Лена давно усвоила простую истину: если в жизни наступила тишина, значит, скоро кто-нибудь обязательно постучит. Громко. Без звонка. И с претензией.
Макс стоял у двери именно так — уверенно, будто никуда не уходил, и с тем самым выражением лица, от которого у Лены когда-то подкашивались колени, а потом начиналась мигрень.
Три года назад они развелись. Не красиво, не громко, не с хлопаньем дверей. Просто устали. От разговоров, которые превращались в допросы. От молчания, которое весило больше любых слов. От Валентины Петровны, конечно. Без неё их брак, возможно, ещё пожил бы. Недолго, но пожил.
— Привет, — сказал Макс, сдержанно, будто заранее экономил эмоции.
Лена не ответила сразу. Она смотрела на него и думала, что бывшие мужья, как старая мебель: вроде бы вынесли, а потом вдруг обнаруживаешь их в прихожей.
— Ты ошибся адресом, — наконец сказала она спокойно. — Здесь давно никто не ждёт.
Макс усмехнулся, привычно криво.
— Всё такая же, — заметил он, оглядываясь. — Холодная.
— Это называется спокойная жизнь, — парировала Лена, не отступая в сторону. — Ты по какому вопросу?
Макс помялся. Для него это было плохим знаком. Обычно он не мялся, а шёл напролом, как танк с маминой поддержкой.
— Я по делу, — сказал он наконец и сделал шаг внутрь, словно разрешение уже получил.
Лена инстинктивно отступила. И тут же разозлилась на себя. Привычка уступать Максу вырабатывалась годами и до сих пор жила где-то в мышцах.
— Стоп, — она подняла ладонь. — В мою квартиру без приглашения никто не заходит. Даже ты. Особенно ты.
Макс тяжело выдохнул.
— Лена, ну что ты начинаешь? Мы же взрослые люди.
— Именно поэтому я и начинаю, — спокойно ответила она. — Говори здесь.
Он замер, потом всё-таки остался у порога.
— Мама хочет поговорить.
Вот тут Лена не выдержала и усмехнулась. Сухо. Ядовито.
— Какая неожиданность. А она в курсе, что мы в разводе? Или у неё, как всегда, своя версия реальности?
Макс нахмурился.
— Не надо так о ней.
— А как надо? — Лена наклонила голову. — С благодарностью? За годы счастья?
Он промолчал. Это было красноречивее любого ответа.
Они поженились быстро. Первая любовь, первая страсть, первый мужчина, который говорил уверенно и смотрел так, будто мир ему обязан. Макс был властным, жёстким и искренне считал, что забота — это контроль. Валентина Петровна считала так же, только громче.
Лена тогда ещё не умела говорить «нет». Она умела терпеть, подстраиваться и объяснять себе, что так и должно быть.
Квартира была её. Купленная до брака, на её деньги, оформленная по всем правилам. Этот факт Валентина Петровна переваривала тяжело и долго.
— Неправильно это, — говорила она с укоризненной заботой. — Мужчина должен быть хозяином. А тут выходит, ты командуешь.
Макс молчал. А молчание у него всегда означало согласие.
— И что ей нужно сейчас? — спросила Лена, возвращаясь в реальность.
Макс отвёл взгляд.
— Она считает, что ты поступила несправедливо.
— Это когда именно? — уточнила Лена. — Когда подала на развод? Или когда не отдала квартиру вместе с тапочками?
Макс резко посмотрел на неё.
— Не перегибай.
— Я ещё даже не начинала, — спокойно ответила Лена. — Говори прямо.
Он сделал паузу, будто собирался с духом.
— Мама считает, что квартира должна быть общей. Ты же была в браке. Значит, это нечестно.
Лена расхохоталась. Громко, беззлобно, но так, что Макс поморщился.
— Передай маме, — сказала она, вытирая выступившие слёзы, — что российское законодательство с ней не согласно. И суд тоже был не согласен. И документы. И нотариус. И здравый смысл, но это уже факультативно.
— Ты всегда была циничной, — бросил Макс с раздражением.
— А ты всегда путал цинизм с умением считать, — ответила Лена. — Ты ведь сам всё подписал.
Макс шагнул ближе. Слишком близко. Лена почувствовала, как внутри всё напряглось.
— Ты тогда надавила, — сказал он тихо. — Ты всегда умела давить.
— Интересно, — Лена прищурилась. — А твоя мама, значит, просто нежно убеждала?
Он резко схватил её за запястье. На секунду. Слишком знакомо. Слишком по-старому.
— Отпусти, — холодно сказала Лена.
Макс разжал пальцы. Сделал шаг назад.
— Прости, — пробормотал он. — Не хотел.
— Хотел, — спокойно возразила Лена. — Просто не рассчитал.
Молчание повисло густое, неприятное.
— Зачем ты пришёл на самом деле? — спросила она мягче, но опаснее. — Не ради мамы же. Ты никогда не делал ничего только ради неё. Ты всегда делал ради себя.
Макс усмехнулся, но в глазах мелькнула тревога.
— Мне негде жить, — признался он. — Временно.
Лена кивнула. Всё встало на свои места.
— И Валентина Петровна решила, что временно — это у меня, — сказала она устало. — Логично. Очень по-семейному.
— Ты же не выгонишь, — сказал Макс почти уверенно. — Мы столько пережили.
Лена посмотрела на него долго. Слишком долго.
— Мы пережили ровно то, что должно было закончиться, — ответила она. — И закончилось.
Она закрыла дверь прямо перед его лицом.
И только тогда поняла, что это ещё не конец. Это было только начало.
