Максим остановил машину на переполненной парковке детской больницы, с трудом найдя место между другими автомобилями. Сегодня здесь было особенно многолюдно, словно каждый родитель решил посетить своего ребенка именно в этот день.
Это стало его неизменным ритуалом: завершив рабочие дела, он заезжал в любимое кафе «Камилла», а затем направлялся сюда, чтобы провести время с дочерью. Она находилась в клинике уже несколько месяцев, и каждая встреча с ней превращалась в борьбу со своим отчаянием.
Никто из врачей так и не смог поставить точный диагноз. Сколько бы специалистов Максим ни консультировал, все говорили одно и то же: проблема связана с мозгом. Этот орган действует по собственным правилам, контролируя всё тело.
— Вы что, издеваетесь? — взрывался Максим, обвиняя их в профессиональной некомпетентности. — Если вы не можете понять причину, значит, просто прячетесь за научными терминами!
Врачи лишь разводили руками, выражая беспомощность.
Психологи утверждали, что смерть матери стала для девочки слишком серьезной травмой. По их мнению, мозг создавал защитные механизмы, которые были для него самобытны.
— Что вы имеете в виду? Ребёнок умирает на глазах, а вы ничего не можете сделать? — Максим был готов разрыдаться от безысходности. — У меня есть деньги, и я готов потратить любые суммы, лишь бы помочь Соне.
— Деньги здесь не помогут, — спокойно отвечали ему.
Максим едва сдерживал гнев.
— Тогда что мне делать? Говорите прямо! Я найду способ, какой угодно.
— Это невозможно купить. Позвольте объяснить… В вашем случае требуется что-то исключительное. Или, напротив, нужно устранить фактор, который вызывает подобную реакцию организма.
— Какая чушь! Может, предложите обратиться к экстрасенсу?
Старший врач внимательно посмотрел на него.
— Если бы это могло помочь, я бы не стал возражать. Повторюсь: классические методы здесь бессильны. Мы можем только обеспечивать спокойствие, давать положительные эмоции и поддерживать её организм медикаментами.
— А если состояние ухудшится?
— Тогда потребуется госпитализация. Она уже дважды попадала в критическое состояние. В условиях стационара мы сможем оперативно реагировать на изменения.
— Этого не случится, — процедил Максим, опуская голову в ладони.
Он боялся потерять жену, предчувствовал её уход, но никогда не думал, что окажется один перед лицом такой боли. Соня безгранично любила маму, а он… он до сих пор не мог принять её утрату. Ему пришлось отодвинуть собственные чувства, чтобы сосредоточиться на спасении дочери.
Соня удивительно спокойно восприняла необходимость длительного лечения. Она погладила его по щеке.
— Папочка, не переживай. Я буду хорошо себя вести. А ты сможешь работать спокойно, не сидеть дома со мной постоянно.
Максим не знал, радоваться или грустить — его восьмилетняя дочь говорила так, будто была взрослым человеком.
Звук крика заставил его вздрогнуть. Со стороны торгового центра неслась маленькая девочка, а за ней — охранник.
— Стойте её!
Девочка промчалась мимо его машины, и Максим успел заметить её испуганный взгляд.
«Неужели из-за булки?!» — подумал он и вышел из автомобиля как раз вовремя, чтобы преградить путь охраннику.
— Подождите!
— Что? Отойди!
— Иначе сам тебя остановлю! — Максим достал несколько купюр. — Этого достаточно, чтобы покрыть ущерб и даже устроить праздник.
Охранник недовольно пробурчал что-то себе под нос, но забрал деньги и скрылся. Максим тем временем вошёл в больницу.
Первой его остановкой был кабинет врача. Разговор оставался формальным, поскольку никаких изменений не происходило. Однако сегодня доктор задержал его.
— Максим Андреевич, у нас к вам вопрос. Соня спросила, можно ли ей общаться с другими пациентами отделения. Ваше мнение?
Максим замер, не ожидая такого поворота.
— Это отличный знак, — продолжил врач. — Она начала интересоваться миром за пределами своей комнаты. Но коллеги опасаются: после долгого одиночества контакт с другими детьми может стать стрессом для психики. Нам нужно ваше решение.
— Значит, снова на мне ответственность? — Максим поднялся, стараясь скрыть волнение.
