— Звонили из банка, — голос Киры звенел, как натянутая струна. — Знаешь, что они сказали?
Максим замер с чашкой кофе на полпути ко рту. Что-то в интонации жены заставило его внутренне подобраться.
— И что же? — он постарался, чтобы голос звучал непринуждённо, но вышло неестественно.
— Что с нашего совместного счёта снято полмиллиона. Полмиллиона, Макс! — последние слова она почти выкрикнула. — Я проверила приложение. Деньги ушли вчера. Ты тайком потратил полмиллиона из наших сбережений на отпуск, отдав их отцу на машину? Ты в своём уме?
Чашка в руках Максима дрогнула. По белой рубашке расплылось коричневое пятно.
— Чёрт, — только и сказал он, отставляя кофе и безуспешно пытаясь стереть пятно салфеткой.
— Да брось ты эту рубашку! — Кира в два шага пересекла кухню. — Отвечай на вопрос.
Максим отвёл взгляд, и этого оказалось достаточно. В глазах Киры мелькнуло что-то похожее на отчаяние.
— Значит, правда, — она медленно опустилась на стул. — Как ты мог? Мы копили эти деньги три года. Три года, Макс! На первый взнос за квартиру.
— Кира, послушай…
— Нет, это ты послушай! — она резко поднялась. — Мы откладывали каждую копейку. Я отказывалась от поездок с подругами, ты сам говорил, что нам нужно экономить. И что теперь? Ты просто взял и отдал всё твоему отцу? Без единого слова мне?
— Ему нужна была помощь, — Максим наконец поднял глаза. — Ты же знаешь, как давно он хотел сменить машину.
— Машину? — Кира произнесла это слово так, будто оно было ругательством. — Твой отец хотел новую машину, и ты решил, что это важнее нашего будущего?
— Он мой отец, Кира.
— А я твоя жена! Или это уже не имеет значения?
В кухне повисла тяжёлая тишина. За окном медленно сгущались сумерки — самое безрадостное время суток. Кира стояла, скрестив руки на груди, и смотрела на мужа так, будто видела его впервые.
— Я верну эти деньги, — наконец произнёс Максим. — Отец обещал…
— Обещал? — Кира горько усмехнулась. — Как тогда, когда занял у нас на ремонт и не вернул? Или как тогда, когда взял «ненадолго» твою первую машину и разбил её? Сколько раз ты говорил, что это последний раз, что больше он не сядет тебе на шею?
Максим молчал. Возразить было нечего — всё, о чём говорила Кира, было правдой.
— Это другое, — наконец выдавил он. — У него были проблемы с кредиторами. Старые долги. Ему угрожали.
— Господи, Макс, — Кира устало потёрла виски. — Ты хоть слышишь себя? Твой отец — взрослый человек. Он сам влез в эти долги. Почему мы должны расплачиваться за его ошибки?
— Потому что он моя семья.
— А я нет?
— Ты знаешь, что я не это имел в виду.
Кира подошла к окну. Её силуэт на фоне темнеющего неба казался особенно хрупким.
— Знаешь, что самое обидное? Не деньги. А то, что ты сделал это за моей спиной. Даже не посоветовался. Не предупредил. Просто взял и сделал так, как считал нужным.
— Я знал, что ты будешь против.
— И правильно! Конечно, я была бы против! — она развернулась, и Максим увидел, что её глаза блестят от слёз. — Но ты даже не дал мне шанса. Не дал нам шанса обсудить это вместе, как семье. Ты просто поставил меня перед фактом.
Максим встал и попытался приблизиться к ней, но Кира выставила руку, останавливая его.
— Не надо.
— Кира…
— Я серьёзно, Макс. Мне нужно время. Я не могу сейчас разговаривать с тобой.
Она вышла из кухни, оставив его одного. Максим слышал, как хлопнула дверь спальни, а затем наступила тишина. Он опустился на стул и закрыл лицо руками.
