только холодная, кристальная ясность. Она посмотрела на затылок мужа, на мигающий ободок его наушников, на экран, где бегали какие-то орки. Усталость от поездки исчезла без следа. Её заменила тяжелая, свинцовая решимость.

Виктория резко протянула руку и сдернула с головы мужа наушники. Пластик жалобно хрустнул. Денис дернулся, словно его ударили током, и развернулся вместе с креслом, его лицо исказила гримаса неподдельной ненависти.

— Ты совсем страх потеряла? — зашипел он, вырывая гарнитуру из ее рук. — Это профессиональное оборудование! Знаешь, сколько эти «уши» стоят? Ты сейчас чуть не сломала мой рабочий инструмент!

— Рабочий инструмент? — переспросила Вика. Её голос дрожал, но не от слез, а от кипящей внутри ярости, которая искала выход. — Твоя работа — это сидеть на моей шее третий год, Денис. А это — игрушки. Игрушки, купленные на ворованные деньги.

— Не смей называть меня вором! — он вскочил с кресла. Теперь они стояли лицом к лицу. Денис был выше, но сейчас он казался ей мелким, жалким и невероятно чужим. — Я не украл, я перераспределил бюджет! Ты вообще понимаешь, что сейчас происходит в мире? Стриминг — это золотая жила! Люди миллионы поднимают на донатах, пока такие, как ты, горбатятся в офисах за копейки. Я строю наше будущее, дура!

Он начал ходить по комнате, активно жестикулируя, словно читал лекцию нерадивой студентке. Неоновая подсветка системного блока отбрасывала на стены пляшущие тени, превращая спальню в дешевую дискотеку.

— Ты хоть представляешь, какой у меня потенциал? — продолжал он, тыча пальцем в погасший монитор. — Меня уже заметили в клане! Мне нужно было только подтянуть ФПС, чтобы картинка была сочной. Эта шуба твоя — это просто кусок мертвой шкуры, висящий в темноте. А этот комп — это станок, который будет печатать деньги!

— «Станок»? — Вика горько усмехнулась. — Денис, ты даже коммуналку за прошлый месяц не оплатил, хотя я тебе переводила деньги. Ты и их в этот «станок» спустил?

Денис поморщился, как от зубной боли.

— Опять ты про бытовуху! Мещанство какое-то… Да, я добавил на оперативку. Ну и что? Когда я раскручусь, я тебе десять таких шуб куплю! И квартиру новую. И машину. Ты просто мыслишь узко, Вика. Ты не видишь перспективы. Ты зациклилась на своей тряпке и готова мужа поедом есть.

Вика смотрела на него и чувствовала, как внутри умирает последняя надежда. Она вспомнила, как защищала его перед подругами, когда те спрашивали, почему Денис не работает. «Он ищет себя», — говорила она. «У него творческий кризис». А он не искал себя. Он просто удобно устроился. Он был паразитом, который научился мимикрировать под непризнанного гения. И самое страшное — он сам верил в свой бред. Он искренне считал, что кража её вещей — это благородный поступок ради «семьи».

— Ты продал её за шестьдесят тысяч, Денис? — тихо спросила она. — Я видела открытую вкладку на твоем старом ноутбуке. Шестьдесят тысяч рублей.

— Ну да, быстрый выкуп, — небрежно бросил он, садясь обратно в кресло. — Зато наличка сразу на руки.

— Она стоила двести пятьдесят, — Вика чеканила каждое слово. — Родители копили на неё полгода. Папа откладывал с премии. Мама не поехала в санаторий. Это была не просто вещь, это была их любовь, которую ты спустил в унитаз ради светящейся коробки!

— Ой, всё, хватит давить на жалость! — Денис махнул рукой, снова надевая наушники на шею. — Цена вещи — это то, за сколько её готовы купить здесь и сейчас. Рынок порешал. Всё, Вика, не мешай. У меня подписчики ждут. Иди, приготовь что-нибудь, я с утра ничего не ел.

Это стало последней каплей. То, как он отмахнулся от неё, как от назойливой мухи, как привычно потребовал обслуживания после того, как обокрал и унизил, сорвало все предохранители в голове Виктории.

