— Да делай что хочешь, Дима, но больше ты тут жить не будешь! Ищи себе другую девушку с квартирой, живи с ней и жалуйся, что тебя никто не ценит!
— Но я же твой… — растерянно начал он, но его слова звучали теперь как пустой звук.
— Ты представляешь, Костя опять премию получил! Костя, этот бездарный, который даже отчёт нормально написать не может! — Дима плюхнулся на диван, не снимая ботинок, и с раздражением расправил свои нечесаные волосы. — А я, между прочим, целый год горбачусь, как лошадь, а меня никто не замечает!
Ангелина устала потерла виски. Эта пластинка, как старое радио, крутилась изо дня в день. Она поставила перед ним тарелку с ужином и села напротив.
— Дим, может, тебе стоит поговорить с начальником? Объяснить, что ты хочешь развиваться, что ты готов к большему? — предложила она, стараясь не потерять спокойствие. Хотя внутри всё бурлило от раздражения.
От Димы сильно пахло алкоголем. Опять заехал к Витале «на одну». Но «одна» всегда становилась пятью, а потом ещё десяток. В последние пару месяцев это стало привычкой.
— Я уже говорил с ним сто раз! — Дима стукнул кулаком по столу так, что ложка в тарелке подпрыгнула. — Он всё обещает, а по факту — тишина! «Дима, ты ценный сотрудник, просто сейчас не время»! А когда оно наступит, это время? Когда я на пенсию уйду?
Ангелина молча начала собирать разбросанные вещи мужа: куртку, валяющуюся на полу, портфель, брошенный в угол. Она работала медсестрой в поликлинике, и деньги оттуда хоть и не велики, но зато стабильные. В отличие от Димы, который жаловался на свою зарплату, хотя она была точно не хуже его. А его деньги хватали только на сигареты, обеды и вечные посиделки с коллегами.
— Я понимаю, что тебе обидно, — сказала она, аккуратно складывая его пиджак на спинку стула. — Но может, тебе стоит проявить больше инициативы? Предложи какой-то проект, предложи идею, чтобы тебя заметили?
— Да они меня игнорируют специально! — Дима даже не притронулся к ужину, вместо этого достал фляжку и сделал долгий глоток. — Всё решают связи! Вот у Кости дядя — друг нашего генерального! А у меня кто? Никого! Вот и весь успех, мать его!
Ангелина вздохнула. Двухкомнатная квартира, доставшаяся ей от бабушки, казалась сейчас клеткой. Когда они только поженились, Дима был совсем другим — амбициозным, полным энергии, с горящими глазами. Он устроился в крупную компанию и обещал, что они скоро заживут по-королевски. А теперь он сидел вот так, на диване, и всё время жаловался.
— Может, тебе стоит поискать другую работу? — осторожно предложила Ангелина. — Есть же места, где ценят не связи, а твой талант!
— Другую работу? — Дима скривился. — Ты что, с ума сошла? Начинать всё с нуля? Нет уж, я год угробил на эту контору, пусть теперь они мне платят по заслугам! Они всё поймут, рано или поздно. Просто нужно немного времени!
— Год — это не так много, — заметила она, — многие годами идут к повышению.
— А вот такие, как ты, сидят и радуются, — отрезал Дима. — Погоди, погоди, вот я не собираюсь всю жизнь за копейки в этом болоте топтаться! Я достоин большего!
Ангелина посмотрела на него, развалившегося на диване. Когда-то стройный и подтянутый, теперь он обзавёлся небольшим животиком. Его когда-то аккуратная прическа теперь выглядела как какой-то хлам — на парикмахера у Димы явно не было денег.
— Давай не будем сегодня об этом, — сказала она, собирая тарелки. — Завтра мне рано вставать. Всё равно с тобой бессмысленно разговаривать, когда ты в таком состоянии.
— Конечно, тебе пофиг! — пробурчал Дима, снова вынимая фляжку и делая глоток. — Тебе-то что? Твоя работа стабильная, хоть и жалкая! А я талантом в этом аду задыхаюсь!
Ангелина закрыла глаза, считая до десяти. Спорить с подвыпившим мужем было бессмысленно. Она давно это поняла.
— Иди спать, Дим! Утро вечера мудренее.
— Не указывай мне, что делать! — рявкнул он, но всё-таки встал с дивана и, пошатываясь, пошёл в спальню.
Ангелина стояла на кухне, глядя в окно на ночной город. В темноте не было ни звёзд, ни луны, только свет фонарей, как тусклые пятна, тянущиеся вдоль улиц. Когда они успели стать такими? Когда их отношения превратились в пустую оболочку, которую надо было просто таскать за собой, как старую одежду? И главное — можно ли вернуть всё обратно? Вернуть того Диму, в которого она когда-то так безоглядно влюбилась?
