Хорошо, что у тебя трёшка! Мои сразу заедут! – жених уже планировал семейное общежитие

Потягивая кофе из любимой кружки, женщина размышляла об изменениях, произошедших за последние семь месяцев. Тонкие морщинки в уголках глаз обозначились сильнее, когда Лера улыбнулась своим мыслям. Кто бы мог подумать, что в тридцать лет она встретит человека, который так стремительно ворвётся в её мир?

Знакомство с Давидом произошло в книжном магазине. Лера выбирала новинки для своей коллекции, когда заметила высокого мужчину, который держал в руках её любимого автора.

— Простите, но если вы впервые читаете Маккалоу, то лучше начать с «Поющих в терновнике», — произнесла Лера, не сдержав профессиональной деформации библиотекаря.

Давид обернулся, и его тёмные брови слегка приподнялись.

— А я думал, что начинать следует с «Тёмных уголков», — ответил мужчина с лёгкой усмешкой.

Это был первый признак того, что перед ней не случайный человек — он действительно разбирался в литературе. Разговор завязался сам собой, как будто они знали друг друга много лет. Давид работал архитектором, любил джаз, которого Лера совершенно не понимала, и имел привычку рассказывать истории о своих проектах так, словно это были приключенческие романы.

— Помнишь наше первое свидание? — Давид прервал размышления Леры, входя на кухню и аккуратно обнимая её за плечи.

Несмотря на утро, мужчина выглядел безупречно: отглаженная рубашка, уложенные волосы, приятный запах лосьона. Лере иногда казалось, что Давид просыпается уже при полном параде, хотя она-то точно знала, что это не так.

— Кофейня с теми ужасными картинами, — улыбнулась Лера, поворачиваясь к жениху.

— И ты в том синем платье, — кивнул Давид, целуя её в лоб. — Самая красивая женщина в городе.

Так обычно начиналось их утро. Комплименты, воспоминания, планы. Давид умел создавать атмосферу праздника даже в обычный рабочий день. В его присутствии Лера чувствовала себя особенной, будто обычная библиотекарь могла вдруг превратиться в главную героиню романа.

— Я думаю, нам стоит переместить твой рабочий стол в гостиную, — сказал Давид, накладывая себе омлет. — Мама привезёт свою мебель, и ей удобнее будет расположиться в кабинете.

Лера застыла с поднятой чашкой у губ.

— Твоя мама… привезёт мебель?

— Ну да, — Давид говорил так, словно обсуждал погоду за окном. — Мама не может без своего кресла и столика. У неё спина. Да и вообще, стоит ли тратиться на новую мебель, когда у неё есть всё необходимое? Разумнее просто перевезти.

— Давид, — медленно проговорила Лера, ставя чашку на стол, — мы не обсуждали, что твоя мама будет жить с нами.

Мужчина нахмурился, откладывая вилку.

— А что обсуждать? Лер, ты же знаешь, что мама живёт со мной. Мы всегда вместе. К тому же, она помогала мне, когда мне было тяжело после развода. Не могу же я теперь её бросить.

Лере вдруг стало нечем дышать. За семь месяцев отношений Давид действительно часто говорил о своей семье. О маме Регине Степановне, которая после смерти отца посвятила себя сыновьям. О брате Марке, талантливом музыканте, которому не везло с работой. О племяннице Кате, которую Марк воспитывал один после ухода жены. Но почему-то Лера никогда не представляла, что речь идёт о переезде всей семьи в её квартиру.

— Давид, когда ты предложил мне выйти за тебя замуж… я думала, что мы будем жить вдвоём, — Лера старалась говорить спокойно, хотя руки непроизвольно сжались в кулаки под столом.

— Лерочка, но ты же сама говорила, что любишь мою семью! — в голосе Давида появились обиженные нотки. — После нашей свадьбы мы все станем одной семьёй. У тебя трёхкомнатная квартира, места хватит всем. Зачем платить за аренду, если можно жить вместе?

— Я не говорила, что хочу жить с твоей семьёй, — Лера прикусила губу. — Одно дело — встречаться на праздники или ходить друг к другу в гости, и совсем другое — жить под одной крышей.

Давид медленно покачал головой.

— Ты не понимаешь. Мы всегда были вместе. Мама готовит, стирает, помогает с бытом. Марк следит за техникой, ремонтирует всё. Катюша такая умница, ты сама говорила, что тебе с ней интересно. Это же даже удобно! Представь: приходишь с работы, а дома уже обед готов, бельё постирано…

— Давид, я сама могу постирать своё бельё, — голос Леры дрогнул. — И готовить я тоже умею. Это моя квартира, я хочу сама решать, что и как в ней будет.

