Валентина смотрела на свой телефон с недоумением. Третий звонок – и снова короткие гудки. Андрей будто специально сбрасывал её вызовы.
— Да что же это такое? — она в сердцах бросила телефон на диван.
В окно бился октябрьский дождь, размывая очертания деревьев во дворе. Валентина подошла к окну, прижалась лбом к холодному стеклу. Сорок пять лет они прожили как одно целое. Брат и сестра. Опора и поддержка. И вдруг — стена молчания.
А ведь как радовалась она за Андрея, когда тот позвонил с новостью о наследстве от дяди Виктора! Тогда, всего месяц назад, голос брата звенел от счастья:
— Валя, ты не поверишь! Дядя Витя оставил мне квартиру на Ленинском и свою долю в автосервисе!
— Господи, Андрюша! Это же замечательно! — Валентина искренне радовалась за брата.
После развода с женой, после всех его метаний и проблем с работой, после безденежья – наконец-то полоса везения. Она тогда ещё подумала: «Теперь заживёт нормально. Заслужил».
Андрей действительно ожил. За несколько недель круто изменил жизнь. Валентина знала, что брат уволился с работы, где получал копейки, и полностью погрузился в управление автосервисом. Потом мельком, при коротком разговоре, упомянул о покупке новой машины. И всё — дальше начались отговорки. «Занят», «Перезвоню», «Не могу говорить».
Сегодня утром соседка по даче позвонила с новостью:
— Валюша, а твой Андрей юриста на дачу привозил. Всё фотографировали, обмеряли. Документы какие-то смотрели.
Вот тогда-то она и начала звонить брату.
Валентина отошла от окна и снова взяла телефон. Попробовала ещё раз. «Абонент временно недоступен». Набрала его домашний – длинные гудки и тишина. Она решительно надела плащ, схватила зонт и ключи от машины. Раз не хочет говорить по телефону – поговорим лично.
Дверь квартиры на Ленинском Андрей открыл не сразу. По его лицу Валентина поняла – не ждал. Не рад.
— Валя? Ты почему не предупредила? — он стоял в дверях, не приглашая войти. За его спиной мелькнуло женское лицо, раздался смех. Музыка, звон бокалов.
— А как я могла предупредить, если ты трубку не берёшь? — Валентина чувствовала, как внутри поднимается волна обиды.
— У меня дома гости. Давай в другой раз, — он оглянулся, явно спеша вернуться к компании.
— Андрей, что происходит с дачей? Почему ты привёз туда юриста, ничего мне не сказав? У меня ведь там половина доли.
Лицо брата вдруг стало жёстким, чужим.
— Я собираюсь её продать.
— Что? Нашу дачу? Где мама с папой каждое лето…
— Да я уже десять лет там не был. И ты тоже – наездами. Зачем нам этот рассыпающийся домик? Я нашёл хорошего покупателя.
— Но ты даже со мной не поговорил об этом! — Валентина прижала руку к груди, пытаясь унять бешеное сердцебиение. — Андрей, я тебя не узнаю. Сменил номер, игнорируешь звонки, отмахиваешься. Словно между нами ничего и не было, будто я случайный прохожий, а не родная кровь.
Андрей посмотрел на часы — совсем откровенно, не скрывая нетерпения.
— Деньги появились — и сразу родня стала не нужна? — с раздражением выпалила Валентина, уже понимая, что зря пришла, зря надеялась.
— Да при чём тут деньги, — поморщился он. — Просто я начал новую жизнь. Понимаешь? Я хочу всё изменить. Начать с чистого листа.
— И вычеркнуть семью?
Из глубины квартиры донёсся женский голос: «Андрей, мы ждём!»
— Слушай, давай не сейчас, — он уже явно выпроваживал её. — Вот переоформлю документы на дачу, продам — отдам твою долю. Всё по-честному.