Прошёл месяц с того дня, как он потерял работу. Ангелина поднималась по лестнице, с трудом таща сумки с продуктами. Лифт в их девятиэтажке, как всегда, не работал. Двенадцатичасовая смена отдавала себя в плечах и спине, но гораздо тяжелее было нести не столько сумки, сколько ту тяжесть, что висела над их отношениями. Чтобы хоть как-то сгладить последствия его увольнения, она брала дополнительные дежурства — деньги не лишние, да и саму работу терять было страшно.
У двери своей квартиры Ангелина остановилась на секунду. Вздохнула, закрыв глаза. Подготовила себя к тому, что увидит внутри. Вернуться домой стало настоящим испытанием.
Открыв дверь, она почувствовала знакомый, неприятный запах — смесь перегара, немытого тела и затхлого воздуха, будто в комнате месяцами не проветривали. Пересилив отвращение, она шагнула в коридор.
Дима сидел в гостиной. Полулежал на диване, щёлкая пультом от телевизора. Рядом — пустые бутылки из-под пива и остатки бутербродов, которые уже давно никто не ел. На журнальном столике лежали смятые листы бумаги — очередные «гениальные идеи», которые приходили к нему исключительно под градусом, но никогда не становились реальностью.
— Привет, — произнесла она тихо, почти безжизненно, проходя на кухню с сумками.
Дима что-то пробормотал в ответ, даже не подняв головы.
На кухне было всё как всегда — горы немытой посуды и пятна от еды на столе. Ангелина, стараясь не думать о том, как всё это стало её повседневной реальностью, принялась раскладывать продукты.
— Гель, а что на ужин? — раздалось из гостиной.
Ангелина сжала кулаки. Как он может спрашивать о еде, когда целый день валяется дома и даже не думает о том, чтобы что-то приготовить?
— Я только что пришла, Дим! С работы! Где я зарабатываю деньги на продукты, которые ты ешь! — старалась говорить спокойно, но каждое слово даётся всё труднее.
Через минуту Дима появился на кухне, потирая небритый подбородок.
— Ты чего злишься? Я просто спросил, — он пошатнулся и опёрся о дверной косяк. — И вообще, я сегодня резюме отправил! В три компании!
— Правда? — голос Ангелины дрогнул. Ненадолго, но промелькнула надежда. — Это хорошо!
— Ага! — Дима плюхнулся на стул, усмехнувшись. — Только они вряд ли ответят. Сейчас кризис, кто берёт таких высококлассных специалистов, как я? Им нужна дешевая рабсила!
Ангелина закрыла глаза, считая до десяти. Снова эти оправдания. Снова переведение всей вины на других.
— Дим, нам нужно поговорить! — она села напротив него и решительно взглянула в глаза. — Так больше продолжаться не может!
— Опять начинаешь? — Дима скривил лицо. — Я ищу работу, что тебе ещё надо?
— Ты не ищешь! — твёрдо сказала она. — Ты пьёшь и жалуешься на жизнь. За месяц ты отправил всего десять резюме! Ты даже не ходишь на собеседования! Даже курьером устроиться не можешь!
— Что, по-твоему, я, разносить пиццу? — возмутился Дима. — У меня высшее образование!
— Но работы нет! — отрезала Ангелина. — И не будет, пока ты не изменишь своё отношение!
Дима фыркнул и потянулся к холодильнику за очередной бутылкой пива. Но Ангелина не теряла времени — её рука перехватила его. Быстро, решительно, как будто она уже давно знала, что так будет.
— Хватит пить! — её голос был твёрдым, и она ощущала, как каждое слово отдается в груди. — Я не шучу, Дим! Я устала жить с человеком, который только и делает, что обвиняет всех вокруг в своих проблемах!
Дима вырвал руку, не сдержав раздражения.
— Я не алкоголик! — он фыркнул, как будто эти слова были для него горькими. — Я просто расслабляюсь! После всего, что пережил, я имею право!
Ангелина не выдержала. На лице её появилось злое, почти измождённое выражение.
— Какого стресса, Дима? — она подняла голос, но старалась не переходить грань. — Ты сам разрушил свою карьеру! Ты пришёл пьяным на важную встречу! Не подготовил презентацию! Это был твой шанс, и ты его просрал! А теперь обвиняешь всех, только не себя!
Лицо Димы исказилось от злости. Он резко повернулся к холодильнику и вытащил очередную бутылку.