Отец Максима, Виктор Павлович, жил в старом доме на окраине города. Когда-то этот район считался престижным, но время шло, город разрастался, и постепенно тихие улочки с невысокими домами превратились в «старый фонд».
Максим припарковал машину у обшарпанного подъезда и некоторое время сидел, не решаясь выйти. На часах было десять утра. После вчерашнего разговора с Кирой он ночевал в гостиной. Утром, когда он собирался на работу, жены уже не было дома — только записка на холодильнике: «Буду поздно. Не жди».
Два коротких предложения, но за ними стояла пропасть.
Наконец Максим вышел из машины и поднялся на третий этаж. Позвонил. Через минуту дверь открылась, и на пороге появился Виктор Павлович — высокий мужчина с военной выправкой и тем особым видом элегантной небрежности, который даётся только с возрастом и опытом.
— Макс! — лицо отца просияло. — Какими судьбами в будний день? Случилось что-то?
— Нам нужно поговорить, — Максим прошёл в квартиру, не дожидаясь приглашения.
Виктор Павлович нахмурился, но молча последовал за сыном в гостиную.
— Я так понимаю, разговор будет серьёзный, — он опустился в кресло напротив дивана, где устроился Максим. — Что стряслось?
— Кира узнала про деньги.
— А, — только и сказал Виктор Павлович, и в этом коротком звуке было столько всего — и понимание, и какая-то отстранённость, и даже лёгкое раздражение. — И что теперь?
— Она в ярости. И имеет на это полное право.
— Ну, ты же знал, на что идёшь, — отец пожал плечами. — Я предлагал тебе не говорить ей.
— Я и не говорил! — Максим подался вперёд. — Она узнала от банка. Ей позвонили.
— Вот оно как, — Виктор Павлович задумчиво потёр подбородок. — Неприятно вышло.
— Неприятно? — Максим почувствовал, как внутри поднимается злость. — Пап, ты хоть понимаешь, что происходит? Я, возможно, разрушил свой брак из-за тебя.
— Из-за меня? — брови Виктора Павловича взлетели вверх. — Позволь напомнить, сынок, что решение отдать деньги принимал ты. Я просто попросил о помощи.
— После того, как наврал мне с три короба про кредиторов и угрозы!
Отец поджал губы.
— Я не врал. Просто… немного преувеличил.
— Немного? — Максим горько усмехнулся. — Пап, ты сказал, что тебе угрожают физической расправой. Что на кону твоя жизнь.
— Ну, знаешь, просрочки по кредитам — это тоже своего рода угроза жизни. Моральной, так сказать.
Максим смотрел на отца и не узнавал его. Где тот человек, который учил его всегда говорить правду? Который повторял, что мужчина должен держать слово?
— Ты обещал вернуть деньги до конца месяца, — сказал он. — Это всё ещё в силе?
Виктор Павлович отвёл взгляд.
— Видишь ли, сын… Ситуация немного изменилась. Я планировал продать старую машину, но оказалось, что она требует серьёзного ремонта. А без этого её никто не купит.
— И сколько нужно на ремонт?
— Тысяч пятьдесят, не меньше.
— У тебя их, конечно, нет.
— Увы, — Виктор Павлович развёл руками с таким видом, будто это было не его решение, а каприз судьбы.
— И новая машина?
— Я её уже заказал. Внёс задаток. Отказываться поздно.
Максим закрыл глаза. В висках стучало.
— Ты понимаешь, что натворил? — спросил он тихо. — Мы с Кирой копили эти деньги три года. На квартиру.
— Ох, Макс, — отец махнул рукой. — Квартира никуда не денется. Купите через год. Какая разница?
— Разница в том, что цены растут! В том, что мы с Кирой планировали нашу жизнь! В том, что ты подвёл меня, а я подвёл её!
— Не драматизируй, — Виктор Павлович поморщился. — Подумаешь, полмиллиона. Не такие уж это и деньги в наше время.