— Да не в деньгах же дело, Андрюша, — она впервые назвала его детским именем, надеясь пробиться через эту стену отчуждения. — Ты почему отдаляешься? Что случилось?
— Ничего не случилось. Просто я теперь живу иначе. Мне не до семейных разборок. Лады, созвонимся.
И дверь перед ней закрылась.
Следующую неделю Валентина прожила как в тумане. Ходила на работу в библиотеку, где работала уже двадцать лет, разговаривала с читателями, раскладывала книги — всё на автопилоте. Мысли постоянно возвращались к брату, к его словам. «Начать с чистого листа». Что это значит? Забыть сорок пять лет общей истории?
Валентина пыталась найти объяснение. Может, замешана какая-то женщина? Может, он влюбился и она настраивает его против семьи? Но Андрей всегда был самостоятельным, с сильным характером. Кто бы мог так на него повлиять?
В следующую субботу — день поминовения родителей — Валентина, как обычно, поехала на кладбище. Три года назад они с Андреем похоронили маму, через полгода — отца. С тех пор по выходным вместе ухаживали за могилами. Это было негласное правило, семейная традиция.
Андрей обещал приехать. Вчера, после долгих попыток, она перехитрила брата — позвонила с библиотечного аппарата. Он взял трубку сразу, голос деловой, нетерпеливый.
— Андрей, я завтра еду на кладбище, к маме с папой. Помнишь, что мы договаривались?
— А, да, конечно, — в его голосе звучало замешательство. — Слушай, я постараюсь выбраться. У меня встреча с инвесторами, но я попробую пораньше закончить.
Теперь, стоя у двух гранитных памятников, Валентина понимала, что он не приедет. Уже второй час она одна подстригала траву, очищала плиты, меняла искусственные цветы в вазах. Телефон молчал.
— Мама, папа, — тихо сказала она, — у Андрюши всё хорошо. Просто он очень занят. У него много работы, новый бизнес.
Голос сорвался, и она замолчала. Стояла, смотрела на фотографии родителей, и перед глазами проносились воспоминания.
Вот она, выпускница педагогического, отказывается от распределения в другой город, потому что шестнадцатилетний Андрей остался без присмотра — родители в долгой командировке. Вот она платит за его учёбу в автомобильном техникуме. А вот — бессонные ночи, когда Андрей влез в долги, связавшись с плохой компанией, и она занимала у всех знакомых, чтобы вытащить брата из беды.
И как он плакал у неё на плече, когда жена забрала детей и ушла. И как она брала отгулы, чтобы сидеть с его девочками, когда они приезжали к отцу на выходные. Это была их совместная дорога — с ухабами и подъёмами, с праздниками и слезами, с объятиями и ссорами. Тысячи дней, сотни событий, десятки решений принятых вместе.
И вот теперь его слова как пощёчина: «Я никому ничего не должен».
Валентина вздрогнула, сохранив эту фразу в памяти. Эти безжалостные слова он выплюнул ей в лицо десять дней назад, когда она караулила его возле новенького офиса автосервиса. Сколько же высокомерия было в его позе — руки в карманах модного пальто, подбородок вздёрнут, взгляд скользит куда-то поверх её головы, будто она — пустое место.
— Но, Андрей, это же не вопрос долга. Мы семья. Мы всегда всё делали вместе.
— Да сколько можно? — взорвался он. — Вся моя жизнь — вечные обязательства. Перед родителями, перед тобой, перед бывшей женой, перед детьми. Я никому ничего не должен больше! Я хочу пожить для себя. Неужели это так сложно понять?
Валентина поправила венок на могиле отца и тихо сказала:
— Я понимаю, папа. Он просто запутался. Деньги — это испытание. Не все его выдерживают.
Письмо от юридической фирмы пришло через две недели. Холодный официальный текст извещал, что Андрей Степанович Климов инициировал процедуру продажи совместно нажитого имущества — дачного участка с постройками — и предлагает Валентине Степановне Климовой выкупить её долю или присоединиться к сделке купли-продажи.