— Да, вы правы. Если что-то пойдет не так, последствия лягут на нас. Но лучше быть честным, чем потом оправдываться.
Максим кивнул, выходя из кабинета.
Он остановился перед дверью палаты, пытаясь нарисовать на лице улыбку. Но получалось плохо. Сейчас он увидит свою малышку, которая последние недели почти не вставала с кровати, отказывалась есть…
Еда казалась для неё пыткой: желудок отторгал даже самые небольшие порции. Достаточно было проглотить пару ложек, чтобы начались приступы рвоты.
— Привет, — сказал он, войдя.
Соня слегка напряглась, но улыбнулась.
— Привет, папа.
Максим показалось, или её щеки действительно стали чуть розовее?
— Как ты себя чувствуешь?
— Нормально.
Она казалась странно торопливой, будто хотела, чтобы он быстрее ушел. Это казалось немыслимым — ведь она почти никого не видела, кроме медсестёр и педагога.
Максим достал фрукты.
— Посмотри, какие красивые яблоки.
— Да, спасибо.
И тут он заметил нечто странное. На столике стояли пустые тарелки, хотя совсем недавно их должны были принести с ужином.
— Соня, почему ты съела весь ужин?
Девочка вздохнула и повернулась к шторе:
— Лена, выходи. Папа не будет сердиться.
Из-за занавески появилась та самая девочка, которую он спас от охранника.
— Что это значит? — Максим не мог скрыть изумления.
— Папочка, не прогоняй её, — попросила Соня. — Я обещаю съесть яблоко, но куда она пойдет? У неё нет дома, а на улице холодно и страшно. Она была голодная и напуганная.
Максим стоял у кровати, растерянно глядя на дочь. Она сидела, энергично жестикулируя, и её щёки горели от возбуждения.
— Соня, не нервничай, пожалуйста. Я не собираюсь сердиться.
Он повернулся к девочке, которая выглядела старше его дочери на год-два.
— Ты Лена?
Она кивнула.
— Меня зовут Максим Андреевич. Я папа Софии.
Девочка снова кивнула, а затем тихо произнесла:
— А правда, что вас называют Соней? Какое красивое имя.
София улыбнулась.
— На самом деле меня зовут София, но мама всегда говорила «Соня». И так оно и останется.
— Значит, мамы уже нет? — тихо спросила Лена. — У меня тоже… Давно. Я даже не помню её лица.
Максим наблюдал за их разговором. Лена присела на край кровати, осторожно отодвинув простыню, чтобы не запачкать её своей грязной одеждой. Да, вид у неё был неряшливый.
Он достал яблоко, разрезал его пополам и протянул каждому по куску. Девочки приняли фрукты, продолжая беседовать. Он позволил себе улыбнуться.
— Вижу, вам есть о чём поговорить.
София взмолилась взглядом:
— Пап, разреши ей остаться. Она может спать на диванчике, а мы ещё поболтаем.
Максим задумался. Девочка казалась хорошей, но он совершенно ничего о ней не знал. Что, если это опасно для его ребёнка?
— Ладно, Лена. В шкафу лежат вещи Софии. Найди что-нибудь подходящее и отправляйся в душ. Не выходи, пока не будешь выглядеть как человек. А доктору я скажу, что приехала двоюродная сестра и останется на ночь. Но учти: никаких проделок.
София радостно захлопала в ладоши.
— Спасибо, пап!
Лена молнией метнулась к шкафу, выбрала одежду и торопливо сообщила:
— Я быстро!
Когда она исчезла за дверью, Максим обратился к дочери.
— Котёнок, как ты вообще? Расскажи.
— Пап, мне было так одиноко сегодня… Хотелось плакать. Я попросила разрешения познакомиться с другими детьми, но врач сказал, что нужно твоё согласие. А потом… Лена забралась через окно! Представляешь, как высоко?
— Да уж… Ты уверена, что хочешь её здесь видеть?
— Конечно! И, пожалуйста, когда будешь уходить, закажи нам сладкий горячий чай. Для нас обеих.
Максим удивлённо поднял брови, но только кивнул.
После долгих переговоров с врачами и дополнительных расходов на вторую VIP-палату Лена осталась. Главврач покачал головой.
— Не уверен, что это правильно, но решение ваше. Только учтите…
— Да, я понял. Приеду завтра к завтраку. София просила две кружки чая. Кто ответственен за их принесение?