— Наша квартира, — мягко поправил Давид, накрывая её руку своей. — После свадьбы всё будет наше общее. А мои близкие — это часть меня. Неужели ты хочешь, чтобы я отказался от родных?

Лера вздохнула. В словах Давида была своя логика, но почему тогда внутри нарастало такое сопротивление? Неужели она эгоистка? Или дело в том, что решение о совместном проживании с его семьёй было принято без её участия?

— Я просто не понимаю, почему ты не обсудил это со мной заранее, — наконец произнесла Лера.

— Я думал, это само собой разумеется, — пожал плечами Давид. — Мама говорит, что настоящая семья всегда держится вместе. Ты же хочешь настоящую семью?

Манипуляция была настолько очевидной, что Лера даже растерялась. Конечно, она хотела семью. Но разве семья — это обязательно толпа родственников под одной крышей?

День пролетел как в тумане. На работе Лера механически расставляла книги, оформляла новые поступления, консультировала читателей. Но мысли её были далеко. Перед глазами вставала картина: её уютная квартира, заполненная чужими вещами, чужими привычками, чужими распорядками. Регина Степановна командует на кухне, Марк раскладывает свои инструменты в гостиной, племянница Катя занимает вторую спальню…

— Леруся, ты что такая задумчивая? — окликнула её коллега Тоня. — С женихом поссорилась?

— Нет, — слабо улыбнулась Лера. — Просто… Тонь, а ты бы согласилась жить с родственниками мужа под одной крышей?

Тоня присвистнула.

— С моей свекровью? Да ни за что! Мы и так по праздникам друг другу нервы мотаем. А что, твой Давид предложил?

— Не предложил… просто поставил перед фактом.

Тоня нахмурилась.

— И сколько человек он собирается привести в твою квартиру?

— Маму, брата и племянницу.

— Ничего себе! — глаза Тони расширились. — И ты согласилась?

— Я… не знаю, — честно призналась Лера. — Давид говорит, что семья всегда вместе, и если я люблю его, то приму всех.

— А твоё мнение в этой семье кого-нибудь интересует? — Тоня скрестила руки на груди. — Лер, это же твоя квартира!

— После свадьбы она будет считаться совместно нажитым имуществом, — тихо напомнила Лера.

— Так свадьба ещё не скоро! К тому же, квартира была до брака, она не делится при разводе.

Слово «развод» неприятно резануло слух. Они с Давидом даже не поженились, а Тоня уже говорит о разводе.

Вечером Лера решила продолжить разговор. Она приготовила ужин, накрыла стол, даже зажгла свечи, чтобы создать спокойную обстановку. Давид пришел с работы уставший, но заметно повеселел, увидев приготовления.

— У нас праздник? — улыбнулся он, целуя Леру.

— Нет, просто захотелось уюта, — ответила женщина, усаживаясь напротив. — Давид, нам нужно договорить о твоей семье.

Улыбка на лице мужчины слегка померкла.

— Лера, мы же всё обсудили утром.

— Нет, не обсудили, — возразила Лера твёрдо. — Мы ничего не решили. Я считаю, что нам с тобой нужно пожить вдвоём, хотя бы первое время.

Давид положил вилку.

— Я не могу оставить маму одну в деревне. Ей шестьдесят два, у неё давление.

— А где она жила до знакомства со мной?

— Со мной в съёмной квартире.

— То есть, я правильно понимаю, — Лера глубоко вдохнула, — что ты собираешься расторгнуть договор аренды и перевезти всех к нам?

— Именно! — обрадовался Давид, словно Лера наконец-то поняла очевидное. — Зачем платить за аренду? У тебя трёшка, места хватит всем. К тому же, мама поможет тебе с хозяйством, Марк с ремонтом…

— Хорошо, что у тебя трёшка! Мои сразу заедут! — вдруг засмеялся Давид, делая глоток вина. — А то в деревне делать нечего. Вот мама обрадуется городской жизни.

Лера замерла. Слова Давида прозвучали так буднично, словно он комментировал погоду за окном. Но именно в этот момент она поняла: её мнение никого не интересует. Давид не спрашивал — он ставил перед фактом. Он даже не пытался найти компромисс.

— А ты не думал спросить, хочу ли я этого? — тихо произнесла Лера.

— А что тут спрашивать? — искренне удивился Давид. — Мы же будем семьёй. Семья всегда живёт вместе и поддерживает друг друга. Мама говорит…

— При чём тут твоя мама? — перебила Лера, чувствуя, как внутри нарастает раздражение. — Речь о нас с тобой, о нашем будущем.

