Ольга с самого утра была сама не своя. Она не спала всю ночь, а утром взяла на работе четыре дней отгула.
Женщина присела на край дивана, сжимая в руках мобильный телефон мужа – тот самый, где вчера всплыло сообщение: «Скучаю, котик. Когда увидимся?» от неизвестного номера.
Ответ Константина был краток: «Завтра, после работы. Только не пиши больше, будь осторожнее».
Ольга подозревала мужа в измене, но никаких доказательств не искала, они нашли ее сами.
Константин отреагировал на свой «провал» истерично, заявив, что это все ложь. И даже когда жена показала ему сообщение на телефоне, он не продолжал врать и настаивать на своем.
В итоге Константин разозлился и уехал ночевать к матери, забыв взять свой гаджет.
И вот с утра Ольга снова взяла его в руки и стала изучать переписку мужа с коллегой Анной, с которой, как выяснилось, он уже полгода крутил шашни.
Звонок в дверь заставил женщину вздрогнуть. Она сразу поняла, что это не Константин – он еще был на работе.
В глазок Ольга увидела аккуратную прическу, строгое пальто и знакомые, чуть надменные черты лица — свекровь.
Женщина вздрогнула. Константин не мог… рассказал? Нет, он не из тех, кто признается.
Ольга глубоко вдохнула, пытаясь собрать остатки самообладания, и открыла дверь.
– Оленька, здравствуй! – Вера Владимировна вошла, окидывая квартиру привычно оценивающим взглядом. – Зашла по пути, решила проведать. Что-то ты бледная какая-то, небось, опять диеты эти? Константин говорил…
– Здравствуйте, Вера Владимировна, – бесцеремонно прервала ее Ольга. – Проходите. Чай будете?
– Ну, если не трудно, родная, – свекровь грациозно опустилась в кресло, снимая перчатки. – Костя скоро будет? Мне бы и с ним поговорить, но сначала – с тобой…
Ольга молча пошла на кухню. Руки задрожали, когда она включала чайник. Через несколько минут женщина вернулась с подносом – фарфоровый сервиз, подарок Веры Владимировны на свадьбу.
Свекровь, приторно улыбаясь, осторожно взяла в руки чашку и залюбовалась рисунком.
– Прекрасный сервиз. Помнишь, я говорила, фарфор – как семья. Хрупкий, но если беречь – вечный, – она отхлебнула чаю, потом поставила чашку и посмотрела на Ольгу прямо. – Ольга, я все знаю.
– Знаете о чем? – тихо спросила женщина.
– О той… истории с Костиной коллегой. Анной, кажется? – Вера Владимировна махнула рукой, будто отгоняя назойливую муху. – Глупость, мимолетное увлечение. Мужчины, знаешь ли, они такие… поддаются слабостям. Особенно когда дома все слишком… предсказуемо… как вот с тобой…
Ее слова обожгли Ольгу Предсказуемо? Пятнадцать лет брака, двое детей, которые сейчас находились в летнем лагере и ни о чем не знали, ее карьера, принесенная в жертву его амбициям? Это было «предсказуемо»?
– Он признался вам? – спросила Ольга, сжимая свою чашку так, что костяшки пальцев побелели.
– Признался? Нет, что ты! – Вера Владимировна фыркнула. – Костя – порядочный человек, он не стал бы тревожить мать такой ерундой. У меня свои источники, но это не важно. Важно – что теперь будет с вашей семьей. Ты думала об этом?
Она подвинулась ближе, ее голос стал мягким, убедительным, как у опытного дипломата.
– Оленька, родная моя. Послушай старую женщину. Не рушь семью ради детей, ради Кости, ради тебя самой! Что ты выиграешь? Скандал, позор, развод? А дети? Они будут разрываться между вами, а мой Костя… он хороший муж, кормилец. Оступился он? Да, грешок за ним есть., но с кем не бывает? К тому же, я уверена, что он раскаивается!
– Он вам это сказал? Что раскаивается? – Ольга посмотрела на свекровь, ища хоть каплю искренности в ее глазах.
– Ну, не в таких словах, но я чувствую! – Вера Владимировна уверенно кивнула. – Он любит тебя, Оля, любит детей. Это просто… досадное недоразумение. Мужская слабость. Забудь, просто забудь обо всем, как страшный сон. Вытри слезы, улыбнись ему, будь мудрой женой. Семья – это самое главное. Нельзя из-за пустяка разрушать то, что строилось годами.
Слово «пустяк» повисло в воздухе. Ольга представила руки мужа на чужой коже, его шепот в чужое ухо, его ложь, которой он кормил ее все эти недели, месяцы… Может, и годы?
– Забыть? – ее голос сорвался, стал хриплым. – Забыть, как он меня обманывал? Забыть, как он предал нас всех? Забыть эту ложь каждый день? Вы называете это пустяком, Вера Владимировна? Разбитое доверие – это пустяк?
Вера Владимировна нахмурилась, ее доброжелательная маска сползла, обнажив стальную решимость.
– Не драматизируй, Ольга! – в ее голосе зазвенели нотки привычной властности. – Все через это проходят! Жизнь – не розовая сказка. Ты думаешь, у меня с его отцом все идеально было? Было всякое… Но я не стала устраивать истерик, не ломала судьбу детям! Я сохранила семью! Была мудрее! Ты должна быть сильной! Просто забудь и живи дальше. Не рушь семью ради всего святого! Я от себя прошу…
Ольга встала. Она больше не могла сидеть. Дрожь непроизвольно охватила ее с головы до ног.