Врач изумлённо уставился на него.
— Две? Для них обеих?
— Именно.
— Хорошо, займусь этим. Хотя… возможно, здесь что-то большее, чем просто случайное знакомство.
— Что вы имеете в виду?
— Пока воздержусь от выводов. Посмотрим, как всё развивается. Завтра обсудим.
Максим чувствовал, что с Софией происходит что-то необычное. Но что именно? Это могло быть как благоприятным знаком, так и новым вызовом.
Ночью он не находил себе места. Раз десять собирался сесть в машину и помчаться в больницу, но сдерживал себя. Однако в четыре часа утра терпение лопнуло — он набрал номер дежурного врача.
— Михаил Петрович, извините…
— Ничего страшного. Честно говоря, ожидал вашего звонка раньше. Всё нормально. Девочки болтали до полуночи, пока Ирина их не разогнала. Теперь крепко спят. София полностью съела ужин и выпила чай без проблем. Ни одного тревожного момента.
— Спасибо.
Максим вернулся в постель и моментально провалился в сон.
Утром в больнице царила особенная атмосфера — смесь детского сада и игрового клуба. Коридоры наполнились голосами маленьких пациентов, которые играли, несмотря на свои недуги. Те, кто передвигался на костылях, были ничуть не медленнее тех, у кого была лишь повязка на голове.
Подойдя к палате дочери, Максим встретил Ирину — молодую медсестру с мягким сердцем. Она вытерла слёзы и тепло посмотрела на него.
— Вы знаете, вы не просто отец. Вы лучший отец в мире. То, что вы сделали для Лены… Это именно то, чего не хватало Софии.
Максим замер, не понимая, о чём идет речь.
«Сейчас узнаю», — решил он, осторожно открывая дверь.
Девочки его не заметили. Они сидели на кровати, поджав ноги, и смотрели мультик про мышку и кота. В руках у каждой была тарелка с кашей, которую они ели, не отрываясь от экрана. От их заразительного смеха каша подпрыгивала в тарелках.
Максим не сводил глаз с дочери. София спокойно ела, проглатывала каждый кусочек и продолжала радостно реагировать на происходящее на экране.
Лена первой увидела его. Она тихонько толкнула Софию, указав на дверь. Та обернулась, и Максим поразился переменам. Её потухший взгляд сменился живыми искорками, хотя она всё ещё выглядела слишком худой.
— Папочка пришёл! — воскликнула София.
Он шагнул вперёд и обнял обеих девочек. Лена всхлипнула.
— Больно сжал?
Она покачала головой, а София успокаивающе погладила её по руке.
— Не плачь. Мой папа никогда не позволит тебе снова жить на улице или питаться только тем, что удастся украсть.
Максим серьёзно кивнул.
Лена вытерла слёзы.
— Я не из-за этого… Просто давно никто не обнимал меня так.
Максим забрал Софию домой через неделю. За это время Лена стала её тенью. Девочка прибавляла в весе, играла с другими детьми и начала снова радоваться жизни. А Максим, пока врачи повторяли слово «феноменальное» и проводили обследования, занялся судьбой Лены.
История оказалась печальной. Мать пропала, когда Лене исполнилось два года. О её дальнейшей судьбе никто не знал, но образ жизни матери позволял предположить самое худшее. После смерти бабушки полгода назад Лена оказалась в детском доме, где конфликт с воспитательницей привёл к побегу. Вот и вся её история.
Когда Максим приехал за дочерью, Лена уже стояла с собранной сумкой. Она обняла Софию, а затем подняла глаза на него.
— Спасибо за всё. Я пойду. Наверное, вернусь в детский дом. На улице сейчас слишком холодно.
Максим задумчиво протянул:
— Значит, зря я подготовил комнату рядом с Софией? И зря предложил стать её сестрой?
София первая завизжала от восторга и бросилась ему на шею, а следом — растроганная Лена.
Когда они выходили из больницы, все медсёстры собрались проводить их. Максим заметил среди них Ирину, которая теперь часто заглядывала к ним в гости. Через полгода он уже не представлял свою жизнь без неё. Так же, как и София с Лена — без друг друга.
Опоздав на поезд, Арина решила вернуться без звонка домой. А едва войдя в дом, не смогла сдержать слёзы