— А мама — это часть нашего будущего, — твёрдо ответил Давид. — И Марк с Катей тоже. Мы всегда поддерживали друг друга, и я не собираюсь это менять.

Лера молчала, глядя на пламя свечи. В голове вертелись десятки возражений, но она понимала, что Давид не услышит ни одного. Для него семья — это все вместе, плечом к плечу, без личного пространства. А для неё?

— Я не готова, — наконец произнесла Лера. — Мне нужно подумать.

— О чём тут думать? — Давид начал раздражаться. — Ты не доверяешь мне? Не любишь мою семью? Что тебя смущает?

— Меня смущает, что наша с тобой жизнь планируется без моего участия!

— Лера, не преувеличивай. Мы вместе все решаем. Просто есть вещи, которые даже не обсуждаются. Семья — это семья. К тому же, ты сама говорила, что тебе одиноко в большой квартире.

Лера не ответила сразу. Женщина внимательно посмотрела на лицо Давида, пытаясь понять, действительно ли мужчина не видит проблемы в том, что распоряжается её пространством без спроса. В янтарном свете свечей знакомые черты казались чужими.

— Да, мне иногда бывает одиноко, — медленно проговорила Лера, — но это не значит, что я мечтаю о коммунальной квартире.

Давид отмахнулся, словно от назойливой мухи.

— Какая коммуналка? Это же моя семья! Мама — самый добрый человек на свете, а Марк с Катей тебе понравились. Вспомни, как вы с Катей обсуждали фильмы в прошлый раз!

— Обсуждать фильмы раз в месяц и жить в одной квартире — совершенно разные вещи, — Лера отодвинула тарелку, аппетит пропал окончательно.

— Ты ведёшь себя эгоистично, — в голосе Давида появились стальные нотки. — Я думал, ты умеешь заботиться о близких.

Лера вздрогнула от этого обвинения. Ночью она почти не спала, ворочаясь и прислушиваясь к ровному дыханию Давида. Мужчина спал спокойно, видимо, не считая разговор достаточно серьёзным.

Утром Лера приняла решение не торопиться с выводами. Возможно, всё не так страшно, и Давид просто неудачно выразился. Возможно, речь шла о временном проживании родственников. Хотя и эта перспектива не вызывала у женщины энтузиазма, но звучала не так категорично, как заявление о переезде всей семьи насовсем.

Следующие дни расставили всё по местам. Давид, не чувствуя сопротивления, начал активно развивать тему переезда семьи.

— Мама говорит, что диван в гостиной придётся заменить, — сообщил Давид за завтраком. — У неё на таких пружинах спина болит. Но не переживай, мы привезём её любимое кресло-качалку.

— Погоди, твоя мама будет спать в гостиной? — уточнила Лера.

— А где же ещё? У нас спальня, у Катюши — детская, а кабинет займёт Марк. Гостиная самая просторная комната, маме там будет удобно.

Лера представила, как каждый вечер нужно освобождать гостиную для ночёвки Регины Степановны. Ни посидеть с книгой допоздна, ни посмотреть фильм. С этого момента гостиная превратится в спальню мамы Давида.

— Марк сказал, что займётся ремонтом на кухне, — продолжал Давид, не замечая изменений в лице невесты. — У нас площадь больше, чем в деревне, можно поставить большой стол, чтобы всем хватило места.

— Давид, мы не обсуждали ремонт на кухне.

— А зачем обсуждать очевидное? Кухня маловата для пяти человек, нужно всё переделать.

Лера почувствовала, как щёки начинают пылать от возмущения. Пять человек? Значит, Давид действительно планирует переселить всю семью. И даже не видит в этом ничего необычного.

— Ты же понимаешь — они не навсегда, — добавил Давид примирительно, заметив настроение Леры. — Потом мы купим дом побольше, всем будет комфортно.

— На какие деньги? — резонно поинтересовалась женщина.

— Ну, поначалу будем копить. Потом можно продать твою квартиру, взять ипотеку…

Лера молча встала из-за стола. Её квартира постепенно превращалась в общественное имущество семьи Давида, а сама Лера становилась просто источником жилплощади.

Ситуация прояснилась окончательно через три дня, когда Давид вернулся с работы в приподнятом настроении.

— Лерочка, отличные новости! Мама согласна переехать уже через месяц! Она даже обои присмотрела для комнаты с балконом. Помнишь, как ей понравился балкон в твоём кабинете? Она говорит, что будет выходить туда по утрам пить чай.

Лера замерла у плиты, где готовила ужин. Женщина медленно повернулась к жениху и улыбнулась. Не потому что обрадовалась, а потому что всё наконец-то стало кристально ясно. Не будет ни обоев. Ни балкона. Ни свадьбы.