— Ты такая же, как все! Не веришь в меня! — он громко бросил, а бутылка с пивом застыла в его руке. — Моя жена! Предательница!
Ангелина сжала кулаки, а её взгляд стал каким-то тяжёлым. Она сделала шаг в его сторону, но не для того, чтобы успокоить его. Она подошла, как будто намеревалась сделать последний шаг в этом кошмаре.
— Я даю тебе месяц! — её слова прозвучали как приговор, от которого не было спасения. — Один месяц! Прекрати пить, найди работу, начни хоть как-то приносить пользу в этот дом! Иначе я подаю на развод!
Дима замер, на мгновение потеряв дар речи. Он даже не мог понять, что она имеет в виду.
— Ты… что? — он уставился на неё, не веря в происходящее. — Ты угрожаешь мне разводом?
— Я не угрожаю, я ставлю условие! — поправила её голос Ангелина. — Я больше не могу и не хочу жить так. Либо ты берёшь себя в руки, либо мы расстаёмся. Ты понял?
Он развёл руками, будто ей следовало пожалеть его.
— И куда я, по-твоему, пойду? У меня ничего нет! — сказал он, выдыхая в отчаянии.
— Это твои проблемы! — её холодный ответ повис в воздухе. — Я предупредила. Один месяц.
Она развернулась и ушла из кухни, оставив его с бутылкой пива в руке. Злость в груди как будто отпустила, но какой-то тяжёлый груз, давивший на плечи, всё равно оставался. Теперь было легче. Как будто вся эта боль, накопленная за эти месяцы, наконец высказана.
Месяц прошёл, и ничего не изменилось. Ангелина стояла перед дверью ЗАГСа, в руках — папка с документами. Она смотрела на неё как на важный, но не слишком страшный шаг. Внутри лежало заявление на развод — уверенно, отчётливо написанное её рукой.
Неужели всё заканчивается вот так? — мелькнула мысль, но она быстро отогнала её. Всё, что могла, она уже сделала. Дима не только не пытался измениться, он ещё и продолжал пить, обвинять её, даже пытался устраивать сцены. Всё это, эти жалобы, срывы, и его странное представление о справедливости мира — уже не имело значения. Она сделала свой выбор.
Когда Ангелина вернулась домой, она чувствовала странную лёгкость. Как будто давно забытая проблема с какой-то лёгкостью отступила, оставив её в полном одиночестве. Но это было уже неважно. Теперь было ясно, что она сделала правильный шаг.
Дима сидел в гостиной, как всегда, с бутылкой пива в руке. На столе валялись крошки, какие-то упаковки, от которых пахло жиром. Он не сразу поднял взгляд.
— Где ты была? — спросил он с трудом, перебирая слова, как будто сам не мог понять, что происходит.
— В ЗАГСе! — ответила она, скидывая куртку и направляясь к кухне. — Подала заявление на развод.
Он застыл, словно её слова не доходили до его сознания.
— Что за ерунду ты несёшь? — выдавил он, даже не пытаясь понять, что она сказала. — Какой развод?
— Самый обычный! — сказала она, доставая чемодан из кладовки и укладывая его на стол. — Я тебе говорила месяц назад! Время вышло, Дима. Ты ничего не изменил!
Дима поднялся с дивана, едва удерживаясь на ногах. Его шаги были неловкими, шаткими, как у человека, который не сразу осознаёт, что происходит. Он, видимо, ещё не понял, что всё, что было между ними, теперь разрушено.
— Ты не можешь так поступить со мной! — произнёс он с пьяной серьёзностью, хватая воздух и указывая на неё пальцем. — Я твой муж!
— Уже нет! — ответила Ангелина, стараясь не смотреть ему в глаза. Она уже начинала складывать его вещи в чемодан, словно всё это не касалось её, словно она делала обычное дело, а не решала судьбу их жизни. — Через месяц мы получим свидетельство о разводе. А сегодня ты собираешь вещи и уходишь!
— Уходишь? — он рассмеялся, хватаясь за косяк двери, чтобы не упасть. — Куда я пойду?
— Не знаю и, честно говоря, мне всё равно! — Ангелина укладывала его рубашки с удивительным спокойствием, будто каждое её движение вычеркнуло его из её жизни. — К родителям, к друзьям, в хостел — решай сам! Но в этой квартире ты больше не живёшь.
Дима стоял, оцепенев, с подозрением и растерянностью в глазах. Это выражение постепенно сменялось гневом, как если бы он вдруг осознал, что теряет что-то важное.