Макс вернулся через два дня. Как и следовало ожидать, не один. Лена даже не стала смотреть в глазок — по тому, как в дверь звонили, настойчиво и с обидой, было понятно, кто там. Валентина Петровна никогда не звонила просто так. Она звонила, как будто сразу вызывала на ковёр.
Лена открыла дверь и сразу отступила на шаг. Не потому что испугалась. Потому что не хотела, чтобы кто-то решил, будто его тут ждали.
Валентина Петровна стояла впереди. Прямая, собранная, с лицом женщины, которая пришла не разговаривать, а наводить порядок. Макс маячил за её плечом, словно приложение к матери, а не взрослый мужчина сорока лет.
— Ну здравствуй, Леночка, — начала Валентина Петровна сладким голосом, растягивая слова. — Мы решили поговорить спокойно. По-семейному.
— По-семейному вы обычно разговариваете в приказном тоне, — спокойно ответила Лена. — А семьи у нас больше нет.
Макс неловко почесал затылок.
— Лена, давай без резкостей, — сказал он примирительно, но глаза при этом бегали. — Мы же не враги.
— Мы и не друзья, — пожала плечами Лена. — Так что говорите быстро. У меня планы.
— Вот видишь, Максим, — тут же вмешалась Валентина Петровна, театрально разводя руками. — Я же говорила. Чёрствая. Всегда была такая. Ни уважения, ни тепла.
— Уважение заканчивается там, где меня пытаются выжить из собственной квартиры, — ровно ответила Лена.
Валентина Петровна прошла в прихожую, не спрашивая разрешения, и остановилась, будто принимала объект.
— Мы пришли решить вопрос, — сказала она деловым тоном. — Максим сейчас в сложной ситуации. Ты это прекрасно знаешь.
— Я знаю только то, что мой бывший муж без спроса ломится ко мне домой, — ответила Лена. — Всё остальное меня не касается.
Макс шагнул вперёд.
— Мне правда негде жить, — сказал он тише. — Это временно. Пару месяцев.
— Пару месяцев обычно превращаются в пару лет, — спокойно заметила Лена. — Проверено.
— Ты всегда всё утрируешь, — фыркнула Валентина Петровна. — Нормальная жена поддержала бы мужа.
— Я не жена, — напомнила Лена. — И вы это отлично знаете.
— Формально — да, — Валентина Петровна прищурилась. — А по совести?
— По совести я уже достаточно пожила с вашим сыном, — ответила Лена. — И этого мне хватило.
Макс резко выдохнул.
— Ты опять всё сводишь к прошлому, — раздражённо сказал он. — А я, между прочим, тогда тоже терпел.
— Да? — Лена усмехнулась. — Что именно? Моё мнение?
Он шагнул ближе. Слишком близко. Старый жест, старая попытка подавить.
— Ты всегда любила командовать, — сказал он сквозь зубы. — Думаешь, деньги дают тебе право…
Он не договорил. Лена резко оттолкнула его ладонью в грудь. Не сильно, но уверенно.
— Не смей подходить ко мне так, — сказала она холодно. — Мы это уже проходили.
Валентина Петровна всплеснула руками.
— Вот! Вот она, агрессия! А потом она будет говорить, что я вмешивалась! — воскликнула она, глядя на Макса. — Ты видишь, с кем ты жил?
— Я вижу, — устало сказал Макс. — И вижу, с кем живу сейчас.
— Не перекладывай, — резко ответила Лена. — Ты взрослый мужчина. Или ты с мамой это тоже не обсуждал?
Валентина Петровна поджала губы.
— Я всегда была на стороне сына, — отчеканила она. — В отличие от некоторых.
— Вот именно поэтому он до сих пор не может принять решение сам, — спокойно ответила Лена. — Вы за него всё решили ещё в детстве.
Макс резко развернулся к матери.
— Хватит, — сказал он раздражённо. — Ты обещала не начинать.
— Я не начинаю, — холодно ответила Валентина Петровна. — Я расставляю точки.
— Вы их давно расставили, — кивнула Лена. — Только забыли спросить, согласна ли я участвовать в этом спектакле.
Она подошла к двери и распахнула её.
— Уходите.
Макс смотрел на неё долго. В этом взгляде было всё: злость, обида, растерянность и что-то ещё, неприятно знакомое. Первая любовь. Первая зависимость.
— Ты правда меня выгоняешь? — спросил он тихо.
— Я не выгоняю, — ответила Лена. — Я не пускаю обратно.
Валентина Петровна резко схватила сумку.
— Ты ещё пожалеешь, — сказала она ядовито. — В одиночестве быстро понимают, кто был прав.
— Я уже понимаю, — спокойно ответила Лена. — Именно поэтому и не открыла дверь раньше.
Макс сделал шаг к выходу, потом остановился.
— А если я изменился? — спросил он почти шёпотом.
Лена посмотрела на него внимательно. Очень внимательно.
— Если бы ты изменился, — сказала она медленно, — ты бы пришёл один.
Он опустил голову.
Дверь закрылась. Щёлкнул замок. В квартире стало тихо. По-настоящему.
Лена прислонилась к стене и вдруг поняла, что внутри не пустота. Внутри — облегчение. И злость. И странное чувство, будто жизнь снова проверяет её на прочность.
Телефон завибрировал. Сообщение от Макса.
Нам всё равно придётся поговорить.
Лена усмехнулась и отключила звук.
Иногда второй шанс — это не возвращение. Это окончательное прощание. Но иногда — начало новой войны, в которой уже не хочется проигрывать.
Родные обсуждали меня вечерами. Однажды утром я просто сменила все замки