Она схватила его за плечо и с силой развернула кресло к себе. Её лицо было бледным, глаза горели лихорадочным блеском.

— Ты меня не слышишь? — закричала она, и голос её сорвался на визг. — Ты думаешь, это шутки?!

Она набрала в грудь воздуха, и слова, которые крутились в голове, вырвались наружу единым потоком, сметая всё на своем пути.

— Как ты мог продать мою норковую шубу на сайте объявлений, пока я была в отъезде, потому что тебе не хватало на новый игровой компьютер? Лицемерный гад! Верни мне деньги сейчас же или я продам твою почку, чтобы купить новую шубу! Вон отсюда, геймер недоделанный!

В комнате повисла тишина, нарушаемая лишь гулом вентиляторов. Денис смотрел на неё, широко раскрыв глаза. Но в них не было страха. Спустя секунду его губы растянулись в кривой, снисходительной ухмылке. Он начал смеяться. Громко, обидно, запрокидывая голову.

— Почку? — выдавил он сквозь смех. — Вика, ты сериалов пересмотрела? Ты себя в зеркало видела? Продавец почек… Ой, не могу! Ты даже курицу разделать не можешь, чтобы не порезаться. Успокойся, истеричка. Выпей валерьянки и не позорься. Никто никуда не пойдет. И деньги я тебе не верну, они в деле. Смирись.

Он демонстративно отвернулся к монитору, поправил микрофон и громко, так, чтобы она слышала, произнес в чат:

— Сорян, гайз, тут жена немного не в адеквате, технические шоколадки. Сейчас порешаем и го в катку. Женщины, сами понимаете, логика — не их конек.

Вика стояла за его спиной, чувствуя, как холодная ярость сменяется ледяным спокойствием. Слова кончились. Аргументы иссякли. Перед ней сидел не человек, а враг. Враг, который захватил её территорию, уничтожил её ресурсы и теперь смеялся ей в лицо, уверенный в своей полной безнаказанности. Он думал, что она проглотит и это. Как проглатывала его безделье, его хамство, его лень.

Но он ошибся. Вика посмотрела на толстый черный кабель питания, змеящийся от системного блока к розетке в стене. Это была пуповина, питающая его иллюзорный мир. И она знала, что нужно делать.

Смех Дениса ещё вибрировал в воздухе, смешиваясь с монотонным гулом мощных вентиляторов. Он уже полностью погрузился в процесс настройки стрима, щелкая мышкой по иконкам на рабочем столе. Для него конфликт был исчерпан: жена покричала, выпустила пар, теперь пойдет на кухню греметь кастрюлями, а потом, возможно, принесет ему чай. Так было всегда. Он привык, что его капризы, замаскированные под «поиск себя», всегда прощаются.

Виктория смотрела на его сутулую спину, обтянутую застиранной футболкой с логотипом какой-то игры. Внутри неё наступила странная, звенящая тишина. Гнев перегорел, оставив после себя только холодный, расчётливый механизм действия. Она вдруг отчетливо поняла: разговаривать больше не о чем. Любые слова сейчас будут лишь пустым сотрясанием воздуха, которое Денис проигнорирует или высмеет. Он не слышит её. Он вообще её не видит. Для него она — просто NPC, фоновый персонаж в его грандиозной игре под названием жизнь, чья функция — обеспечивать ресурсы.

Она сделала шаг вперед. Тихо, почти бесшумно, ступая босыми ногами по ламинату. Взгляд её был прикован к системному блоку. Это была впечатляющая машина: закаленное стекло боковой панели открывало вид на внутренности, пульсирующие агрессивным красным светом. Жидкостное охлаждение перегоняло по трубкам цветную жижу, видеокарта занимала половину корпуса, светясь дорогими логотипами. Это был алтарь его эгоизма. Памятник её унижению.

Вика медленно протянула руку под стол. Пальцы нащупали толстый, ребристый кабель питания. Он был теплым. По нему текла энергия, за которую платила она. По нему текла жизнь этого железного монстра, купленного на деньги её родителей.