Максим смотрел на отца и не верил своим ушам. «Не такие уж и деньги». Для человека, который последние десять лет перебивался случайными заработками, проедая пенсию и постоянно занимая у знакомых.
— Знаешь что, — Максим поднялся. — Я был неправ. Кира была права с самого начала. Ты никогда не изменишься.
— Что ты имеешь в виду? — в голосе отца появились стальные нотки.
— То, что ты эгоист. Всегда был и всегда будешь. Тебя не волнует никто, кроме себя. Ни я, ни мой брак, ни наше будущее с Кирой.
— Как ты смеешь… — Виктор Павлович тоже встал. — Я твой отец!
— Именно поэтому я и пришёл сюда. Потому что ты мой отец. Потому что я всё ещё надеялся, что в тебе осталась хоть капля совести. Но я ошибался.
Максим направился к выходу.
— Куда ты? — в голосе Виктора Павловича промелькнуло что-то похожее на растерянность. — Мы не закончили разговор!
— Нет, закончили, — Максим обернулся в дверях. — Я хочу, чтобы ты вернул деньги. Все, до копейки. У тебя есть месяц.
— Или что? — в глазах отца мелькнул вызов.
— Или я подам на тебя в суд.
— Ты не посмеешь, — Виктор Павлович усмехнулся, но в усмешке не было уверенности.
— Поверь мне, посмею. Выбирай: либо ты возвращаешь деньги, либо я разрываю с тобой все отношения и иду в суд. И да, у меня есть доказательства, что это был заём, а не подарок.
Максим не стал дожидаться ответа. Он вышел, громко хлопнув дверью.
Кира сидела в кафе и бездумно помешивала остывший чай. Напротив неё, подперев подбородок рукой, устроилась Алиса — её лучшая подруга ещё со студенческих времён.
— И что ты теперь будешь делать? — спросила Алиса, нарушая затянувшееся молчание.
— Не знаю, — Кира пожала плечами. — Правда не знаю.
— Он хотя бы извинился?
— Да. Раз двадцать.
— И?
— И что? Извинения не вернут нам полмиллиона.
Алиса задумчиво накрутила на палец прядь ярко-рыжих волос.
— Знаешь, я никогда не понимала эту его привязанность к отцу. То есть, я понимаю — семья, кровь и всё такое. Но Виктор Павлович…
— Он манипулятор, — резко сказала Кира. — Всегда был и всегда будет. А Макс… Макс просто не видит этого. Или не хочет видеть.
— Он рассказал тебе, зачем отцу понадобились деньги?
— Якобы какие-то кредиторы угрожали ему. Но я уверена, что это очередная ложь. Виктор Павлович мастер сочинять душераздирающие истории, когда ему что-то нужно.
Алиса покачала головой.
— И что, Макс вот так просто взял и поверил?
— Конечно, — горько усмехнулась Кира. — Он всегда верит отцу. Как бы тот ни врал раньше. Знаешь, что самое ужасное? Я даже не удивлена. Где-то глубоко внутри я всегда знала, что так и будет.
— В каком смысле?
— В том, что в конечном счёте Максим всегда выберет отца. Всегда поставит его интересы выше наших.
Алиса нахмурилась.
— Но ведь раньше он не…
— Нет, делал, — перебила её Кира. — Просто не в таком масштабе. Помнишь, как мы планировали поехать в Таиланд три года назад? И в последний момент отменили поездку, потому что Виктору Павловичу срочно понадобились деньги на лечение?
— Помню, — кивнула Алиса. — Но ведь он действительно попал в больницу.
— Да, с гастритом. Который спокойно лечится амбулаторно. Но он убедил Макса, что ему нужна какая-то сверхсложная операция. И мы отдали деньги за путёвки. А потом выяснилось, что никакой операции не было — Виктор Павлович просто полежал в обычной больнице пару дней и выписался.
— И Макс что, не возмутился?