– Сильной? – прошептала она, не оборачиваясь. – Сильной – это молчать? Сильной – это притворяться, что ничего не случилось? Сильной – это жить с человеком, который плюнул в душу? Вы называете это силой, Вера Владимировна? Мне кажется, это называется – трусостью. Трусостью перед правдой, перед собой.
Она повернулась. Лицо Веры Владимировны было искажено негодованием и… страхом.
– Ты эгоистка, Ольга! – выдохнула женщина. – Ты думаешь только о своих обиженных чувствах! А как же дети? А Костя? Ты погубишь его карьеру, репутацию! Ты разрушишь все…
В этот момент щелкнул замок. В прихожей послышались шаги. С работы вернулся Константин.
Он вошел в гостиную, сбрасывая мокрое от снега пальто. Увидел мать, увидел бледное лицо жены и замер.
– Мама? Оля? Что… что случилось? – его голос звучал неестественно громко в натянутой тишине.
Вера Владимировна вскочила, бросившись к сыну.
– Костенька! Объясни ей! Умоляю! Скажи, что это была глупость, что ты сожалеешь! Скажи, что любишь ее, любишь детей! Не дай ей разрушить вашу семью! Это же будет конец… Все узнают! Как я буду людям в глаза смотреть-то?!
Константин растерянно посмотрел то на мать, то на жену. Он стал искать слова, оправдания, но не смог вымолвить ни слова.
Он просто стоял, виновато опустив голову, как школьник, пойманный на подлянке.
Ольга посмотрела на этого мужа, отца ее детей, и на его мать, которая умоляла ее «не рушить» то, что уже было разрушено его руками.
Она подошла к столу и взяла с него фарфоровую чашку. Повертев ее в руках, Ольга произнесла:
– Нет, Вера Владимировна, я не эгоистка и не часть вашего фарфорового сервиза. Он треснул, и склеить его так, чтобы трещины не было видно… невозможно…
Она подняла чашку двумя пальцами. Вера Владимировна ахнула. Константин сделал шаг вперед.
– Оля, не надо!
Но Ольга не стала бросать ее на пол. Она аккуратно поставила чашку обратно на поднос.
Трещина на ее чашке, тонкая, почти невидимая, но идущая от самого края до донышка, вдруг стала заметна при свете лампы.
– Семью разрушила не я, – сказала Ольга, глядя прямо на Константина. – Ты сделал это сам, своими руками и своей ложью, а забыть… – она горько усмехнулась, – забыть я не сумею и не хочу.
Она повернулась и медленно пошла в спальню, оставив вдвоем мать и сына, Вера Владимировна схватилась за сердце.
– Костя! Ты чего молчишь?! Беги за ней! Умоляй! На коленях умоляй!
Но Константин не двинулся с места. Он и сам понимал, что натворил, поэтому был готов понести любое наказание.
– Если она подаст на развод, я соглашусь…
– Не будь дураком! – возмутилась мать. – Маленько хоть мозг у тебя работает? Не смей рушить семью!
– Я сам разберусь! – крикнул Константин и указал на дверь. – Зачем ты вообще пришла?
– Я пришла не дать твоей семье разрушиться! – громко заголосила Вера Владимировна.
– Уходи! – снова потребовал мужчина.
Заливаясь слезами, мать выбежала прочь из квартиры. Константин пару минут постоял у окна, а потом постучал в спальню к жене.
– Можно войти?
– Можно… — холодно ответила Ольга. – Оправдываться не нужно…
– Я и не буду, – растерянно пожал плечами Константин, войдя внутрь. – Хочешь развода?
– Да, хочу, если подашь сам, буду очень рада, – еле слышно ответила женщина. – Мы с детьми уедем к маме.
– К теще? Это же другая область, – возмутился муж, который был не готов к такому раскладу. – Ты хочешь увезти моих детей?
– Они такие же твои, как и мои… Кстати, когда ты с коллегой кувыркался, думал о них? Видимо, ты думал совсем о другом, – ехидно усмехнулась Ольга, желая задеть мужа за больное.
– Если ты увезешь детей, я не дам развод! – вдруг выпалил он. – Мама права, мужчины, в основном, все изменяют… неужели нельзя просто понять меня и простить… хотя бы на первый раз… Дай нам еще один шанс! Последний…
Женщина посмотрела на мужа с полным безразличием. Вся ее любовь мгновенно куда-то улетучилась.
На смену теплым чувствам пришла ярость, гнев и ненависть. Любви больше не было…
– Дашь, куда ты денешься! – строго проговорила Ольга. – Свое решение я не изменю. Маму больше свою не подсылай.
– Я и не подсылал. Она сама пришла, – нахмурился Константин. – Не будет она больше лезть. Детей не отпущу!
Развод супругов, действительно, затянулся на семь месяцев, потому как мужчина никак не шел навстречу Ольге.
Однако Константину все равно пришлось сдаться. Сразу после развода Ольга с детьми перебралась в другой регион.
Вера Владимировна посчитала ее поведение предательством и перестала общаться с ней и внуками.
Запаршивец