Было приложено соглашение, где уже стояла размашистая подпись брата. И сумма — смехотворно малая для участка в пригороде.
— Нет уж, так просто не отделаешься, — пробормотала Валентина и позвонила своей давней подруге Ирине, которая работала юристом.
Ирина выслушала историю и покачала головой:
— Валя, он не может продать без твоего согласия. Но то, что он делает это через юристов, не разговаривая с тобой лично — плохой знак. Давай я займусь этим делом.
Так начался долгий процесс. Письма, ответы, экспертиза оценки участка. Ирина обнаружила, что рыночная стоимость земли в три раза выше предложенной братом. Потом последовал звонок с незнакомого номера — представитель Андрея предлагал «решить вопрос полюбовно».
— Передайте моему брату, что по-родственному уже не получится, — твёрдо ответила Валентина.
Наконец, дело дошло до суда. Ирина предупредила: «Он будет там лично. Готовься».
Валентина готовилась две недели. Не к юридической стороне — там всё вела Ирина. Она готовилась к встрече с братом. К тому, что скажет ему. Перебирала в уме все варианты. Обвинения, упрёки, мольбы, напоминания о прошлом. И постепенно поняла: ничего из этого не поможет.
Холодным декабрьским утром они встретились в коридоре суда. Андрей пришёл с двумя мужчинами в костюмах — видимо, юристами. Вальентина — с Ириной. Брат выглядел успешным, холёным, в дорогом костюме. Но что-то изменилось в его лице. Морщины стали глубже, взгляд — беспокойнее.
Он кивнул ей, она ответила тем же. До начала заседания оставалось пятнадцать минут.
Андрей подошёл первым:
— Валя, ну зачем всё это? Почему нельзя было решить без суда?
Она смотрела на него спокойно, без прежней обиды. В этот момент Валентина вдруг осознала: она больше не чувствует боли. Только усталость.
— Знаешь, Андрей, я много думала. И поняла одну вещь. Дело не в деньгах и не в даче.
— А в чём?
— В уважении. В памяти. Когда я звонила тебе, приходила, пыталась поговорить — ты отмахивался от меня, как от назойливой мухи. Как будто мы не прожили вместе целую жизнь. Как будто я не держала тебя младенцем на руках, не учила ходить, не сидела ночами, когда у тебя была ангина.
Он неловко переступил с ноги на ногу.
— Я искренне радуюсь твоему благополучию и достатку. Поверь, я мечтала увидеть тебя таким — уверенным, обеспеченным, с перспективами. Но твоя жадность, — она выговорила это слово медленно, словно пробуя его на вкус, никогда раньше не осмеливаясь произнести вслух, — эта жадность перерезала все ниточки, которые связывали нас одной семьёй, одной судьбой.
— Причём тут жадность? — нахмурился он.
— При том, что ты не просто отдалился. Ты попытался обмануть меня с оценкой дачи. Ты перестал приезжать к родителям на кладбище. Тебе жалко времени, внимания, денег — всего, что раньше мы делили поровну, как настоящая семья.
Он смотрел в пол, не находя ответа.
— Я тебя прощаю, — тихо сказала Валентина. — Но больше не буду ни звать, ни ждать. Это моё решение.
В этот момент их пригласили в зал суда. Андрей впервые растерялся. Он не ожидал — не от неё, всегда эмоциональной, импульсивной. Не ожидал этой холодной ясности и спокойного достоинства.
— Валя, подожди…
Но она уже шла за Ириной в зал.
Суд постановил провести новую оценку участка и признал недействительным соглашение, подписанное Андреем. Валентине присудили право на выкуп доли брата или на получение реальной рыночной стоимости своей части при продаже участка третьим лицам.
Когда они выходили из здания суда, Андрей догнал её у дверей:
— Поговорим?