— Конечно нет. Отец объяснил ему, что «врачи передумали», и Макс проглотил эту ложь, даже не поперхнувшись.
Кира замолчала, глядя в окно. За стеклом моросил мелкий осенний дождь, превращая улицу в размытое полотно серых и коричневых красок.
— Знаешь, — сказала она наконец, — дело даже не в деньгах. Точнее, не только в них. Дело в доверии. Макс предал меня. Предал нас. Наши планы, наши мечты, наше будущее.
— Может, стоит дать ему шанс всё исправить? — осторожно предложила Алиса. — Люди ошибаются, Кира. Даже те, кого мы любим. Особенно те, кого мы любим.
— А если он не исправится? Если через год, два, пять лет повторится то же самое? Сколько шансов я должна ему дать?
— Я не знаю, — честно ответила Алиса. — Правда не знаю. Но я вижу, как ты страдаешь, и мне больно смотреть на это.
Кира слабо улыбнулась.
— Спасибо, что выслушала. Мне нужно было выговориться.
— Для этого и существуют друзья, — Алиса накрыла её руку своей. — Кстати, ты можешь пожить у меня, если хочешь. Только скажи.
— Спасибо, но нет. Я не собираюсь сбегать из собственного дома, — Кира вздохнула. — Как-нибудь разберёмся.
Вечером Максим сидел в полутёмной гостиной, когда услышал звук открывающейся двери. Шаги Киры — лёгкие, но решительные — приближались по коридору. Сердце забилось чаще.
Она вошла в комнату и включила свет. На мгновение Максиму показалось, что она похудела за эти два дня. Или просто осунулась от переживаний?
— Привет, — сказал он, поднимаясь с дивана.
Кира кивнула, не глядя на него.
— Я был у отца сегодня, — начал Максим. — Поговорил с ним.
— И? — в её голосе не было ни интереса, ни эмоций.
— Я сказал, что он должен вернуть деньги. Все, до копейки.
— Он, конечно же, согласился, — иронично заметила Кира.
— Не сразу, — Максим покачал головой. — Но когда я пригрозил судом…
— Судом? — она наконец посмотрела на него с удивлением. — Ты серьёзно?
— Абсолютно. Я даже подготовил заявление, — он кивнул на лежащую на столе папку. — Если он не вернёт деньги в течение месяца, я подам его в суд.
Кира медленно опустилась в кресло.
— Я не думала, что ты способен на такое.
— Я тоже, — честно признался Максим. — Но ты была права. Насчёт него. Насчёт всего. Я был слеп.
— И что изменилось?
— Я увидел его настоящего. Без прикрас. Без той пелены, через которую смотрел все эти годы, — Максим сел напротив неё. — Знаешь, он даже не понимает, что сделал что-то не так. Для него эти деньги — пустяк. «Подумаешь, полмиллиона» — так и сказал.
Кира покачала головой.
— И что теперь?
— Теперь мы ждём. Месяц. Если он не вернёт деньги, я сделаю то, что должен был сделать давно — перестану позволять ему манипулировать собой.
Они сидели молча. За окном уже стемнело, и только уличные фонари бросали желтоватый свет на мокрый от дождя асфальт.
— Я не могу так просто отпустить это, Макс, — тихо сказала Кира. — Ты должен понимать.
— Я понимаю.
— Ты предал моё доверие.
— Знаю.
— И я не уверена, что смогу снова доверять тебе.
Максим сглотнул комок в горле.
— Я сделаю всё, чтобы исправить это. Клянусь.
— Дело не только в деньгах, — Кира встала и подошла к окну. — Дело в выборе, который ты сделал. Ты выбрал его, а не нас.
— Это было ошибкой. И я это осознал.
— Осознание не отменяет последствий, Макс.
Он поднялся и подошёл к ней, но не решился дотронуться.
— Что мне сделать, чтобы ты поверила мне снова?
Кира повернулась и посмотрела ему прямо в глаза.
