Екатерина Борисовна, несмотря на свои 65, выглядела на все 45. От нее всегда пахло дорогим парфюмом, а в руках неизменно красовалась новая дизайнерская сумка.
Сегодня это был изящный клатч цвета фуксии. Она сидела на кухне сына и невестки и пила кофе.
— Аленушка, кофе у тебя… приемлемый, — протянула свекровь, едва касаясь губами края. – Но вот у того нового бариста в центре… мм, божественно. Ты должна попробовать.
Невестка в этот момент мыла посуду, глядя через окно на серый пасмурный двор.
— Спасибо, Екатерина Борисовна, но кофе за 500 рублей – не моя роскошь, — ответила она, стараясь, чтобы ее голос звучал ровно. — Моим джинсам уже третий год, а кроссовки забыли, когда были белыми.
На кухне, услышав из ванной голос матери, влетел Дамир. От него пахло чистотой и дорогим одеколоном, который он купил вчера «на сдачу» после очередного перечисления денег своему отцу.
— Мама, привет! — он расцеловал свекровь в щеку. – Алена, родная! — его поцелуй в макушку жены был быстрым, дежурным. – Как день?
— Как всегда, — вздохнула она, вытирая руки. – Собирала Алину в сад, потом работала удаленно, потом магазин… А ты?
— Отлично! Зарплату сегодня получил, — Дамир засиял, доставая из кармана дорогой гаджет. – Уже все перевел папе, как договорились. Хорошо, что у него проценты там копятся. Скоро еще одна поездка на море!
— О, море! — оживилась Екатерина Борисовна. – В прошлый раз в Турции было чудесно. Дамирчик, ты не забыл, что мне нужно новое парео? То прошлогоднее уже совсем не в тренде.
— Конечно, мама, не волнуйся, я же обещал, — Дамир махнул рукой, как будто речь шла о паре носков. – Все уладим. Папа там тебе выделит с моей зарплаты.
Алену будто бы обожгло. Его зарплата, которая в четыре раза больше, снова уплыла в бездонный колодец свекров.
Два года назад на семейном воскресном ужине свекор похвастался сыну, что у него на карте ежедневно на остаток начисляется процент.
— Можно хорошие бабки поднять, — отпивая из бокала пиво, с деловым видом произнес мужчина.
— Сынок, у вас ребенок. Деньги не лишние будут. Переводи папе на карту зарплату, а потом он будет отдавать тебе больше, — заерзала на месте Екатерина Борисовна.
— Почему бы и нет? — не обсудив ничего с женой, согласился на ее предложение Дамир.
Так хитро деньги мужа стали утекать на банковскую карту Тимофея Гавриловича.
Их супруги почти не видела. Лишь раз в год они летали на них в Турцию. В глубине души Алена понимала, что зарплата у Дамира намного больше, чем выдает им свекор.
— Дорогой — осторожно проговорила жена, когда свекровь ушла в гостиную звонить своему косметологу. – Мы не можем поговорить о… о распределении? Алине скоро в школу, нужна форма, учебники… А я…
— Ален, ну что ты опять? — он нахмурился, доставая из холодильника бутылку дорогого крафтового пива. – Мы же договорились! Папа лучше разбирается в финансах, он вкладывает мои деньги под проценты. Это инвестиции в наш отдых! А остальное… мы справляемся. Ты же молодец!
— Справляемся? — голос женщины задрожал. – Дамир, я покупаю продукты по акциям, шью Алине платья сама, потому что новые дорогие. Я не была у парикмахера полгода! А твоя мама только вчера хвасталась новым ботоксом и курсом массажей! И это на наши отпускные деньги?
— Это ее деньги! — огрызнулся он. – Папа ей выделяет с моих. Она же мать! И она молодец, что следит за собой. Ты не ревнуешь?
— Ревную?! — Алена чуть не задохнулась от возмущения. – Я не ревную, я возмущена! Это несправедливо! Твои родители живут на широкую ногу за счет нашего будущего отдыха! А мы – впроголодь 10 месяцев в году!
