— Надо обсудить, что будем делать с квартирой, — произнесла Настя, присаживаясь напротив.
Анна подняла глаза от пустой чашки. Голова раскалывалась, таблетка еще не подействовала. В коридоре все еще слышались приглушенные голоса — последние гости после по минок не спешили расходиться. А здесь, на кухне, где Анна искала момент тишины, уже началось то, чего она боялась больше всего.
— Настя, отца только похо ронили, — тихо произнесла Анна.
— Именно поэтому нужно действовать быстро, — Настя деловито открыла записную книжку. — У нас появился отличный вариант трешки в новостройке. Если оформим всё быстрее и продадим квартиру отца, сможем внести первый взнос.
Анна молчала, не веря своим ушам. Перед глазами все еще стоял г роб, опускающийся в мо гилу, комья земли, падающие сверху. А здесь уже делят то, что осталось от жизни отца. Как будто он был не человеком, а лишь владельцем квадратных метров.
— Я не готова это обсуждать сейчас, — выдавила Анна, чувствуя, как к горлу подкатывает ком.
— Ты никогда не будешь готова, — фыркнула Настя. — Но Игорь — законный наследник, и нам нужно решать вопрос с жильем.
В кухню вошел Игорь, виновато опустив глаза. Он всегда так делал, когда Настя начинала говорить от его имени.
***
Анна и Игорь никогда не были близки. Брат был старше на три года и с детства держался особняком. Когда они ходили в одну школу, Игорь делал вид, что не знает сестру — боялся, что дружба с младшей сестрой испортит его репутацию. Анна помнила, как он проходил мимо, когда старшеклассники отобрали у нее рюкзак — сделал вид, что не заметил.
После школы их пути разошлись еще больше. Игорь поступил в экономический, быстро женился на Насте и растворился в ее амбициях. Настя работала риелтором и постоянно говорила о «перспективных вложениях» и «ликвидной недвижимости». Игорь соглашался со всем, что говорила жена.
Когда у мерла мама, их семья словно раскололась окончательно. Отец замкнулся в себе, а Анна стала приезжать чаще — помогала по хозяйству, готовила, просто сидела рядом, слушая его немногословные рассказы. Сергей Павлович никогда не был многоречив, но после смерти жены стал еще тише. Только с Анной в последние годы он начал понемногу открываться — рассказывал о молодости, о работе инженером на заводе, о том, как познакомился с их мамой.
Игорь навещал отца раз в год, на день рождения, и всегда торопился уехать. Настя обычно оставалась в машине, жалуясь на духоту в «этой старой квартире». При редких встречах она непременно заводила разговор о том, как им тяжело — съемное жилье, кредиты, маленький ребенок, который постоянно болеет.
Анна не испытывала к ним особой неприязни — просто принимала как данность, что у них разные жизни и ценности.
***
Все изменилось полгода назад. Отец начал быстро слабеть. Анна заметила, что он похудел, стал забывчив и часто жаловался на боли в животе. Она настояла на обследовании.
Диагноз прозвучал как при говор: р а к поджелудочной железы, третья стадия. Врач говорил что-то о химио терапии, шансах, пал лиативном лечении, но Анна слышала только стук собственного сердца. Ей казалось, что мир рушится во второй раз — как тогда, когда не стало мамы.
Лечение требовало серьезных затрат. Анна сидела на кухне в квартире брата, объясняя ситуацию.
— Ему нужна химио терапия, дорогие препараты. Я не потяну это одна, — голос Анны дрожал. — Нужно хотя бы тысяч пятьдесят в месяц.
Настя поджала губы:
— Это ведь может не помочь. В его возрасте… Мы тоже не миллионеры, — она выразительно посмотрела на мужа. — Скажи ей, Игорь.
Игорь поерзал на стуле и произнес тихо:
— Понимаешь, Ань, у нас сейчас все деньги идут на первоначальный взнос за квартиру. Мы уже почти накопили. И Кирюша в садик пошел, там тоже расходы…
— Но это же отец, — Анна смотрела на брата с недоумением. — Наш отец.
— Который может и не выжить, а деньги пропадут, — резко сказала Настя. — Мы копим на свое жилье годами! Игорь, объясни сестре, что мы не можем все бросить.
Игорь опустил глаза и кивнул, соглашаясь с женой.
В тот момент что-то оборвалось внутри Анны. Она поняла, что больше не может считать брата своей семьей. В его глазах не было ни капли сострадания — только страх перед женой и забота о собственном комфорте.
***
Анна не сдалась. Она продала свою однокомнатную студию, которую купила в ипотеку три года назад и еще не выплатила полностью. Деньги пошли на лечение отца. Она забрала Сергея Павловича к себе — сняла двухкомнатную квартиру ближе к онкоцентру.