— Докажи, что твои слова — не просто слова. Действиями. Поступками. Верни наши деньги. И, самое главное, поставь границы в отношениях с отцом. Настоящие границы.
— Я сделаю это.
— Посмотрим, — она отвернулась обратно к окну. — А пока… мне нужно пространство, Макс. И время.
— Я понимаю, — он сделал шаг назад. — Я буду спать в гостиной. Сколько потребуется.
Прошло две недели. Кира и Максим существовали рядом, но словно в параллельных мирах. Они разговаривали только по необходимости, вежливо и отстранённо, как чужие люди. Максим несколько раз пытался начать разговор о будущем, но Кира каждый раз мягко, но твёрдо пресекала эти попытки.
— Не сейчас, — говорила она. — Давай сначала разберёмся с деньгами. Потом будем думать дальше.
И Максим отступал, понимая, что она права.
От отца не было ни слуху ни духу. Максим звонил ему несколько раз, но Виктор Павлович не отвечал. Когда Максим приехал к нему домой, соседка сказала, что не видела его уже неделю.
На исходе второй недели молчания раздался звонок. Максим, сидевший на кухне, увидел на экране телефона имя отца и замер. Затем, собравшись с духом, ответил.
— Алло.
— Макс, — голос Виктора Павловича звучал непривычно тихо. — Нам нужно поговорить.
— Я слушаю.
— Не по телефону. Приезжай ко мне. Сегодня, если можешь.
Что-то в голосе отца заставило Максима насторожиться.
— Что случилось?
— Приезжай, — только и сказал Виктор Павлович и отключился.
Максим посмотрел на часы. Было почти восемь вечера. Кира должна была вернуться с работы с минуты на минуту. Он решил дождаться её и предупредить, что уезжает.
Когда она вошла в квартиру, Максим уже стоял в прихожей, накинув куртку.
— Уходишь? — спросила Кира, разуваясь.
— Отец звонил. Просил приехать.
— Зачем?
— Не сказал, — Максим пожал плечами. — Но голос был странный.
Кира внимательно посмотрела на него.
— Ты же понимаешь, что это может быть очередная манипуляция?
— Понимаю, — кивнул Максим. — Но я должен проверить.
— Конечно, — в её голосе не было упрёка, только усталость. — Иди.
Когда Максим приехал к дому отца, уже стемнело. В окнах квартиры Виктора Павловича горел свет — тусклый, желтоватый, едва пробивающийся сквозь старые занавески.
Максим поднялся на третий этаж и позвонил. Никто не ответил. Он позвонил ещё раз, затем постучал. Тишина. Тревога нарастала.
— Пап? — Максим прижался к двери. — Ты там?
Из-за двери послышался слабый звук — то ли стон, то ли вздох. Максим напрягся.
— Пап! Открой!
Снова тишина. Затем едва слышное:
— Дверь открыта.
Максим толкнул дверь, и она действительно поддалась. В прихожей было темно. Он нащупал выключатель и зажёг свет.
— Пап?
— Здесь, — голос донёсся из гостиной.
Максим прошёл внутрь и замер на пороге. Виктор Павлович сидел в кресле, сгорбившись и опустив голову. Рядом с ним на полу стояла почти пустая бутылка коньяка.
— Что случилось? — Максим подошёл ближе.
Отец поднял голову, и Максим едва узнал его. Лицо Виктора Павловича осунулось, под глазами залегли тёмные круги, а сами глаза, обычно ясные и живые, казались потухшими.
— Я всё проиграл, — сказал он тихо.
— Что проиграл? — не понял Максим.
— Деньги. Твои деньги. Все.
Максим почувствовал, как земля уходит из-под ног. Он опустился на диван напротив отца.
— Как… как это произошло?
Виктор Павлович поморщился, словно от боли.
— Глупо. Банально. Я встретил старого друга. Он предложил вложиться в одно дело. Быстрая прибыль, минимальные риски, — он горько усмехнулся. — Старая как мир история. Я купился.
