— Я пришла за своим, — холодно заявила Вера Ильинична, стоя на пороге с потрепанным блокнотом в морщинистых руках.
Майя замерла в дверном проеме. Осенний сквозняк просочился в коридор, заставив ее поежиться — или, может, причиной была эта высокая женщина с поджатыми губами.
— Здравствуйте, Вера Ильинична, — Майя машинально отступила, пропуская бывшую свекровь в прихожую. — Что случилось?
Женщина прошла внутрь, не снимая пальто, будто не собиралась задерживаться. Под мышкой она крепко сжимала потрепанный блокнот в коричневой обложке.
— Мы с Артёмом вместе на ту квартиру копили, — Вера Ильинична раскрыла блокнот, демонстрируя аккуратные ряды цифр. — Раз уж ты теперь снова на ногах — хочу, чтобы ты мне отдала мою половину. Деньгами.
В кухне закипающий чайник начал свистеть все громче и настойчивее, но Майя словно не слышала его. Она смотрела на цифры в блокноте, пытаясь осознать происходящее. Три года после смер ти Артёма. Три года тишины, а теперь это.
Майя глубоко вдохнула и наконец подняла глаза.
— А ты пришла помогать, когда мы по ночам ели гречку всухомятку? — тихо спросила она, скрестив руки на груди.
***
Вера Ильинична побледнела от слов невестки, пальцы стиснули блокнот. В тишине настойчиво свистел забытый чайник.
— Что за тон, Майя? Я мать Артёма, а не чужой человек, — голос свекрови звучал оскорбленно.
Майя молча прошла на кухню выключить плиту. Вода в чайнике почти выкипела. Как же символично, подумала она, — так же выкипели и её силы за последние годы. Через три года после смер ти мужа прошлое снова стучалось в дверь.
Их знакомство с Артёмом было как в романтических фильмах — случайная встреча в книжном, кофе, разговоры до утра. Он работал водителем в транспортной компании, она — младшим бухгалтером в строительной фирме. Обычная история обычных людей.
Поженились через год. Снимали однушку, копили на своё жильё. На свадьбе Вера Ильинична шепнула Майе: «Ты его береги, он у меня один остался». Тогда эти слова казались трогательными.
Квартиру в новостройке покупали в ипотеку, вложив все сбережения в первый взнос. Потом родился Костя, через два года — Катя. Жизнь текла размеренно: садик, работа, выходные в парке, редкие ужины с друзьями.
Перемены начались незаметно. В одно воскресное утро Майя застала мужа за ноутбуком — он напряженно следил за графиками на экране.
— Что это? — спросила она, ставя перед ним чашку кофе.
— Будущее, — улыбнулся Артём. — Криптовалюта. Инвестиции. Мне коллега подсказал, как можно хорошо заработать.
Майя плохо разбиралась в финансах, но доверяла мужу. Когда он начал задерживаться на работе, она верила, что это временные трудности. Когда стал раздражительным — списывала на усталость.
Правду она узнала случайно — зайдя в почту мужа, чтобы найти авиабилеты к родственникам, обнаружила десятки писем от банков о задолженностях. Шесть кредитов, два займа под огромные проценты.
— Я думал отыграться, — признался Артём тем вечером, глядя в пол. — Курс должен был пойти вверх, но…
Они начали экономить на всём. Майя устроилась на вторую работу — по вечерам делала бухгалтерские отчёты на дому. Продали машину, телевизор, новый холодильник. Но долговая яма становилась всё глубже.
В тот день, когда у Артёма случился ин сульт, они собирались поговорить с очередным кредитором. Ему было всего тридцать четыре.
После по хорон, разбирая бумаги, Майя обнаружила реальный масштаб катастрофы — 1,2 миллиона рублей долга. Кредиты, микрозаймы, долги друзьям.
Вера Ильинична отказалась от наследства в тот же день, когда узнала о долгах.
— Я — пенсионерка, — сказала она, избегая смотреть на заплаканную невестку. — Пусть молодые и разбираются.
И ушла, оставив Майю одну с двумя детьми и горой долгов.
***
С того дня, когда Вера Ильинична отвернулась от невестки с двумя внуками, Майя забыла, что такое нормальный сон. Долги стали её тенью, невидимым грузом на плечах.
Будильник звенел в 5:30 каждое утро. Наспех умывшись холодной водой, чтобы прогнать сонливость, она готовила завтрак и собирала детей. Костя, старший, научился сам завязывать шнурки и помогал одевать сестру. В шесть тридцать они выходили из дома — сначала к соседке, Анне Петровне, потом Майя бежала на автобус.
— И не стыдно тебе старуху так нагружать? — спросила как-то коллега, когда Майя рассказала про соседку, присматривающую за детьми.
— Стыдно, — просто ответила она. — Но выбора нет.
Днем она работала в бухгалтерии строительной компании, вечером забирала детей, кормила ужином и, когда они засыпали, уходила на вторую работу — доставлять еду. Яркий желтый жилет курьера она надевала уже в подъезде, стесняясь, что кто-то из знакомых увидит.