— Не драматизируй, — он отхлебнул пива. – Все у нас нормально. Вот поедем в Сочи на Новый год – забудешь все проблемы. Папа сказал, в этом году будет особый процент.
Алена отвернулась, чтобы он не увидел слез бессилия и гнева. «Особый процент», который снова растворится в брендовых тряпках Екатерины Борисовны.
Неделю спустя
Невестка заехала к свекрам, чтобы завезти Алину, которую они просили на выходные. Тимофей Гаврилович открыл невестке дверь.
— Алена, заходи! — он казался немного смущенный тем, что приехала она, а не сын.
Из гостиной доносились возбужденные голоса Екатерины Борисовны и золовки Кати.
— Нет, спасибо, Тимофей Гаврилович, я спешу, — начала она, но тут услышала голос Екатерины.
— Мама, ты представляешь, я эту сумочку видела у Лены! Она такая сочная! Цвет – просто вау!
— Дорогая, а я тебе про шубу говорила? — это был бархатный голос свекрови. – Мех – норка, но самая лучшая, не то что у Марьи Ивановны. Борис, сколько там у моего сына на карте накопилось? — громко крикнула она из комнаты.
— Денег сейчас нет, — тихо отозвался Тимофей Гаврилович и поплелся на зов жены. – Вот Дамир следующую зарплату переведет, тогда…
— Дамир? — в голосе Екатерины Борисовны зазвенело пренебрежение. – Ну да, его деньги всегда вовремя. Скажи ему, что нам срочно нужно. Эта шуба – последняя, ее могут купить! И для Кати сумка – она же в институте должна выглядеть прилично!
— Хорошо, хорошо, — пробормотал Тимофей Гаврилович. – Как только придут деньги от Дамира…
Алена стояла у двери, замершая, как статуя. Ее ладони непроизвольно сжались в кулаки.
Зарплату Дамира родня уже распределила на свои нужды: на шубу, на сумку, на «срочные» хотелки свекрови и золовки, пока она считает копейки на детский сад и коммуналку.
— Алена? Ты все еще здесь? — Тимофей Гаврилович выглянул в прихожую.
Невестка не помнила, как вышла на улицу. В ушах звенело: «Нам срочно нужно… Как только придут деньги от Дамира…»
Она негодовала. Только сейчас до Алены дошло, что нет никакого высокого процента на карте свекра, есть, напротив, грабительство зарплаты мужа.
Свекры с золовкой тратили их деньги так, как хотели, раз в год выделяя на отпуск.
До самого вечера Алена не находила себе места. Когда Дамир вернулся домой, она встретила его в прихожей.
— Привет, родная! Что-то ты какая-то… бледная…
— Дамир, — голос Алены звучал чуждо, металлически. – Твои родители ждут твою следующую зарплату. Срочно.
— Ну да, — он удивленно поднял брови. – Папа звонил. У мамы какие-то планы. Ну, знаешь, женщины…
— Планы на шубу. Норковую. И на новую сумку для Кати. Очень «сочную» и «в тренде», — выпалила женщина, глядя ему прямо в глаза.
Дамир смутился, отвел взгляд в сторон, еле слышно промолчав:
— Ален… ну… они же семья. Маме шуба нужна, зима холодная. А Катя… она же девочка, хочет красиво выглядеть. Папа сказал, это важно.
— Важнее, чем зимние сапоги Алине? Важнее, чем новый холодильник, который уже третий год скрипит? Важнее, чем моя зарплата, которой едва хватает на лапшу и картошку? — каждое слово Алены било, как молот. – Твоя зарплата в четыре раза больше моей, Дамир! В четыре раза! И она вся уходит на то, чтобы твоя мама молодилась, а сестра щеголяла! А мы? Мы ждем какой-то сказочный процент и раз в год летаем на них в Турцию?
— Это не подачки! — вспылил мужчина. – Моя семья помогает нам копить!
— Копят на шубы для себя! — крикнула Алена. – Это не инвестиции, Дамир! Это обман! Ты обманываешь меня! Ты кормишь свою семью за мой счет! За счет нашей дочери!