Началась борьба за каждый день. Анна брала отгулы на работе, чтобы возить отца на процедуры. Ночами сидела возле него, когда ему становилось хуже. Кормила с ложечки, когда он отказывался есть. Меняла постель, когда его тошнило от химио терапии.
— Ты зря тратишь свою жизнь на меня, — говорил отец в минуты просветления. — Я уже не жилец.
— Не говори глупостей, — отвечала Анна, поправляя подушку. — Врачи сказали, есть шансы.
— Врачи всегда так говорят, — слабо улыбался Сергей Павлович. — Но я все понимаю. И благодарен тебе, девочка моя.
Однажды вечером, когда Анна читала отцу газету, он вдруг прервал ее:
— Аня, я хочу кое-что сделать, пока еще могу. Позови завтра нотариуса.
— Зачем? — встревожилась Анна.
— Я решил оформить дарственную на тебя. На квартиру, машину и дачу. Ты — единственная, кто рядом. Не хочу, чтобы потом тебе всё это оформлять в судах.
— Папа, не надо. Я не из-за этого с тобой.
— Знаю, — тихо сказал отец. — Именно поэтому и хочу все оформить на тебя. Ты заслужила.
Анна пыталась возражать, но отец был непреклонен. Через два дня приехал нотариус, и все документы были оформлены. Сергей Павлович подписывал бумаги дрожащей рукой, но с ясным сознанием и твердым намерением.
Через три недели его не стало. Тихо, во сне, держа Анну за руку.
***
— Значит, ты говоришь, что еще не готова обсуждать наследство? — Настя нетерпеливо постукивала ногтями по столу. — Тогда мы начнем процесс сами. Игорь, нужно завтра же идти к нотариусу.
— Игорь, — тихо произнесла Анна, — отец оформил дарственную. Еще при жизни.
— Что? — Настя резко выпрямилась. — На кого?
— На меня, — Анна посмотрела брату в глаза. — Квартира, машина и дача теперь принадлежат мне. По закону. Папа сам так решил.
В кухне повисла тяжелая тишина. Лицо Насти исказилось.
— Это незаконно! — закричала она. — Ты воспользовалась его состоянием! Ты манипулировала больным человеком!
Игорь сидел бледный, с расширенными глазами.
— Анна, это… это несправедливо, — наконец выдавил он. — Я тоже его сын. Нужно все поделить по-братски.
Анна медленно встала. Внезапно головная боль отступила, и она почувствовала удивительную ясность.
— По-братски? — переспросила она. — А где ты был, когда отец болел? Где ты был, когда нужны были деньги на лечение? Когда я продала свою квартиру, чтобы оплатить ему лечение?
— У нас тоже расходы… — начала Настя, но Анна перебила:
— Он сделал выбор сам. И он был прав. Я не делила с вами наследство — я разделила с ним его последние дни. Это разные вещи.
Настя вскочила:
— Мы подадим в суд! Это можно оспорить! Он был недееспособен!
— Подавайте, — спокойно ответила Анна. — У меня есть заключение врачей о его состоянии на момент подписания. Есть свидетели — нотариус, медсестра. И есть его слова, записанные на диктофон — о том, почему он принял такое решение.
Настя схватила сумочку и выбежала из кухни. Игорь задержался на пороге.
— Аня, мы же родные люди… — начал он.
— Были родными, — поправила Анна. — До того дня, когда ты отказался помочь уми рающему отцу. С тех пор — нет.
***
Весна пришла неожиданно рано. Анна сидела в шезлонге на террасе отцовской дачи, подставив лицо солнцу. Рядом цвели гладиолусы — мамины любимые цветы. На столике лежал старый фотоальбом.
После того разговора она не слышала ни от брата, ни от его жены. Настя действительно пыталась найти юриста для оспаривания дарственной, но быстро поняла бесперспективность этой затеи. Игорь не нашел в себе сил позвонить сестре даже раз.
Анна не чувствовала ни злости, ни обиды — только спокойную уверенность, что все произошло правильно. Она по-прежнему жила в съемной квартире, не спеша перебираться в отцовскую — слишком свежи были воспоминания. Но на дачу приезжала часто. Здесь она чувствовала присутствие обоих родителей.
Анна закрыла глаза, подставляя лицо весеннему ветерку. И вдруг отчетливо услышала голос отца:
— Знаешь, дочка, не в наследстве дело. Настоящее наследство — это память. То, что ты помнишь человека, его привычки, его тепло. То, что ты продолжаешь его любить. Остальное — просто вещи.
Анна улыбнулась. Отец был прав. Наследство — это не квартиры и машины. Это память. А память всегда важнее наследства.
— Я не пустила твою мать в квартиру, — гордо заявила невеста Олегу и её поддержала своячени ца, через пару минут они вспомнили всех свя tых.