— Ты выгоняешь меня из моего собственного дома? — рыкнул он, будто его предали.
— Этот дом никогда не был твоим! — спокойно ответила Ангелина, продолжая свою работу. — Эта квартира досталась мне от бабушки, если ты забыл! И я имею полное право решать, кто в ней живёт!
Дима ударил кулаком по стене, оставив на обоях след, как если бы он надеялся, что это хотя бы как-то отразит его боль. Но ничего не менялось, он только ещё сильнее увязал себя в этой безысходной ситуации.
— Значит, вот как ты со мной? После всего, что между нами было? — он подошёл к ней, размахивая руками, словно угрожал. — Бросаешь меня в трудную минуту? Какая же ты…
— Трудная минута длится уже больше трёх месяцев, Дима! — перебила его Ангелина, не поднимая головы. — И всё это время я тащила нас обоих! Платила за квартиру, покупала еду, терпела твои пьяные выходки, оправдания и обвинения! С меня хватит!
Она закатила чемодан в прихожую и сложила сверху его куртку, как если бы это был обычный процесс. Всё было решено. Она уже давно приняла решение, а он… он оставался в прошлом.
— Убирайся! — сказала она, и её голос был твёрдым, как никогда. — Сейчас же!
Дима отступил назад, словно она только что нанесла ему пощёчину. Он не знал, как реагировать. Он пытался ещё что-то сказать, но понял, что это не имеет смысла.
— Ты не можешь…
— Могу! — твёрдо ответила Ангелина. — Уходи!
— Если я уйду, то что я буду делать…
— Да делай что хочешь, Дима, но больше ты тут жить не будешь! Ищи себе другую девушку с квартирой, живи с ней и жалуйся, что тебя никто не ценит!
— Но я же твой… — растерянно начал он, но его слова звучали теперь как пустой звук.
— Какая разница, кто ты? — отмахнулась Ангелина, словно он был всего лишь тенью её прошлого. — Для меня ты теперь никто! Просто уходи!
Её голос, её взгляд — всё в ней говорило о том, что это не пустые угрозы, что решение принято. Он молчал, глядя на неё, и, наконец, медленно взял свою куртку, потом схватил чемодан. Этот жест был финалом, но он не понимал, что его жизнь тоже завершилась. Его мир рухнул, а она стояла и смотрела, как он уходит.
— Ты пожалеешь об этом! — пробормотал он, но его слова утонули в пустоте. — Все узнают, какая ты бессердечная стерва!
— Пусть узнают! — ответила она, открывая дверь. — Счастливо оставаться, Дима!
Когда дверь за ним закрылась, Ангелина прислонилась к стене, и на её глазах не было слёз, только лёгкость. Внутри не было ни сожаления, ни боли. Только усталость. Но, странно, эта усталость не казалась тяжёлой. Она почувствовала странное облегчение, словно снялась ноша, которую она несла долгие месяцы.
Телефон зазвонил через час. Это была Димина мать, Валентина Петровна. Ангелина, не ожидавшая звонка, взяла трубку с лёгким раздражением, которое уже не могло его скрыть.
— Что ты наделала?! — закричала свекровь, едва она услышала голос Ангелины. — Как ты могла выгнать его? Он же твой муж!
— Был мужем! — спокойно ответила Ангелина, без эмоций, как будто её жизнь теперь была под её полным контролем. — И я его не выгнала, я попросила съехать из моей квартиры после того, как подала на развод!
— Ты чудовище! — свекровь всхлипнула, словно это было самым страшным преступлением на свете. — Бросить человека, когда ему плохо! Когда он нуждается в поддержке!
Ангелина устало потёрла переносицу, но её голос оставался твёрдым, несмотря на усталость.
— Валентина Петровна… — она говорила спокойно, как будто на всё у неё был готовый ответ. — Спросите у вашего сына, что он делал последние три месяца, кроме пьянства и нытья? Чем он занимался сегодня, пока я работала на двух работах, чтобы оплатить наши счета?
В трубке воцарилось молчание. Только теперь, наверное, она почувствовала, как все эти месяцы давили на неё.
— Он в депрессии! — наконец произнесла свекровь, уже не так уверенно, как раньше. — Ему нужно время…
— Время у него было! — отрезала Ангелина, и её слова звучали как последнее предупреждение. — Целый месяц после моего ультиматума! Он предпочёл провести его в обнимку с бутылкой! Это его выбор! Я сделала свой!
Она положила трубку и открыла окна настежь, впуская свежий воздух. Впервые за долгое время она могла дышать полной грудью в своём доме.
Конец.
Кто из водителей проедет это перекресток первым?