— Ты ничего не понимаешь в финансах! — рявкнул он. – Папа знает лучше! И хватит истерик! Они мои родители, я им обязан! Если им что-то нужно – я помогу! Это нормально!
— Нормально? — засмеялась Алена, и ее смех прозвучал горько и страшно. – Нормально, что твоя мать в 65 лет тратит наши деньги на ботокс и бренды? Нормально, что твоя сестра-студентка щеголяет с сумками дороже моей месячной зарплаты? Нормально, что я должна отказывать себе и своему ребенку, чтобы оплачивать их гламурную жизнь?!
— Они не тратят все! — стал слабо защищаться Дамир. – Проценты же… Отпуск…
— Какой отпуск, Дамир?! Тот, который они нам милостиво разрешают раз в год? Возьми калькулятор и посчитай, сколько мы тратим на него, и сколько ты переводишь своему отцу, думая о сказочных процентах! Я устала, Дамир, — сказала тихо Алена, вдруг ощутив ледяную пустоту внутри.
— Чего ты хочешь? — проворчал мужчина, не желая признавать правоту Алены.
— Я думаю… — ее голос сорвался, и она сделала глубокий вдох. – Я думаю о разводе, Дамир.
Его глаза округлились от шока. Впервые за долгое время он посмотрел на жену не с раздражением, а с настоящим, животным страхом.
— Из-за какой-то ерунды?
— Да? Я получаю пятьдесят тысяч, ты в четыре раза больше — двести! В месяц! Мы раз в год тратим с твоих денег на Турцию — четыреста тысяч! Это два месяца твоей работы! Куда уходит остальная сумма, не задумывался?
Дамир нахмурил брови и поджал губы. Действительно, он никогда об этом не задумывался.
— Ну я же не двести перевожу, а сто семьдесят. На бензин оставляю, на сигареты…
— Хорошо! Сто семьдесят умножь на десять! Миллион семьсот! На что он уходит? — скрестила руки на груди Алена. — Я так больше не могу. Ты должен что-то сделать, или будет развод!
Дамир тяжело вздохнул, поняв, что придется разговаривать с отцом и как-то объяснять свое решение.
Однако он так и не решился. Когда пришла зарплата, мужчина не выслал родителям ни рубля.
— Сынок, зарплата пришла? Мы ждем, — нервным голосом проговорила Екатерина Борисовна.
— Мама, я решил больше не переводить вам зарплату…
В трубке после этих слов повисла гробовая тишина. Потом мать громко закашлялась.
— Как это? Почему? Там же проценты… Вам выгодно…
— Я передумал, не нужны нам проценты, — коротко ответил мужчина, чтобы не спорить с матерью.
Однако та не собиралась сдаваться и отказываться от шубки, которую уже присмотрела.
— Мы же помочь хотели вам… сынок, это просто плевок какой-то нам в лицо… недоверие…
— Мама, я сам решил открыть накопительный счет, — соврал на ходу Дамир, и тут же получил от матери очередную порцию возмущения.
Екатерина Борисовна не хотела потерять «дорогую кормушку» в лице сына.
— Нет, ты не можешь так… у нас планы… мы иногда брали у тебя… — не выдержала она.
— Ну теперь лично будешь просить…
— Я не хочу просить — это унизительно! — завизжала Екатерина Борисовна и бросила трубку.
Однако через полчаса снова перезвонила со слезами, которые в конце концов перешли в крик.
— Ты нам обязан! — голосила Екатерина Борисовна. — У меня планы… ты не можешь…
— На мои деньги, мама? — с усмешкой спросил Дамир, понимая, что жена была права.
— Ты наш сын, значит, эти деньги и наши тоже! — не унималась женщина. — Слышишь?
— Разбаловал я вас… да уж… — проворчал он и положил трубку.
Потом Дамиру позвонил отец, а потом — сестра, и стали требовать оставить все, как есть. Он выслушал их, но, ничего не ответив, сбросил звонок.
Еще около полугода родственники мужчины одолевали его и просили денег, но потом смирились и отстали. Правда, по этой причине, их отношения практически сошли на нет.