— И что теперь?
— Теперь… — отец развёл руками. — Денег нет. И не будет. Прости, сын.
Максим смотрел на него и не узнавал. Где тот уверенный в себе человек, которого он знал всю жизнь? Где его отец — всегда знающий, как поступить, всегда имеющий план? Перед ним сидел сломленный старик, потерявший последнюю опору.
— Я думал, ты купил машину, — сказал Максим.
— Машину? — Виктор Павлович невесело усмехнулся. — Нет. Я отдал задаток, но потом… Андрей, мой старый приятель, рассказал про инвестиционную схему. Обещал утроить сумму за две недели. Я подумал — верну тебе не пятьсот тысяч, а полтора миллиона. Ты будешь рад, Кира простит меня…
— И ты поверил?
— Да, — отец опустил голову. — Поверил. Глупо, да?
Максим встал и подошёл к окну. За стеклом мигал фонарь, бросая неровный свет на пустую улицу.
— Глупо? — повторил он, не оборачиваясь. — Нет, пап. Это не глупость. Это безответственность. Эгоизм. Ты взял деньги, которые тебе не принадлежали, и поставил их на кон. Ради чего? Ради азарта? Ради того, чтобы почувствовать себя умнее других?
— Я хотел как лучше.
— Нет, — Максим резко обернулся. — Ты хотел как проще. Ты всегда ищешь лёгкие пути. И никогда не думаешь о последствиях.
Виктор Павлович поднял на сына воспалённые глаза.
— Я найду способ вернуть деньги. Клянусь.
— Как? — в голосе Максима звенела сталь. — Как ты их вернёшь? Займёшь у очередного «старого друга»? Или придумаешь новую схему? Или…
— Я могу продать квартиру, — тихо сказал отец.
Максим замолчал, изучая лицо Виктора Павловича. Тот выглядел абсолютно серьёзным.
— Ты действительно готов это сделать?
— Да. Это моя вина, мне и исправлять.
Максим медленно покачал головой.
— Знаешь, если бы ты сказал это сразу, когда я пришёл к тебе две недели назад… Но сейчас? После того, как ты проиграл все деньги?
— Я понимаю, что ты злишься…
— Нет, пап, — Максим устало потёр лоб. — Я не злюсь. Я просто больше ничего не чувствую. Ни разочарования, ни обиды. Ничего.
Он направился к выходу.
— Макс! — голос отца дрогнул. — Ты куда?
— Домой. Мне нужно рассказать Кире, что произошло.
— И что потом?
Максим остановился в дверях.
— Потом я подам на тебя в суд. Как и обещал.
— Но я же твой отец!
— Да, — Максим обернулся в последний раз. — И всю жизнь ты пользовался этим. Всю жизнь ты манипулировал мной, играл на моих чувствах, использовал мою привязанность. Но с этим покончено.
— Сын…
— Прощай, пап.
Когда Максим вернулся домой, Кира сидела на кухне. Перед ней стояла чашка с остывшим чаем и лежал открытый ноутбук.
— Ну как? — спросила она, не поднимая глаз от экрана.
— Денег нет, — просто сказал Максим. — Он всё проиграл.
Кира медленно закрыла ноутбук. Её лицо не выражало ни удивления, ни гнева — только бесконечную усталость.
— Я почему-то так и думала.
— Он говорит, что продаст квартиру, чтобы вернуть нам деньги.
— И ты веришь?
— Уже нет, — Максим сел напротив неё. — Я подам на него в суд. Как и обещал.
Кира посмотрела на него долгим взглядом.
— И что это изменит? Даже если суд будет на нашей стороне, откуда он возьмёт деньги?
— Не знаю, — честно признался Максим. — Но я должен это сделать. Не ради денег. Ради справедливости.
Они молчали. В тишине кухни было слышно только тиканье настенных часов.