— Денис, — позвала она очень тихо.

— Ну что еще? — он даже не обернулся, увлеченно печатая что-то в чате. — Вика, не душни. Дай настроиться.

Она сжала кабель в кулаке. Это было так просто. Одно движение.

— Гейм овер, Денис, — сказала она.

Резкий рывок. Вилка с сухим треском выскочила из розетки.

В комнате мгновенно стало темно и неестественно тихо. Гул кулеров оборвался на высокой ноте, словно захлебнувшись. Разноцветная иллюминация погасла. Огромный изогнутый монитор моргнул и превратился в черное зеркало.

Денис замер. Его пальцы застыли над клавиатурой. Несколько секунд он сидел неподвижно, пытаясь осознать, что произошло. Его мозг, привыкший к виртуальной реальности, отказывался принимать этот сбой в реальном мире.

— Ты… — он медленно повернулся. Его лицо в полумраке казалось серой маской. — Ты что сделала? Ты хоть понимаешь, что ты натворила?! У меня там настройки не сохранились! У меня стрим запущен был!

Он вскочил, опрокинув кресло, и бросился под стол, пытаясь нащупать провод.

— Вруби обратно! Быстро! Ты мне систему запорешь, дура! Жесткий диск может полететь!

Но Вика уже не слушала. Она не собиралась останавливаться на достигнутом. Выключить компьютер было недостаточно. Пока эта вещь существует, пока она стоит здесь, на этом столе, Денис будет считать, что он победил. Что это просто мелкая пакость истеричной жены.

Она перехватила инициативу. Оттолкнув Дениса бедром так, что он отлетел к стене, Вика схватилась за тяжелый корпус системного блока обеими руками. Он был горячим и скользким от гладкого стекла.

— Ты хотела внимание? — прорычала она сквозь зубы, поднимая махину над столом. Вес был приличный, килограммов пятнадцать, не меньше, но адреналин придал ей сил, о которых она и не подозревала. — Вот тебе внимание!

— Стой! — глаза Дениса расширились до размеров блюдец. Он выставил руки вперед, словно пытаясь защититься от заклинания. — Вика, не смей! Он двести штук стоит! Не смей! Я тебя убью!

— Двести пятьдесят! — выкрикнула она в ответ. — Ровно столько стоила моя шуба!

Она сделала шаг назад, разворачиваясь корпусом, чтобы придать броску инерцию, и с размаху, вложив в это движение всю боль последних лет, всю обиду за украденные деньги и растоптанное доверие, швырнула системный блок на пол.

Звук удара был чудовищным. Это был не просто глухой стук. Это была симфония разрушения. Закаленное стекло боковой панели взорвалось тысячей мелких осколков, разлетевшихся по всему ламинату, как бриллиантовая пыль. Пластик передней панели хрустнул и треснул пополам. Внутри корпуса что-то тяжело звякнуло —, возможно, оторвался массивный радиатор процессора или тяжелая видеокарта вырвала с корнем слот на материнской плате.

Денис взвыл. Это был не человеческий крик, а вой раненого зверя. Он рухнул на колени перед грудой искореженного железа, не обращая внимания на впивающиеся в кожу осколки стекла.

— Нет! Нет! Нет! — он трясущимися руками пытался собрать осколки, словно надеясь, что сможет склеить их обратно. Он схватил видеокарту, которая теперь болталась на одном проводке, и застонал, увидев трещину на текстолите. — Моя карточка… Моя 4090… Ты убила её… Ты всё убила!

Вика стояла над ним, тяжело дыша. Её грудь вздымалась, руки дрожали, но на душе было удивительно легко. Словно вместе с этим компьютером она разбила тот стеклянный купол, под которым жила последние годы, задыхаясь от нехватки воздуха и уважения.

Она посмотрела на свои ладони — они были слегка оцарапаны, но боли она не чувствовала. Она перевела взгляд на мужа, который ползал по полу, баюкая останки своего «железа», и не увидела в нём ничего, кроме отвращения. Ни жалости, ни страха. Только брезгливость.