В первую зиму после ухода Артёма в квартире было холодно — приходилось экономить на отоплении. Дети спали в одной комнате под двумя одеялами каждый. Майя часто просыпалась ночью, проверяя, не замерзли ли они, хотя сама засыпала прямо в свитере и носках от усталости.
Несколько раз она пыталась связаться со свекровью.
— Вера Ильинична, может, вы с детьми побудете в выходные? Мне нужно взять дополнительную смену.
— Не могу, Майечка, — отвечала та. — Давление скачет, еле сама управляюсь. Может, потом как-нибудь.
«Потом» не наступало месяцами. Родственники Артёма тоже не горели желанием помогать.
Через год Майя погасила первый крупный кредит. Еще через полгода — второй. Она вычеркивала долги из списка, как вычеркивают дни в календаре заключенные.
Время шло. Дети подросли. Костя пошел в школу, Катя — в детский сад. Майя уже не доставляла еду каждый вечер, но по выходным все равно подрабатывала.
И вот однажды, ровно через три года после смер ти Артёма, она внесла последний платеж. Сидя на кухне с распечатанной банковской выпиской, она впервые за долгое время заплакала — от облегчения.
А через две недели в супермаркете столкнулась с Тимуром, бывшим однокурсником. Высокий, с преждевременной сединой в темных волосах и добрыми глазами, он улыбнулся ей так, что сердце пропустило удар.
— Переезжай ко мне, — сказал он после третьего свидания, когда они гуляли по вечернему парку. — Вместе с детьми. У меня большая квартира, и Мишка будет рад компании.
Она впервые за много месяцев рассмеялась — легко и свободно.
***
Весна ворвалась в жизнь Майи вместе с солнечными лучами и теплом, которое приносил в их дом Тимур. Впервые за долгое время она позволила себе улыбаться без повода, покупать цветы просто так и мечтать о будущем. Дети оттаивали на глазах — Костя даже начал приносить из школы пятерки, а Катя перестала бояться темноты.
Однажды воскресным вечером, когда они всей семьей смотрели мультфильм, телефон Кости внезапно зазвонил. Мальчик с удивлением посмотрел на экран.
— Это… бабушка Вера, — растерянно произнес он, глядя на мать.
Майя замерла. За три года свекровь позвонила внукам всего пару раз — на дни рождения, и то ненадолго.
— Привет, бабуля, — осторожно ответил Костя. — Да… нормально… Учимся… У мамы? Всё хорошо…
После разговора он передал телефон матери, пожимая плечами:
— Говорит, что соскучилась и хочет к нам приехать.
Через неделю звонки стали ежедневными. Костя молча передавал трубку сестре, та нехотя отвечала на вопросы бабушки.
— Где ваша мама работает? А кто этот дядя Тимур? Часто он у вас бывает? — расспрашивала Вера Ильинична, а дети, не привыкшие скрывать, простодушно отвечали.
В солнечную субботу, когда Майя развешивала выстиранное белье на балконе, в дверь неожиданно позвонили. На пороге стояла Вера Ильинична — с пирогом в руках и натянутой улыбкой.
— Внуков проведать пришла, — сказала она, проходя в квартиру, разглядывая новые занавески и свежий ремонт в прихожей. — Вижу, совсем хорошо живете.
Дети неловко обняли бабушку, которую видели от силы пять раз в жизни. Тимур, помогавший Майе с готовкой, вежливо поздоровался и предложил чай.
Вера Ильинична оценивающе осмотрела его с головы до ног, а потом, дождавшись, когда дети уйдут в другую комнату, резко обратилась к невестке:
— Значит, новую семью строишь? Нового мужа нашла?
— Вера Ильинична, — начала Майя.
— Я тебя не виню, — перебила свекровь. — Но раз у тебя теперь всё наладилось… Квартиру-то мы с Артёмом вместе покупали. Мой взнос там тоже есть. Тогда у вас ничего не было. Я же не за себя отказалась от наследства, а ради внуков. А теперь всё хорошо — давай по справедливости. Верни мою долю.
Тимур застыл с чайником в руках, переводя взгляд с одной женщины на другую. Майя побледнела.
***
В кухне повисла тяжелая тишина. Где-то в глубине квартиры звучали голоса детей, но здесь время словно застыло. Тимур тихо поставил чайник на плиту и незаметно вышел, интуитивно понимая, что этот разговор должен состояться без свидетелей.
Майя медленно выдохнула, поднялась из-за стола и направилась к книжной полке в углу кухни. Оттуда она достала потрепанную папку, внутри которой лежал толстый блокнот в потертой обложке. Каждая страница была исписана мелким, аккуратным почерком — цифры, даты, суммы. Некоторые строчки перечеркнуты синей ручкой, некоторые обведены красным.