В этот момент Лера осознала: если сейчас уступить — потом уже не остановишь. Трёшка перестанет быть домом. Превратится в перевалочный пункт для семьи Давида, в котором самой Лере отведена роль безмолвного спонсора.

— Давид, я хочу поговорить с тобой, — решительно произнесла женщина, выключая плиту.

— Конечно, любимая! Только давай после ужина, я голодный как волк!

— Прямо сейчас, — настояла Лера, садясь за стол. — Я думала два дня и поняла, что не готова к семейной жизни в таком формате.

— В каком ещё формате? — Давид непонимающе нахмурился.

— В формате племени, где все живут в одном вигваме, — Лера невесело усмехнулась. — Я не хочу, чтобы твоя семья жила с нами. Ни постоянно, ни временно. Я хотела создать семью с тобой, а не с твоей мамой, братом и племянницей.

— Лера, ты шутишь? — Давид выглядел растерянным. — Я уже обсудил всё с мамой, она так обрадовалась… И Марк уже договорился насчёт работы в городе. У нас всё распланировано!

— Вот именно. У вас всё распланировано, без меня, — кивнула Лера. — А теперь я говорю тебе: нет. Я не согласна на это.

— Ты просто волнуешься перед свадьбой, — Давид попытался обнять невесту, но женщина отстранилась. — Все невесты нервничают. Потом ты поймёшь, что я прав. Семья должна держаться вместе.

— Я думаю, нам стоит отменить свадьбу, — тихо, но твёрдо произнесла Лера.

— Что? Из-за такой ерунды? — Давид рассмеялся, но смех прозвучал фальшиво. — Лера, ты совсем с ума сошла? Отменить свадьбу за месяц до торжества!

— Как видишь, я не разделяю твоё представление о семье. Для меня семья — это мы с тобой, а для тебя — весь твой клан. Мы слишком по-разному видим будущее.

Давид смотрел на Леру так, словно видел впервые.

— Ты пожалеешь, — наконец проговорил мужчина. — Такого, как я, ты не найдёшь!

Угроза прозвучала настолько комично, что Лера невольно улыбнулась.

— Возможно. Но такая, как я, тоже редкость. Немногие согласятся отдать квартиру незнакомым людям просто потому, что полюбили их родственника.

Давид собрал вещи в тот же вечер. Уходя, хлопнул дверью так, что вздрогнули стёкла. Лера не плакала. Странно, но женщина чувствовала облегчение, словно избавилась от тяжёлой ноши.

Официально свадьбу отменили через неделю. Лера разослала сообщения гостям, вернула кольцо Давиду. Объясняться не стала — кто поймёт, тот поймёт. Кто нет — тем и не надо.

Тоня поддержала подругу без лишних вопросов, только уточнила:

— Погоди, так он действительно собирался привести всю семью в твою квартиру? И даже не спросил тебя?

— Как видишь, — пожала плечами Лера. — Для Давида это было очевидно, а я должна была молча согласиться.

— Знаешь, вот за что я тебя уважаю — так это за твою решительность, — одобрительно кивнула Тоня. — Другая бы поплакала, но смирилась. А ты сразу поняла, что к чему.

— Не сразу, — покачала головой Лера. — Но спасибо этому случаю. Лучше понять сейчас, чем когда уже поздно отступать.

Квартира снова стала только её: с окнами, тишиной и свободой. Без чужих планов, занятых розеток и переселенцев из деревни. И хотя Лера иногда ловила себя на мысли о том, что скучает по Давиду, женщина ни разу не пожалела о своём решении.

Через пару месяцев Лера сделала перестановку, купила новое кресло и чайник с подогревом для кабинета. Женщина поймала себя на мысли: а ведь хорошо, что Давид тогда так ляпнул про трёшку. Не сказал бы — осталась бы с ним. А так осталась с собой.

Тем вечером она сидела у окна, наблюдая, как за стеклом кружится первый снег. За спиной ютились книжные полки, собранные годами, чашка с горячим чаем грела ладони. Никто не требовал освободить кабинет для Марка, никто не планировал пить чай на её балконе. Дом снова стал крепостью.

Иногда один брошенный с уверенностью в голосе план — это лучший повод понять, что тебя не спрашивают, а уже используют. И лучший момент вовремя выйти из этой игры — пока не поменяли замок на входной двери.

Лера включила музыку — ту самую, которую любила до встречи с Давидом — и улыбнулась своему отражению в оконном стекле. Жизнь продолжается. Трёшка осталась тёплой и свободной. И это было важнее любой свадьбы.