— Ты ненормальная… — прошептал Денис, поднимая на неё взгляд, полный слез и ненависти. — Ты психопатка. Ты мне жизнь сломала. Я в полицию пойду. Я на тебя заявление напишу за порчу имущества!

— Имущества? — Вика усмехнулась. — Какого имущества, Денис? Этого компьютера не существует. Как и моей шубы. Мы квиты. А насчет полиции… Попробуй. Расскажешь им, откуда у безработного деньги на такую технику. И про кражу из квартиры тоже расскажешь.

Она перешагнула через валяющийся на полу кабель. Хруст стекла под её босыми ногами прозвучал как финальный аккорд в этой безумной пьесе.

— Вставай, — сказала она ледяным тоном. — Шоу окончено.

Денис продолжал сидеть на полу, прижимая к груди кулер, словно плюшевого мишку. Он был раздавлен. Его мир рухнул за несколько секунд.

— Ты за это заплатишь… — пробормотал он, но в его голосе уже не было прежней уверенности.

— Я уже заплатила, — отрезала Вика. — Сполна. А теперь слушай меня внимательно.

Она подошла к входной двери, распахнула её настежь и повернулась к мужу. В подъезде было темно, и этот черный проем выглядел как портал в неизвестность.

— У тебя есть ровно одна минута, — четко произнесла она, глядя на наручные часы. — Чтобы исчезнуть отсюда. Иначе следом за компьютером в окно полетишь ты сам. И поверь мне, Денис, я не шучу. Я сейчас в таком состоянии, что мне даже справку потом дадут. Время пошло.

Денис сидел на полу среди искореженного металла и стекла, напоминая капитана, чей корабль только что потерпел крушение на рифах. Он переводил взгляд с открытой настежь входной двери на лицо жены и обратно. В его голове, привыкшей к быстрым игровым сценариям и кнопке «Respawm», не укладывалась фатальность происходящего. В реальности нельзя было загрузить сохранение.

— Ты блефуешь, — прохрипел он, пытаясь натянуть на лицо привычную маску снисходительного превосходства, которая, правда, сползала с него вместе с краской. — Куда я пойду на ночь глядя? У меня там никого нет. Вика, закрой дверь, дует. Хватит ломать комедию.

— Пятьдесят секунд, — бесцветным голосом произнесла Виктория, не сдвинувшись с места ни на миллиметр. Она стояла в проходе, словно часовой, и в её позе читалась такая монументальная усталость от этого человека, что она казалась тяжелее любого физического груза.

Денис дернулся. Что-то в её тоне, абсолютно лишенном истеричных ноток, напугало его больше, чем разбитый компьютер. Это был голос не жены, а судьи, зачитывающего окончательный приговор.

— Ты серьезно? — он начал суетливо подниматься, оскальзываясь на осколках закаленного стекла. — Я даже вещи не собрал! Мне нужно собрать чемодан. Где мои джинсы? Где зарядка от телефона?

Он сделал попытку метнуться в сторону спальни, к шкафу, но Вика резко шагнула вперед, преграждая ему путь. В её глазах плескался ледяной холод.

— Никаких чемоданов, — отрезала она. — Ты уходишь так, как стоишь. В том, что на тебе надето.

— В смысле?! — взвизгнул Денис, оглядывая свои растянутые домашние треники и носки с дыркой на пальце. — На улице ноябрь! Ты хочешь, чтобы я заболел? Это мои вещи!

— Твои вещи? — Вика криво усмехнулась, и эта усмешка была острее бритвы. — Денис, всё, что есть в этой квартире, куплено на мои деньги. Твои трусы, твои носки, твоя еда в холодильнике. Ты три года не приносил в дом ни копейки, только высасывал ресурсы. Считай, что аренда закончилась. Ты выселен за неуплату и порчу имущества.

— Тридцать секунд, — продолжила она отсчет, глядя на секундную стрелку часов.

Денис затравленно огляделся. Он понимал, что прорываться силой к шкафу бесполезно — в таком состоянии Вика могла ударить, и ударить больно. В ней проснулась какая-то первобытная ярость самки, защищающей свою территорию от паразита.