— О чём? — она посмотрела на него устало. — Всё уже решено судом.
— Нет, не об этом. О нас. О семье.
Валентина покачала головой:
— Поздно, Андрюша. Я очень долго пыталась достучаться до тебя. Теперь моё сердце закрылось.
Она вышла на улицу, и колючий снег ударил в лицо. Позади остался брат, так и не нашедший слов, чтобы вернуть то, что сам разрушил.
Прошло три месяца. Валентина получила деньги за свою долю дачи — сумма оказалась значительной, в разы больше первоначально предложенной братом. Но радости не было. Только чувство завершения долгой главы жизни.
Несколько суток Валентина металась в раздумьях — куда направить полученную сумму? Положить на депозит для «чёрного дня»? Наконец-то заменить продавленный диван и облезлый кухонный гарнитур? Или всё-таки отремонтировать эту вечно текущую ванную с потрескавшейся плиткой?
А потом увидела по телевизору репортаж о детском доме в соседнем районе. И вдруг решила. Не раздумывая. Решительно набрала номер детского дома, записала банковские данные, а утром следующего дня, не давая себе шанса передумать, отправилась в банк и перевела всю сумму до копейки в фонд поддержки детей, оставшихся без родителей.
— Валюша, ты в своём уме? — всплеснула руками Ирина, когда узнала о поступке подруги. — Это же твои кровные! Могла бы хоть что-то для себя оставить, мало ли что завтра случится!
— Представляешь, — Валентина улыбнулась так легко, как не улыбалась уже много месяцев, — у меня такое ощущение, будто я скинула с плеч непосильный груз. Дышать стало свободнее. Эти деньги были связаны с потерей — брата, семейной истории, дачи, где выросли мои родители. Пусть лучше они станут началом чего-то хорошего для детей.
В тот же день Валентина решилась на ещё один шаг. Впервые за двадцать лет взяла отпуск и купила путёвку в санаторий на берегу реки. Одна. Без оглядки на чьи-то планы и ожидания.
В санатории она познакомилась с женщинами своего возраста. Вечерами они собирались в холле, пили чай, говорили о жизни. О детях, внуках, о предательствах и разочарованиях. О том, как важно научиться отпускать прошлое.
Нина, худенькая женщина с сединой в коротких волосах, рассказала, как муж ушёл к молодой после тридцати лет брака:
— Я думала, не переживу. А потом поняла: моя жизнь не закончилась. Она просто стала другой.
Людмила поведала, как сын забрал у неё квартиру, переписав документы:
— Самое страшное было осознать, что родной человек мог так поступить. Но знаете, девочки, я теперь свободна. Живу в маленькой, но своей квартирке. И никто не указывает, как мне жить.
Валентина слушала эти истории и чувствовала: она не одна. Столько женщин вокруг нашли в себе силы пережить предательство близких и начать заново.
В последний день отдыха она вышла на берег реки. Сидела с термосом чая, смотрела на бегущую воду, на первую зелень на деревьях. Вдыхала свежий воздух и чувствовала, как внутри разливается покой.
Телефон в кармане завибрировал. На экране высветилось: «Андрей».
В последние недели он несколько раз пытался связаться с ней. Даже приходил домой, но она не открыла. Оставил записку с извинениями под дверью. Валентина прочитала и выбросила.
Она посмотрела на телефон в руке. Палец завис над кнопкой ответа. Секунда, две, три…
Валентина нажала «отклонить» и выключила телефон. Сделала глоток чая. Река текла перед ней — вечная, сильная, свободная. Как и её жизнь. Жизнь, в которой теперь не было места для тех, кто однажды предал самое святое — семейные узы.
Она поднялась и медленно пошла вдоль берега. Впереди была весна. Впереди была новая глава. И это чувство — свободы, покоя и собственной силы — никто не мог у неё отнять.
Можно ли обогнать мотоцикл при действии знака «обгон запрещён»