— Я хотела сказать тебе кое-что, — наконец произнесла Кира. — Сегодня мне предложили работу в Петербурге.
Максим вздрогнул.
— В Петербурге?
— Да. Международная компания, хорошая должность, перспективы роста. В два раза больше, чем я получаю сейчас.
— И ты… ты согласилась?
— Да, — она подняла на него глаза. — Согласилась.
— Когда ты уезжаешь?
— Через три недели.
Максим сжал кулаки под столом. Он хотел спросить: «А как же мы?» Но не решился.
— Это хорошая возможность для тебя, — сказал он вместо этого.
— Да, — кивнула Кира. — Хорошая.
— А…
— Я еду одна, Макс, — она словно прочитала его мысли. — Тебя я с собой не зову.
Он ожидал этого, но всё равно слова ударили, как пощёчина.
— Понимаю, — он с трудом сглотнул. — Ты уже всё решила.
— Да. Это не спонтанное решение. Я думала об этом с того самого дня, как узнала про деньги. Просто ждала подходящего момента, чтобы сказать.
— И сейчас он настал.
— Да, — Кира встала. — Мне нужно собирать вещи.
— Кира, — Максим поднялся следом. — Я знаю, что облажался. Но неужели ты перечеркнёшь всё, что между нами было? Пять лет брака…
— Я ничего не перечёркиваю, Макс, — в её голосе не было злости, только решимость. — Просто иду дальше. И тебе советую сделать то же самое.
— Без тебя?
— Да. Без меня.
Она вышла из кухни, оставив его одного. Максим опустился обратно на стул. Где-то в глубине души он понимал, что это конец. Не временная размолвка, не кризис, который можно пережить, а настоящий финал их истории.
Он потерял её доверие. И вместе с ним — её любовь.
Через месяц Максим сидел в пустой квартире, которая когда-то была их общим домом. Кира уехала неделю назад, забрав с собой только личные вещи и пару любимых книг. Всё остальное она оставила ему.
«Мне нужно начать с чистого листа», — сказала она перед отъездом. И Максим понял, что это значит: ничто не должно напоминать ей о прошлой жизни. О нём.
Телефон на столе завибрировал. Он посмотрел на экран — незнакомый номер.
— Алло, — ответил он безразлично.
— Максим Викторович? — раздался в трубке женский голос. — Вас беспокоит Ольга, риелтор. По поводу квартиры вашего отца.
Максим выпрямился.
— Да, слушаю.
— Виктор Павлович просил меня связаться с вами. Мы нашли покупателя на его квартиру. Сделку планируем провести на следующей неделе. Он сказал, что вы должны присутствовать.
— Он… действительно продаёт квартиру?
— Да, конечно, — в голосе риелтора прозвучало удивление. — А вы сомневались?
— Нет, просто… — Максим не знал, что сказать. — Когда и где состоится сделка?
Ольга продиктовала адрес и время. Максим записал, поблагодарил и отключился. Затем долго сидел, глядя в пространство перед собой.
Значит, отец всё-таки решил сдержать слово. Впервые за долгие годы. Но было уже поздно. Слишком поздно.
Деньги вернутся, но Кира — нет. Она начала новую жизнь, где для него не было места. И, глядя правде в глаза, он не мог её за это винить.
В конце концов, это был его выбор. Его ошибка. И теперь ему предстояло жить с её последствиями.
Максим подошёл к окну. На улице шёл дождь, превращая город в размытое полотно серых оттенков. Где-то там, за сотни километров отсюда, Кира тоже смотрела на дождь. Но уже из другого окна. И с другими мыслями.
«Я иду дальше», — сказала она ему. И ему тоже нужно было двигаться вперёд. Без неё. Без иллюзий. Без обещаний, которые он не смог сдержать.
Это был конец их истории. И начало чего-то нового — неизвестного, пугающего, но неизбежного. Как и сама жизнь.
Задача на знание ПДД №26. В каком направлении может продолжить движение трактор?