Он метнулся к вешалке в прихожей, сорвал свою осеннюю куртку и начал лихорадочно шарить по карманам в поисках ключей от машины. Потом вспомнил, что машины у него нет — он продал свою старую «Ладу» год назад, чтобы купить предыдущий компьютер, который тоже устарел.

— Ботинки! Дай хоть ботинки обуть! — заорал он, прыгая на одной ноге и пытаясь всунуть ступню в кроссовок, не развязывая шнурков.

— Обувайся, — милостиво кивнула Вика. — И проваливай. Время уходит.

Денис, пыхтя и чертыхаясь, натянул обувь. Он чувствовал себя униженным, растоптанным, но страх перед этой новой, чужой Викторией гнал его прочь. Он схватил с тумбочки свой смартфон — единственное, что успел спасти.

Уже стоя на пороге, он обернулся. В его взгляде смешались злоба, обида и бессилие. Он хотел сказать что-то едкое, что-то, что сделало бы ей больно, что заставило бы её пожалеть.

— Ты пожалеешь, — выплюнул он, брызгая слюной. — Ты сдохнешь одна в этой квартире со своими тряпками! Кому ты нужна, старая вешалка? Я найду себе нормальную бабу, молодую, которая будет меня ценить! А ты будешь выть на луну!

Вика слушала его, и её лицо оставалось каменным. Ни один мускул не дрогнул. Эти слова, которые раньше могли бы довести её до слез, теперь пролетали мимо, не задевая. Он был для неё уже в прошлом. Как мусор, который нужно вынести.

— Десять секунд, — сказала она. — И, Денис… если ты еще раз появишься на моем пороге, я вызову не полицию. Я вызову дезинсекторов. Потому что ты — обычный таракан.

Она сделала резкое движение навстречу, словно собираясь вытолкнуть его. Денис отшатнулся, споткнулся о порог и вывалился на лестничную площадку.

— Психопатка! — заорал он уже из подъезда, пятясь к лестнице. Эхо его голоса гулко разнеслось по бетонным пролетам, потревожив покой соседей. — Лечись, дура!

Виктория не ответила. Она просто взялась за ручку тяжелой входной двери и с силой потянула её на себя.

Грохот закрывающейся двери прозвучал как выстрел, ставящий точку в затянувшейся болезни.

Вика не стала сползать по стенке, рыдать или обхватывать голову руками. Киношных драм с неё на сегодня хватило. Она четко и методично повернула верхний замок на два оборота. Щелк-щелк. Потом нижний замок. Щелк-щелк. Затем накинула тяжелую ночную задвижку. Лязг металла был самым приятным звуком за весь этот бесконечный вечер.

Она прислонилась лбом к холодной обшивке двери и глубоко вдохнула. Воздух в квартире всё ещё пах паленой электроникой и дешевым мужским дезодорантом, но сквозь эти запахи уже пробивалась свежесть свободы.

Обернувшись, она посмотрела на разгром в коридоре и спальне. Осколки стекла блестели в свете люстры, как драгоценные камни. Искореженный корпус компьютера валялся на боку, похожий на труп поверженного врага. На полу темнели грязные следы от ботинок Дениса.

Вика отлепилась от двери и пошла на кухню. Не за вином и не за успокоительным. Она открыла хозяйственный шкаф, достала веник, совок и большие плотные мешки для мусора.

Вернувшись в комнату, она начала сметать осколки. Шуршание веника успокаивало. С каждым взмахом, с каждым собранным куском пластика и стекла, она чувствовала, как из квартиры, из её жизни и из её души выметается грязь, копившаяся годами. Завтра она сменит замки. Послезавтра подаст на развод через госуслуги. А шубу… Шубу она себе купит новую. Сама. Потому что теперь никто не будет тянуть из неё деньги на свои инфантильные хотелки.

Вика сгребла остатки видеокарты в совок и с глухим стуком высыпала их в мусорный мешок.

— Гейм овер, — тихо повторила она в пустоту, и впервые за вечер на её лице появилась слабая, но искренняя улыбка…