Она положила блокнот перед свекровью и раскрыла на первой странице. Там стояла дата — день по хорон Артёма.
— Это и есть доля, — тихо произнесла Майя, перелистывая страницы. — За всё платила я. Каждый рубль. Каждую копейку.
Вера Ильинична нахмурилась, глядя на столбцы цифр.
— Но это долги Артёма, а я говорю о первоначальном взносе за квартиру. Я дала вам деньги на…
— Двести тысяч, — кивнула Майя. — Которые потом ушли на погашение микрозайма, взятого под тридцать процентов в месяц. Вот запись, — она указала на строчку, датированную полутора месяцами после по хорон.
Свекровь отодвинула блокнот.
— Ты не понимаешь. Это вопрос справедливости. Я мать Артёма, я…
— Справедливость, — повторила Майя, и что-то в ее голосе заставило Веру Ильиничну замолчать. — Знаете, чему меня научили эти три года? Справедливость — это участие. Вы не участвовали, когда мы с детьми ели макароны неделями. Не участвовали, когда я падала с ног от усталости. Не участвовали, когда ходили в поношенной одежде и экономили на отоплении.
Она закрыла блокнот и посмотрела прямо в глаза свекрови:
— Вы не участвовали в минусе. Не претендуйте на плюс.
За окном пролетел голубь, хлопая крыльями. Часы на стене мерно отсчитывали секунды. Майя стояла спокойно, без злости, просто констатируя факт.
***
Вера Ильинична ушла, не допив чай, громко хлопнув дверью. Пирог так и остался нетронутым на столе — свидетель несостоявшегося примирения.
Тем же вечером телефон Майи разразился серией сообщений:
«После всего, что я для вас сделала…»
«Ты украла у меня сына, а теперь и внуков…»
«Попомни мои слова, такая неблагодарность вернётся…»
Майя читала их, сидя на кухонном подоконнике, завернувшись в плед. Тимур молча поставил рядом с ней чашку горячего чая и погладил по плечу.
— Ты все правильно сделала, — тихо сказал он.
К утру сообщений стало больше двадцати. Последнее пришло в четыре утра: «Я требую своё по закону!»
Майя открыла контакт «Вера Ильинична» и, не колеблясь, нажала «Заблокировать».
За завтраком дети были необычно тихими. Костя ковырял ложкой овсянку, Катя изредка поглядывала на мать.
— Мам, а бабушка больше не придёт? — наконец спросил мальчик.
Майя отложила телефон и посмотрела на детей. Их глаза — такие же, как у Артёма — смотрели серьезно и спокойно. Они выросли раньше времени, эти маленькие бойцы.
— Знаете, — она подбирала слова, — бабушка — не враг нам, но она не часть нашей команды. Понимаете? Когда было тяжело, мы справлялись сами.
Дети переглянулись и одновременно кивнули. Слова были не нужны — они помнили холодные ночи, дешевую еду и мамины красные от усталости глаза.
Катя слезла со стула и обняла маму:
— Мы справились, да?
Майя прижала к себе дочь и улыбнулась:
— Да, малышка. Мы справились.
***
Сентябрьское солнце золотило опавшие листья в парке, где собралась небольшая группа людей. Майя стояла в простом кремовом платье, держа в руках небольшой букет полевых цветов. Костя, в строгом костюме не по размеру — «на вырост», как сказала продавщица — деловито поправлял галстук. Катя кружилась в голубом платьице, рассыпая вокруг себя лепестки роз из маленькой корзинки.
Тимур не сводил глаз с Майи. Его сын Мишка, теперь неразлучный с Костей, держал бархатную подушечку с кольцами.
— Нервничаешь? — спросила Анна Петровна, та самая соседка, что когда-то присматривала за детьми. Теперь она была почетной гостьей.
— Нет, — улыбнулась Майя. — Впервые за долгое время я абсолютно спокойна.
Церемония была короткой и трогательной. Никто из родственников Артёма не пришел, хотя приглашения были разосланы всем. Майя не жалела — те, кто действительно важен, были рядом.
Зимой они перебрались в новую квартиру — просторную и светлую, с большой кухней, куда отлично вписался огромный стол для семейных ужинов. Тимур оказался настоящим умельцем: сам повесил полки, собрал мебель, а детскую даже покрасил своими руками.
В один из вечеров, когда дети уже спали, Майя раскладывала фотографии из недавнего отпуска на море — первого настоящего отдыха за много лет. На снимках они все вместе: смеющиеся, загорелые, счастливые.
— Смотри, какие у Кати глаза на этом фото, — показала она мужу. — Никогда не видела её такой счастливой.
Тимур обнял жену сзади за плечи:
— Это потому что теперь у нас настоящая семья.
На следующий день Майя купила красивую фоторамку. Вечером, когда все сели ужинать, она повесила на стену их общую фотографию — ту, где они у моря. Под снимком, на паспарту, аккуратным почерком было написано: «Семья — это те, кто рядом не только в хорошие времена».
Мужичка